Рахья, Юкка Абрамович
| Юкка Рахья | |
| Jukka Rahja | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
31 августа 1920 (33 года) |
| Место смерти: | |
| Партия: | |
Ю́кка (Ива́н) Абра́мович Ра́хья (фин. Jukka Rahja; 19 июля 1887, Кронштадт — 31 августа 1920, Петроград) — деятель финского и русского революционного движения, брат Эйно Рахья и Яакко Рахья.
Биография
Родился в рабочей семье, по профессии — рабочий-металлист. Вступил в РСДРП(б) в 1902 году. Член подпольного Кронштадтского комитета РСДРП(б). В 1905 — один из руководителей Кронштадтского восстания. В 1905—1913 годах живёт в Финляндии, участвует в финском рабочем движении в городах Каяани, Исалми и Куопио. В 1913—1917 годах на партийной работе в Петрограде. В 1917 году участвует в Февральской революции, член Петроградского комитета РСДРП(б).
После Октябрьской революции — помощник высшего комиссара по финляндским делам, один из организаторов финской Красной гвардии. Вместе со своим братом Эйно Рахья активно участвовал в рабочей революции в Финляндии. В 1918 году был одним из основателей Коммунистической партии Финляндии и членом её ЦК. В 1919 году — представитель финской компартии на I конгрессе Коминтерна и делегат на его II Конгрессе.
В 1918—1919 гг. Эйно и Юкка Рахья занимались прибыльным делом, контрабандно доставляя из Финляндии в Россию предметы роскоши и продукты питания.
— Сто замечательных финнов, стр. 487
Убит соратниками-коммунистами, недовольными поведением партийного руководства, напавшими на Клуб Куусинена (Каменноостровский проспект 26-28) в Петрограде 31 августа 1920 года.
Похоронен 12 сентября 1920 года в Петрограде на Марсовом поле.
В память о нём в октябре 1923 года, станция Торфяное и прилегающий к ней станционный посёлок Торфяный (на территории современного Всеволожского района Ленинградской области), были переименованы в Рахья.
Напишите отзыв о статье "Рахья, Юкка Абрамович"
Литература
- «Петроградские большевики в Октябрьской революции», Ленинград 1957.
- Коминтерн и Финляндия. 1919—1943: Документы. Под ред. Н. С. Лебедевой, К. Рентолы, Т. Саарелы, Ин-т всеобщей истории. — М.: Наука, 2003 г. ISBN 5-02-009819-1
Ссылки
- [www.kansallisbiografia.fi/pdf/kb_ru.pdf Коллекция биографий. Сто замечательных финнов.]
Отрывок, характеризующий Рахья, Юкка Абрамович
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
