Марк Аврелий Юлиан

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Юлиан, Марк Аврелий»)
Перейти к: навигация, поиск
Марк Аврелий Юлиан
лат. Marcus Aurelius Iulianus<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Римский император (узурпатор)
284 — 285 (?)
Предшественник: Марк Аврелий Карин
Преемник: Марк Аврелий Карин
 
Смерть: 285 год (?)

Марк Аврелий Юлиан (лат. Marcus Aurelius Iulianus; Юлиан I или Юлиан Паннонский) — римский император-узурпатор в 284—285 (?) годах.

В 283/284 году Юлиан занимал должность корректора (наместника) провинции Венетия и Истрия, расположенной на территории Северной Италии. Согласно сообщению Аврелия Виктора, Юлиан, узнав о смерти императора Кара, поднял восстание против его сына и преемника Карина и провозгласил себя императором. Произошло это примерно около 284 года. Известно, что под контролем узурпатора находились обе Паннонии. Однако вскоре, в промежутке между 284 и 285 годом Юлиан потерпел поражение от Карина в Иллирике. После этого он был казнён[1].

На монетном дворе в Сисции, столице Верхней Паннонии, Юлиан чеканил монеты. До наших времен дошли его немногочисленные ауреусы и антонинианы. На одной из монет изображены две фигуры, символизирующие паноннские провинции. Также на них отчеканено полное имя узурпатора: Марк Аврелий Юлиан.

Данные о ходе вышеизложенных событий реконструированы на основе труда Аврелия Виктора «О цезарях» и нумизматических данных. Однако есть также свидетельства о некоем Сабине Юлиане, восставшем также при Карине. Иногда историки склонны считать Юлиана Паннонского и Сабина Юлиана одним и тем же человеком, но тем не менее, вероятнее всего, это были разные люди.

Напишите отзыв о статье "Марк Аврелий Юлиан"



Примечания

  1. Аврелий Виктор. О цезарях. XXXIX. 9—11.

Литература

Ссылки

  • [www.wildwinds.com/coins/ric/julian_I/i.html Монеты Марка Аврелия Юлиана]

Отрывок, характеризующий Марк Аврелий Юлиан

– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.