Шель, Юлиан Карлович

Шель, Юлиан Карлович
Место смерти:	Вильно
Научная сфера:	ботаник
Учёная степень:	кандидат
Учёное звание:	ассистент кафедры ботаники
Альма-матер:	Казанский университет

Шель, Юлиан Карлович — автор специальных статей и исследований по ботанике и ассистент кафедры ботаники Казанского университета.

Биография

Сын бедного чиновника. По окончании курса в виленской гимназии поступил на естественное отделение физико-математического факультета Казанского университета. На третьем курсе он принялся за серьезную работу, задавшись целью проверить некоторые наблюдения профессора Московского университета Рачинского.

Результатом этой работы был его первый печатный труд — «О сиренгине. Исследование» (Труды Общества Естествоиспыт. при И. Каз. университете, т. II, вып. 4, 1872 г., и предварит. сообщение в этом же обществе в 1871—72 г.) Избрав окончательно своей специальностью ботанику, Шель в след. году написал исследование — «Физиологическая роль дубильных кислот» (Ученые Зап. И. Каз. университета 14 т., X) на тему, предложенную факультетом, награждённое серебряной медалью. По окончании курса со степенью кандидата, ему не удалось не только остаться при университете для дальнейшей научной работы, но даже получить место учителя, за отсутствием вакансий, и полная материальная необеспеченность заставила его взять место домашнего учителя в семействе одного богатого заводчика Пермской губ. Положение его было незавидное, но он все-таки на время мирился с ним, так как при некотором заработке мог продолжать свои научные занятия.

Результатом его исследований за это время были следующие работы: «Влияние токов на растительные пигменты» (Сообщение в Общ. Ест. при Каз. университете 75—6 г., как и два последующих), «Влияние некоторых деятелей на окрашивание растений», «О флоре Талицкого завода», «Список высших споровых растений окрестностей Талицкого завода» (здесь 44 вида сосудистых споровых и мхов). Через два года, уже с надломленным здоровьем, Шель вернулся в Казань и здесь получил место сверхштатного ассистента при кафедре ботаники. В 1877 г. начинаются его исследования в Оренбургской губ., а в след. году Общество Естеств. при Каз. университете увеличило район его исследований, командировав его в Оренбургскую и Уфимскую губ. В этом году им была посещена большая часть обеих губернии и собран богатый ботанико-географический материал.

Кроме предварительного отчета об этой экскурсии (сообщение в том же общ. 78—9 г.), появились три выпуска работы Шеля — «Материалы для ботанической географии Уфимской и Оренбургской губ.» (Труды Общ. Ест. при Каз. университете, т. IX и XII). В I выпуске приводятся маршруты и дается обзор предшествующих исследований и краткий топографический и климатологический очерк этих губернии; во II вып. Шель дает список споровых (28 видов сосудистых споровых, 51 вид мхов и лучиц, 181 вид водорослей, 94 лишайника и 157 грибов) с указанием местонахождения и литературных данных; в III вып. мы находим список семенных растений, а дать такие указания, как и во II вып., помешала ему смерть. Всего же здесь 1600 видов, из которых несколько новых. Назовем другие работы Шеля:

1) «Список явнобрачных растений окрестностей Талицкого завода (Пермской губ.)», 557 видов (Труды Общ. Ест., т. VII, вып. 4, 78 г.); 2) Ш. и Крылов, Каталог растений, собранных в 1874 г. в Печорском крае и на Тиманском хребте А. Штукенбергом и Э. Пельцамом" (Список 149 видов из малоисследованных местностей); 3) «Список растений, собранных Гельмом в окрестностях с. Навашина» (в Сарат. губ. и уезде, 115 видов); 4) "О развитии пигментов в корнях некоторых родов «Salix» (Сообщ. 77—8 г.); 5) «Некоторые уклонения от нормальной формы цветов Fuchsiaecoccineae» (с таблиц. рисунк., Записки Уральского Общества Любителей Естествозн., т. III, вып. II, 76 г.); 6) «Материалы для климатологии северо-восточной России и Сибири за 1875 г.»; 7) «О двух коллекциях растений, собранных в Сарат. и Уфимск. губ.» и «О споровых растениях (за исключением грибов) Уфимск. и Оренб. губ.» — Сообщения 1879—80 г. в Общ. Ест. при Каз. унив. На этом остановились работы Ш. Его положение безостановочно и быстро ухудшалось. Для поправления здоровья он в каникулярное время едет домой, но, не будучи в состоянии дальше продолжать службу, подает прошение об отставке. Поселившись у родных в Вильне, Шель все-таки не оставляет своих занятий и посылает в январе для напечатания 2-й вып. «Материалов для ботанич. географии Уфимск. и Оренб. губ.». Но окончить эту работу ему не удалось. Он умер в Вильне 1 февр. 1881 г., и окончание 3-го вып. взял на себя П. Н. Крылов. В 1871 г. Шель был избран в действит. члены Общества Естествоис. при Казанск. университете, которое многим ему обязано.

Литература

• Обзор деятельности Общества Естествоиспытателей при И. Казанском Унив. за первое 25-летие его существования, 1869—94 г.
• Протоколы заседаний Общ. Естеств. при И. Каз. Унив., особенно год XII (1860—81), стр. 1—4, прилож.
• Указатель статей, напечатанных в Ученых Зап. Каз. Унив. за время 1834—99 г. вкл.

Ссылки

При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).

Отрывок, характеризующий Шель, Юлиан Карлович

Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.