Буцманюк, Юлиан

Юлиан Буцманюк
укр. Юліан Буцманюк
Автопортрет. 1952
Место рождения:	с. Сморжов, Галиция, Австро-Венгрия (ныне Радеховский район Львовской области Украины)
Место смерти:	Эдмонтон Канада
Гражданство:	→→ →
Жанр:	монументальная сакральная живопись
Учёба:	Краковская академия искусств, Академия изобразительных искусств (Прага)
Покровители:	греко-католический митрополит Андрей (Шептицкий)
Влияние:	Модест Сосенко

Юлиан Буцманюк (укр. Юліан Буцманюк; 3 июля 1885, с. Сморжов, Галиция, Австро-Венгрия (ныне Радеховского района Львовской области Украины) — 30 декабря 1967, Эдмонтон, Канада) — украинский художник-монументалист, педагог, профессор.

Биография

Родился в семье сельского учителя. В детстве посещал художественную школу. Затем работал, совершенствуя художественные навыки, пока настоятель храма в с. Конюхи на Бережанщине, в 1907 году не попросил молодого художника расписать свою церковь. Росписями настоятель был поражен, и рассказал о талантливом юном художника своему родственнику — художнику Модесту Сосенко, выпускнику Краковской Школы Искусств. Сосенко взял Буцманюка в ученики и начал поручать ему расписывать церкви: в Рыкове, Славском, позже Ю. Буцманюк участвовал в росписи кафедрального собора во Львове.

В 1910 году на молодого художника обратили внимание жолковские василиане и сделали заказ расписать маленькую часовню при храме монастыря Рождества Христова. 25-летний художник с энтузиазмом выполнил свой первый заказ и создал настоящий шедевр.

Выполненная Буцманюком работа убедила всех в его художественных талантах, и через два года его учитель М. Сосенко отправляет художника в Академию изящных искусств в Краков. Спонсором выступил митрополит Андрей (Шептицкий). Буцманюк окончил Краковскую академию (1908—1914), затем — путешествовал по Италии (без знакомства с произведениями итальянского ренессанса не мыслил себя ни один уважающий себя художник). Однако началась первая мировая война.

В 1914 году Буцманюк вступил в легион Украинских сечевых стрельцов, в котором провел всю войну, а позже — в Украинскую галицкую армию (до 1919 г.), несколько раз был ранен.

В 1920—1923 годах находился в лагерях для интернированных в Чехословакии. В 1923 поступил на учебу в пражскую академию изобразительных искусств (1923—1927), затем вернулся на родину.

С 1927 года преподавал рисование в Львове в обществе «Рідна Школа», занимался живописью. В середине 1930-х гг. расписал большую церковь Рождества Христова в Жолкве.

В 1939 году выехал в Краков, где во время второй мировой войны работал редактором украинского издательства. Далее переехал в Вену и Мюнхен. В 1950 году греко-католический епископ Нил Саварин пригласил его в Канаду — расписывать украинский кафедральный собор Св. Иосафата в Эдмонтоне. Буцманюк принял предложение епископа и вместе с семьей перебрался в Канаду. Там он продолжал свои работы монументальном сакральном искусстве, писал картины, основал художественную студию, которой руководил до самой смерти в 1967 году — в возрасте 83 лет.

Участник различных выставок изобразительного искусства.

Произведения Буцманюка хранились во Львовском музее, созданном А. Шептицким. Но в 1952 году их вместе с тысячей других произведений украинских художников, в ходе борьбы с проявлениями «национализма» и «сепаратизма» по указанию партийных властей сожгли во дворе музея.

Ссылки

• [risu.org.ua/ua/relig_tourism/religious_region/31994/ Духовне і національне у жовківській спадщині Юліана Буцманюка] (укр.)

Отрывок, характеризующий Буцманюк, Юлиан

– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.