Юлиана София Датская
| Юлиана София Датская дат. Juliane Sophie af Danmark<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет кисти Кристиана Готлиба Краценштайн-Штуба (1812).</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| (под именем Юлианы Софии Датской) | |||
| Вероисповедание: | лютеранство | ||
| Рождение: | Копенгаген, Датское королевство | ||
| Смерть: | Копенгаген, Датское королевство | ||
| Место погребения: | Собор Роскилле | ||
| Род: | Ольденбурги | ||
| Имя при рождении: | Юлиана София Датская | ||
| Отец: | Фредерик Датский и Норвежский | ||
| Мать: | София Фридерика Мекленбургская | ||
| Супруг: | Вильгельм Гессен-Филиппшталь-Бархфельдский | ||
Юлиана София Датская (дат. Juliane Sophie af Danmark; 18 февраля 1788, Копенгаген, Датское королевство — 9 мая 1850, там же) — принцесса Датская, дочь наследного принца Дании и Норвегии, Фредерика и рода Ольденбургов, младшего сына Фридриха V, короля Дании от второй жены, Юлианы Марии Брауншвейг-Вольфенбюттельской; в замужестве — ландграфиня Гессен-Филиппшталь- Бархфельдская.
Биография
Принцесса Юлиана София родилась Копенгагене 18 февраля 1788 года. Она была старшей дочерью и вторым выжившим ребёнком наследного принца Фредерика Датского и Норвежского и его супруги герцогини Софии Фредерики Мекленбург-Шверинской, дочери герцога Людвига Мекленбург-Шверинского и принцессы Шарлотты Софии Саксен-Кобург-Заальфельдской. Её братья и сестры должны были наследовать трон после смерти бездетного Христиана VIII, короля Дании.
Юлиану Софию назвали в честь бабушки по линии отца. Есть мнение, что фактическим отцом принцессы, как и её братьев и сестер, был адъютант наследного принца Фредерика Датского и Норвежского, Фредерик фон Блюхер.
Раннее детство принцессы прошло со всей королевской семьёй во дворце Кристиансборг. Когда в 1794 году дворец уничтожил пожар, наследный принц переехал с семьей во дворец Амалиенборг. В том же году, вскоре после переезда, умерла мать Юлианы Софии.
В 1803 году она, вместе с братом принцем Кристианом и сестрой принцессой Луизой Шарлоттой, получила конфирмацию в капелле во дворце Фредериксберг. В том же дворце 22 августа 1812 года она сочеталась браком с ландграфом Вильгельмом Гессен-Филиппшталь-Бархфельдским, (10 августа 1786 ‒ 30 ноября 1834), сыном Адольфа, ландграфа Гессен-Филиппшталь-Бархфельдского и принцессы Луизы Саксен-Мейнингенской.
Вильгельм жил в Дании с раннего детства. У него была блестящая военная карьера. Он был известным и уважаемым человеком в Копенгагене. Брак был счастливым, но бездетным. Юлиана София испытывала страх перед родами, и, по-видимому, между супругами не было близости. Вильгельм имел любовницу, от которой у него родились пять дочерей.
Вскоре наследным принцем стал её брат Кристиан. Поэтому в 1821 году титул «Её Высочества» был заменён ей на титул «Её Королевского Высочества». Когда бездетный племянник Юлианы Софии, Фредерик VII в 1848 году стал королём Дании, она оказалась второй в линии престолонаследия. Перед ней был только её бездетный брат, наследный принц Фердинанд. Юлиана София умерла в Копенгагене 9 мая 1850 года.
Источники
- [runeberg.org/dbl/8/0618.html Juliane Sophie i Dansk Biografisk Leksikon] (1. udgave, bind 8, 1894), forfattet af A. Thorsøe
Напишите отзыв о статье "Юлиана София Датская"
Отрывок, характеризующий Юлиана София Датская
ХВойска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
