Юкон (река)
| Юкон | |
 Юкон у Доусона | |
| Характеристика | |
|---|---|
| Длина |
3185 км |
| Бассейн |
832 000 км² |
| Расход воды |
6428 м³/с |
| [tools.wmflabs.org/osm4wiki/cgi-bin/wiki/wiki-osm.pl?project=ru&article=Юкон+(река) Водоток] | |
| Исток | |
| — Высота |
645 м |
| — Координаты |
60°32′31″ с. ш. 134°31′09″ з. д. / 60.54194° с. ш. 134.51917° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=60.54194&mlon=-134.51917&zoom=15 (O)] (Я) |
| Устье | |
| — Высота |
0 м |
| — Координаты |
62°35′55″ с. ш. 164°48′00″ з. д. / 62.59861° с. ш. 164.80000° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=62.59861&mlon=-164.80000&zoom=12 (O)] (Я)Координаты: 62°35′55″ с. ш. 164°48′00″ з. д. / 62.59861° с. ш. 164.80000° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=62.59861&mlon=-164.80000&zoom=12 (O)] (Я) |
| Расположение | |
| Водная система | |
|
| |
| Страны | |
| Регион | |
|
| |
|
| |
Ю́кон (англ. Yukon River) — река на северо-западе Канады и в США (штат Аляска), впадает в Берингово море.
Длина реки — 3185 км, площадь бассейна — около 832 тыс. км².
Содержание
Этимология названия
Слово «Юкон» на языке племени гуичин (Gwich’in) означает «Большая река»; нижнее течение реки носило название «Квикпак», что означает то же самое в переводе с эскимосского. Единство рек Юкон и Квикпак было установлено лишь в 1863 году, а название Юкон распространено на всю длину реки в 1867 году, после продажи Россией Аляски[1]. Прежнее название верховьев реки, от озера Марш до места слияния Пелли и реки Форт-Селкирк, было «река Льюиса» (англ. Lewes River).
География и гидрография
Река берёт начало в озере Марш[2] на юге канадской территории Юкон, южнее поселения Уайтхорс. Затем течёт в северо-западном направлении к границе с Аляской, которую пересекает с востока на запад, деля штат примерно на две равные части. После Маунтин-Виллидж разделяется на рукава, образуя дельту. Впадает в Берингово море[3].
До слияния с Пелли течёт в глубокой горной долине, образуя пороги. Примерно половина реки имеет равнинный характер.
Главные притоки: Танана, Пелли, Поркьюпайн, Коюкук.
Ширина долины до 30 км. В половодье поднимается на 15-20 м выше уровня моря. Расход воды в устье 6,5 тыс. м³/сек. Судоходна с мая по сентябрь на 3200 км (до порогов Уайтхорс).
История
В конце XVIII века известный канадский исследователь и торговец мехом Маккензи, будучи в устье реки Маккензи, услышал от индейцев о том, что западнее течёт такая же крупная река, на которой стоит торговый пост. Река впадает в «White Man’s Lake». Маккензи полагал, что это Уналашка. В 1792 году Маккензи предпринял попытку добраться до неизвестной реки и Тихого океана. Он начал поход 10 октября 1792 года из Атабаски. Пройдя 550 миль он остановился на реке Смоки на зимовку. Весной следующего года он продожил поход, достигнув океана 22 июля и пройдя 1200 миль. Он не обнаружил реки, так как находился намного южнее неё[4]:стр.17-19.
В начале XIX века не предпринимались попытки исследования среднего течения реки Юкон ни с британской стороны на востоке, ни с российской на западе. Только в 1830 году российский бриг под руководством Этолина исследовал Нортон-Саунд. На следующий год правитель Русской Америки барон Врангель приказал лейтенанту Тебенкову основать населённый пункт на острове Святого Михаила. После этого в течение ряда лет проводились исследования устья реки, её дельты и притоков. В 1838 году работник Российско-Американской компании по фамилии Малаков на лодках добрался до Нулато, расположенного в 575 милях от устья[4]:стр.20.
