Саушкин, Юлиан Глебович

Юлиан Глебович Саушкин
Научная сфера:	экономическая география
Место работы:	Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова
Учёная степень:	доктор географических наук (1947)
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Географический факультет МГУ
Научный руководитель:	Николай Николаевич Баранский
Известные ученики:	Г. М. Лаппо, В. Г. Крючков
Награды и премии:	«Почетный диплом Русского географического общества», Заслуженный деятель науки РСФСР

Юлиан Глебович Саушкин (2 июля 1911, Москва — 30 июля 1982, Москва) — советский и российский экономико-географ, автор множества работ, внесший значительный вклад в развитие высшего географического образования и подготовку учителей-географов. Доктор географических наук, профессор географического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова. Один из наиболее ярких представителей отечественной районной школы экономической географии. На протяжении 33 лет возглавлял кафедру экономической географии СССР географического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. Один из создателей и директор Географического издательства (Географгиза) в Москве. Участник Великой Отечественной войны.

Учитель — основатель отечественной районной школы экономической географии Николай Николаевич Баранский (1881—1963).

Биография

Родился 2 июля 1911 года в Москве. В 1918—1922 — учёба в начальной, а затем три года в старших классах семилетней московской школе. После окончания «семилетки» учеба в «спецшколе» с 8-м и 9-м классами.

Осенью 1928 года, в 17 лет, Ю. Г. Саушкин стал студентом географического отделения физико-математического факультета Московского университета. С 1929—1930 учебного года специализировался по кафедре экономической географии.

Первая экспедиция была по маршруту: Москва — Ленинград — Кондопога — Кандалакша — Мурманск — Москва. Следующая зимняя поездка была в Сухуми — Батуми. Последняя зимняя студенческая поездка была в 1930—1931 учебном году по маршруту Москва — Ташкент — Самарканд — Бухара — Красноводск — Баку — Ростов-на-Дону. 1930 г. — первая самостоятельная трехмесячная практическая работа в почвенно-землеустроительной экспедиции Народного комиссариата земледелия Казахстана.

1931 — поездка на Дальний Восток в составе экспедиции Народного комиссариата земледелия СССР. По экспедиционным материалам на дальний Восток была опубликована первая статья в журнале «География в школе» (1934). Ю. Г. Саушкин стремился как можно активнее и плодотворнее участвовать в полевых работах, экспедициях и просто в познавательных поездках по стране.

В 1937 году, после присуждения Ю. Г. Саушкину степени кандидата географических наук, профессор Н. Н. Баранский пригласил его на должность доцента в Московский государственный педагогический институт им. В. И. Ленина и передал ему заведование кафедрой экономической географии. В 1940 году Ю. Г. Саушкин в 29 лет стал деканом географического факультета.

В 1941 году, после начала Великой Отечественной войны, Ю. Г. Саушкин добровольцем ушёл на фронт в составе Фрунзенской дивизии народного ополчения. Под Смоленском был тяжело ранен и вернулся после госпиталя в Москву, где продолжил работу в педагогическом институте.

В 1947 году, в возрасте 36 лет, Ю. Г. Саушкин защитил докторскую диссертацию, стал профессором, затем с 1948 года — заведующим кафедрой экономической географии в Московском университете. Эту кафедру он возглавлял более 30 лет [www.geogr.msu.ru/about/rank/element.php?IBLOCK_ID=4&SECTION_ID=0&ELEMENT_ID=872].

Похоронен в Москве на Донском кладбище.

Образование и работа

• 1918—1922 гг. — учеба в начальной школе (1-4 классы).
• 1922—1925 гг. — учеба в старших классах семилетней школы (5-7 классы).
• 1925—1927 гг. — учеба в 8-м и 9-м классах специальной школы, именовавшейся «Институт трудового воспитания».
• 1928 г. — поступление в Московский университет на географическое отделение физико-математического факультета.
• 1929—1930 гг. — специализация по кафедре экономической географии Н. Н. Баранского.
• 1932 г. — окончание географического отделения Московского государственного университета.
• 1937 г. — присуждение степени кандидата географических наук, доцент Государственного педагогического института.
• 1939 г. — заведование кафедрой экономической географии в Государственном педагогическом институте им. В. И. Ленина, декан географического факультета.
• 1945—1949 гг. — первый директор и с 1947 г. — главный редактор издательства географической литературы.
• 1947 г. — защита докторской диссертации.
• 1947 г. — профессор кафедры «Экономической географии СССР» в Московском университете.
• 1948—1981 гг. — заведующий кафедрой «Экономической географии СССР» в Московском университете.

