Юлия Друза
| Юлия Друза | |
| IVLIA DRVSI CAESARIS | |
| Род деятельности: |
Внучка Тиберия |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Отец: | |
| Мать: | |
| Супруг: |
1. Нерон Юлий Цезарь Германик (20 - 31) |
| Дети: |
1. Гай Рубеллий Плавт |
Юлия Друза (лат. Julia Drusi Caesaris Filia), часто — Юлия Ливия (лат. Julia Livia), (5 — 43) — внучка Тиберия, дочь его сына Друза Младшего.
Первый брак
О детстве практически ничего не известно. Упоминается у Светония в связи с болезнью в 14 году, когда Август упоминал её, находясь при смерти и интересуясь у Ливии, выздоровеет ли она[1].
В 20 году Юлию выдали замуж за Нерона Юлия Цезаря Германика, её дальнего родственника. Юлии было 15 лет, а Нерону — 14. Судя по свидетельствам античных историков, брак не был счастливым. Одно время, после смерти Тиберия Друза, отца Юлии, Нерон рассматривался Тиберием, как возможный наследник власти, но в 31 году пал жертвой заговора Сеяна, был сослан на Пандатерию, где и скончался[2].
Дион Кассий утверждает, что после ссылки Нерона Юлия была помолвлена с Сеяном[3], однако это утверждение противоречит Тациту[4].
После раскрытия заговора в октябре 31 года, когда выяснилось, что сын императора был отравлен матерью Юлии, своей женой Ливиллой, существовали свидетельства, что Юлия также была замешана в заговоре и отравлении, но, в отличие от Ливиллы, Тиберий либо не поверил в это, либо простил свою внучку[4].
Второй брак
В 33 году Юлию вновь выдали замуж за Гая Рубеллия Бланда, выходца из всаднического сословия, консула-суффекта 18 года, в 36 году ставшего проконсулом Африки[5]. От этого брака у пары, скорее всего, было двое детей — Гай Рубеллий Плавт, в 62 году казнённый Нероном за участие в заговоре, и дочь Рубеллия Басса, позже вышедшая замуж за Октавия Лената, дядю будущего императора Нервы[6],[7].
Однако существует теория, что Рубеллия Басса — дочь Бланда от предыдущего брака[8]. Ювенал в своих «Сатирах» упоминает ещё одного сына Юлии, которого также звали Гай Рубеллий Бланд[9]. Также упоминается, что Юлия имела ещё одного сына — некоего Рубеллия Друза[10].
В 43 году Юлию, по приказу Мессалины, обвинили в инцесте и прелюбодеянии. Император Клавдий, не испытывая никакой жалости к своей племяннице, приговорил её к смерти от меча («лат. ferro… caesa est »)[11]. Возможно, что она покончила жизнь самоубийством[12].
Её дальняя родственница, Помпония Грецина, после смерти Юлии соблюдала траур по ней в течение 40 лет, открыто показывая тем самым отношение к императору и его супруге[13]
Напишите отзыв о статье "Юлия Друза"
Литература
- ↑ Светоний, «Жизнь 12 Цезарей», «Божественный Август», 99
- ↑ Светоний, «Жизнь 12 Цезарей», «Тиберий» 54
- ↑ Дион Кассий, «Римская история», LVIII 3, 9
- ↑ 1 2 Тацит, «Анналы», 4, 60
- ↑ Raepsaet-Charlier, Prosopographie des femmes de l’ordre sénatorial, p. 89
- ↑ Prosopographia Imperii Romani R 83
- ↑ Рональд Сайм, «Тацит», Oxford University Press, 1958, p. 627-8
- ↑ «Список латинских надписей», 14, 02610
- ↑ Ювенал, «Сатиры», VIII.39
- ↑ E. Groag, A. Stein, L. Petersen — e.a. (edd.), Prosopographia Imperii Romani saeculi I, II et III (PIR), Berlin, 1933 — I 636
- ↑ Сенека, «Октавия», 944-6
- ↑ Barrett, Anthony A., Agrippina: Sex, Power and Politics in the Early Roman Empire. Yale University Press, New Haven, 1996, pp 87, 104
- ↑ Тацит, «Анналы», 13. 32
Отрывок, характеризующий Юлия Друза
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