Нижнее течение реки (до притока Танана) было исследовано русским морским офицером Лаврентием Загоскиным в 1843 г.[5]
В том же 1843 году до верхнего течения реки добрался Роберт Кэмпбелл. Кэмпбелл отправился по реке Лиард, притоку Маккензи, а затем перешёл на реку, которую он назвал Пелли. По ней Кэмпбелл добрался до слияния с другой рекой, которую он назвал Льюис. Кэмпбелл решил не продолжать путешествие дальше и вернулся в опорный пункт на реке Маккензи. Через четыре года Кэмпбелл основал в устье реки Пелли торговый пост Форт-Селкёрк. В то же самое время Александр Хантер Маррей основал Форт-Юкон на слиянии рек Юкон и Поркьюпайн[4]:стр.23-24.
Река Юкон известна своей «золотой лихорадкой» начала XX века — Клондайком, по имени реки-притока.
Притоки
Правые притоки: Теслин, Биг-Салмон, Литл-Салмон, Пелли, Стьюарт, Клондайк, Кандик, Поркьюпайн, Крисчен, Шандалар, Хадвинзик, Ходзана, Тозитна, Милозитна, Коюкук, Нулато, Анвик, Атчуилингук, Андреевская.
Левые притоки: Уайт-Ривер, Фортимайл, Чарли, Берч-Крик, Бивер-Крик, Танана, Йюки, Новитна, Инноко, Реиндир.
Населённые пункты на реке
От верховьев Юкон протекает через:
- Уайтхорс, Кармакс и город Доусон — на канадской части
- Игл, Сёркл, Форт-Юкон, Стивенс-Виллидж, Танана, Руби, Галина, Нулато, Калтаг, Грейлинг, Пэрадайз-Хилл (Paradise Hill), Холи-Кросс, Рашен-Мишен, Маршалл, Пайлот-Стейшен и Маунтин-Виллидж — на территории США.
Мосты
Несмотря на то, что река Юкон очень длинная, через неё построены всего четыре моста:
- Мост Льюиса на Аляскинской трассе севернее Марш-Лэйк
- Мост Роберта Кэмбела (Robert Campbell Bridge) в Уайтхорс
- Мост на трассе Клондайк в Кармакс
- Мост Е. Л. Патона на Далтонском шоссе севернее Фэрбенкса
Природа
Большая часть бассейна реки находится в субарктическом поясе. Растительность представлена такими видами деревьев как осина, береза, тополь, сосна и ель, типичными представителями фауны являются: ондатры, бобры, ласки, лисицы, рыси, койоты, волки, норки и черные медведи. Здесь также можно встретить росомаху, гризли, лысого орла, беркута и лебедя-трубача, также как и крупные популяции перелётных птиц, в первую очередь водоплавающих и ласточек-береговушек.
В 1991 году 48-километровый участок реки от озера Лаберж до устья реки Теслин включён в Список охраняемых рек Канады[6].
Напишите отзыв о статье "Юкон (река)"
Примечания
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_geo/5837/Юкон Географическая энциклопедия - Юкон]
- ↑ [www.topomapper.com/?zoom=10&lat=60.46173&lon=-134.33646&layers=B0000000000F Topomapper - Topographic maps world-wide]. Проверено 14 января 2013. [www.webcitation.org/6E2nXVyK2 Архивировано из первоисточника 30 января 2013].
- ↑ Юкон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ 1 2 3 William Ogilvie. [www.ourroots.ca/e/toc.aspx?id=2959 Early days on the Yukon]. — 1913.
- ↑ [www.mynyc.ru/severnaya-amerika/vnutrennie-vody/reka-yukon/ Река Юкон]
- ↑ [www.chrs.ca/Rivers/Yukon/Yukon_e.php CHRS — The Thirty Mile (Yukon River)]
Литература
- Юкон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- Юкон (река) — статья из Большой советской энциклопедии.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Юкон (река)
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