Основные труды по экономической географии СССР, общетеоретическим вопросам экономической географии, экономическому районированию, истории географии.

Научная деятельность

Ю. Г. Саушкин внёс значительный вклад в развитие экономико-географической науки. Первой среди научных работ следует назвать его докторскую диссертацию, опубликованную в 1947 году под названием «Географические очерки природы и сельскохозяйственной деятельности населения в различных районах СССР». Академик Л. С. Берг писал об этой книге в своей рецензии:

«Ю. Г. Саушкиным осуществлен замечательный труд, подобного которому в нашей литературе еще не появлялось…»

В конце 1960-х начале 1970-х годов Ю. Г. Саушкин создает ряд книг по теоретическим и методологическим проблемам географии:

• «Введение в экономическую географию» (1957, 1970).
• «Экономическая география: история, теория, методы, практика» (1973).
• «История и методология географической науки» (1976).
• «Географическая наука в прошлом, настоящем, будущем» (1980).

Становлению и развитию теории географической науки, началу формирования теоретической географии были посвящены названные выше исследования Ю. Г. Саушкина.

Особое место среди работ Ю. Г. Саушкина занимают книги о Москве. В 1955 году, когда ему было 44 года, он опубликовал первую книгу о Москве под редакцией Н. Н. Баранского, которая выдержала пять изданий и была переведена на английский, болгарский, испанский и японский языки. В 1983 году, уже после кончины Ю. Г. Саушкина, вышла, написанная им в соавторстве с В. Г. Глушковой, монография «Москва среди городов мира». Книга содержит теоретические и методологические положения, развивающие идеи Н. Н. Баранского о географическом изучении городов.

Основные научные работы

1. Географические очерки природы и сельскохозяйственной деятельности населения в различных районах Советского Союза — М.: Географгиз, 1947.
2. Введение в экономическую географию. — М.: Изд-во МГУ, 1958, 1970.
3. Лекции по экономическому районированию СССР. — М.: Изд-во МГУ, 1960.
4. Математический метод в географии // Вестник МГУ, серия геогр. — 1968. — № 1 (в соавторстве с Б. Л. Гуревичем).
5. Прогноз в экономической географии // Вестник МГУ, серия геогр. — 1967. — № 5.
6. Геосистемы и геоструктуры // Вестник МГУ, серия геогр. — 1968. — № 5 (в соавторстве с А. М. Смирновым).
7. Проблемы метагеографии // Вопросы географии. — 1968. — № 77 (в соавторстве).
8. Современные проблемы теоретической географии// Вопросы географии. — 1971. — № 88 (в соавторстве с В. М. Гохманом).
9. Этапы и методы экономико-географического прогнозирования // Вестник МГУ, серия геогр. — 1972. — № 3.
10. Экономическая география: история, теория, методы, практика. — М.: Мысль, 1973.
11. Сопоставление основных экономических и тектонических районов СССР // Вопросы географии. — 1975. — № 47.
12. История и методология географической науки. — М.: Изд-во МГУ, 1976.
13. Географическая наука в прошлом, настоящем, будущем. — М.: Просвещение, 1976.
14. Объективные законы диалектического взаимодействия различных форм движения материи, времени, земного пространства // Известия ВГО. — 1980. — № 6.
15. Проблемы взаимодействия экономической и социальной географии с социально-экономической картографией // Вестник МГУ, серия геогр. — 1981. — № 1.
16. Природно-хозяйственное районирование СССР // Вестник МГУ, серия геогр. — 1982. — № 4.
17. Москва среди городов мира. Экономико-географическое исследование. — М.: Мысль, 1983 (в соавторстве с В. Г. Глушковой).
18. Географические очерки природы и сельскохозяйственной деятельности населения в различных районах Советского Союза, М., 1947; Москва, 4 изд., М., 1964;
19. Введение в экономическую географию, 2 изд., М., 1970;
20. Комплексное развитие народного хозяйства СССР, М., 1966;
21. Экономическая география Советского Союза, ч. 1—2, М., 1967—73 (совместно с др.);
22. Экономическая география: история, теория, методы, практика, М., 1973.

Литература

• Краснопольский А. В. Отечественные географы (1917—1992): Биобиблиографический справочник (в 3-х томах) / Под ред. проф. С. Б. Лаврова; РАН, Русское географическое общество. — СПб.: Б.и., 1993. — Т. 2 (Л—Х). — С. 292-293. — 456 с. — 1 000 экз. (в пер.)

Ссылки

• [dic.academic.ru/dic.nsf/moscow/2799/Саушкин Москва (энциклопедия) — Саушкин Юлиан Глебович]

Отрывок, характеризующий Саушкин, Юлиан Глебович

Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.