Юна (Final Fantasy)

Юна
ユウナ Yuna
Юна в игре Final Fantasy X
Игровая серия	Final Fantasy
Первое появление	Final Fantasy X (2001)
Идея	Тэцуя Номура
Художник	Тэцуя Номура Ёситака Амано Тэцу Цукамото (X-2)
Озвучивание	По-японски: Маюко Аоки Куми Кода (песня) По-английски: Хэди Барресс Джейд Виллалон (песня)
Анимация движений	Маюко Аоки
Дополнительная информация
Возраст	17 лет (Final Fantasy X) 19 лет (Final Fantasy X-2)
Вид (раса)	Человек, наполовину Аль Бэд
Место рождения	Остров Бесайд
Родственники	Отец: Лорд Браска Мать: неизвестная женщина из расы Аль Бэды

Юна (яп. ユウナ Ю:на, англ. Yuna) — персонаж серии игр Final Fantasy. Впервые появляется в ролевой видеоигре Final Fantasy X, где она следуя по стопам отца отправляется в путешествие, чтобы победить чудовище по имени «Грех» вместе со своими друзьями, в том числе и главным героем Тидусом. В Final Fantasy X-2 Юна является главной героиней, где она разыскивает Тидуса после двух лет его исчезновения. Появлялась в качестве игрового персонажа в файтинге Dissidia 012 Final Fantasy и Kingdom Hearts II.

Персонаж получил положительные отзывы от критиков и фанатов за её роль в Final Fantasy X, и неоднозначные в X-2, в частности из-за её нового наряда и поведения, являющимися отражением беззаботного мира сиквела.

Появления в играх

Юна впервые появилась в игре Final Fantasy X, где она обладает умением призыва существ Эонов и белой (преимущественно целебной) магией. Она родилась на острове Бесайд от Высшего Призывателя по имени Браска и неизвестной женщины из расы Аль Бэды, в результате чего у Юны глаза разного цвета: левый — голубой, а правый — зелёный. С детства она готовилась стать призывателем, целью которого является победа над Грехом. Ей помогают её телохранители: Лулу, Вакка и Кимари, а также главный герой игры Тидус. Однако чтобы победить чудовище, Юна должна принести себя в жертву, и поэтому Тидус решает найти другой способ уничтожения Греха, не требующий её смерти. В это же время Тидус понимает, что влюблён в Юну. Сама Юна и её телохранители решают проникнуть в тело Греха, где побеждают Ю Йевона, из-за которого перерождается монстр. В конце перед исчезновением Тидуса Юна признаётся ему в любви и произносит речь перед жителями мира Спиры, говоря, что вместе они должны построить новый мир, в котором нет Греха.

Сюжет Final Fantasy X-2 происходит через два года после событий в Final Fantasy X. Здесь Юна меняет свою жизнь и становиться охотницей за сферами и фактически является лидером группы «Крылья чайки». С группой она хочет найти Тидуса, чей образ она видела в одной из древних сфер. Однако неожиданно на Спиру нападает новый монстр по имени Вегнаган, и Юна оставляет охоту за сферами и снова к своей цели спасти человечество. После победы над монстром Тидус снова появляется в Спире и воссоединяется с Юной.

Прочие появления

Юна в виде феи появилась в игре Kingdom Hearts II, вместе с Пэйн и Рикку. Трио работают на Малефисенту и шпионят за Леоном, но потом переходят на сторону Соры.

В качестве игрового персонажа (с внешностью из Final Fantasy X) появляется в файтинге Dissidia 012 Final Fantasy. Юна была вызвана на бой благодаря богине Космос, чтобы победить своего врага бога Хаос. В этой игре Юна может поменять костюм на тот, что был нарисован Ёситакой Аманой, и на свадебное платье из Final Fantasy X. Её обычная одежда из Final Fantasy X-2 доступна через загружаемый контент.

Юна также фигурирует в настольной игре в Itadaki Street Special вместе с Ауроном и Тидусом, а также в музыкальной игре Theatrhythm Final Fantasy.

Кроме игр, многочисленные рисунки и фигурки героини были созданы различными компаниями, в том числе в выпущенная в 2001 году. В 2003 году был издан диск «Final Fantasy X-2 Vocal Collections», где были включены вокальные композиции из Final Fantasy X-2, в том числе и песни, которые поют сэйю игры, в том числе и озвучивавшая Юну актриса Маюко Аоки.

Идея и создание

Юна была разработана дизайнером персонажей Final Fantasy X Тэцуей Номурой. Первоначально Номура хотел изобразить её в хакаме, однако когда он узнал, что персонаж будет танцевать, то захотел изменить её одежду на что-нибудь развевающееся. По этой причине в качестве наряда Юны было выбрано фурисодэ. Дизайнер пояснил, что украсил платье персонажа ожерельем с изображением цветка гибискуса, который также называется «Юна». Имя героини в переводе с окинавского означает «луна», что создаёт контраст между ней и главным героем Final Fantasy X Тидусом, имя которого с переводится как «солнце». Этот контраст также представлен в игре: у главных персонажей есть оружия, названые в честь солнца и луны. Тэцуя Номура пояснил, что хотя все эти тонкие детали для фанатов могут оказаться ненужными, он хотел, чтобы его проекты имели смысл.

Положительная реакция фанатов на Final Fantasy X убедила разработчиков продолжить историю Юны и других персонажей в сиквеле. Тэцу Цукамото, дизайнер костюмов для Final Fantasy X-2, утверждает, что радикальная смена дизайна для Юны отражает огромное культурное изменение. Продюсер серии Ёсинори Китасэ добавил, что разработчики хотели с помощью смены одежды показать персонажей более активными, так как Юна с друзьями теперь живёт в более беззаботном мире. Дизайнеры также хотели сделать смену одежду ключевой особенностью геймплея игры. Сценарист Кадзусигэ Нодзима объяснил новый наряд как «естественную реакцию на тяжёлые вещи, которые она носила в Final Fantasy X». Пение Юны было демонстрацией ощущения поп-музыки, которое включает в себя X-2. Что касается изменения её жизни, то это было связано с тем, что она не может быть дальше призывателем. Тем не менее, разработчики заявили, что несмотря на это, «глубоко в её сердце она остаётся всё той же старой Юной».

Героиню на японском языке озвучивает Маюко Аоки, а Хэди Барресс — на английском. Барресс пыталась передать долг Юны — уважение и честь, но и желала сохранить мягкость и женственность в её характере. Говоря о том, как зрители отреагируют на Final Fantasy X, актриса заявила, что она хотела участвовать в самой игре и благодаря голосу «перенести их в совершенно иной мир».

Отзывы

Юна и её роль в Final Fantasy X получила множество положительных отзывов от фанатов и критиков. Сайт PSU.com назвал её «одним из тех персонажей, которых упускают из вида и недооценивают». Game Chronicles похвалил героиню за реалистичный внешний вид, отметив, что прогуливаясь по улицам Токио, можно увидеть её глядя в витрины. Актриса Хэди Барресс, озвучивающая Юну в английской версии, также получила положительные отзывы; в частности, её работа была высоко оценена в X-2. Так, по мнению GameSpot, в сиквеле актриса привнесла множество изменений в характер Юны, в соответствии с игрой. В 2010 году ASCII Media Works провела опрос, в котором поклонники должны были проголосовать за персонажа видеоигры, аниме или манги, чьё имя они хотели бы дать своим детям. По результатам опроса, имя «Юна» оказалось на втором месте в списке женских имён.

В 2008 году Tom’s Hardware поместил Юну в список «50 лучших женских персонажей в истории видеоигр». GamesRadar в списке «25 лучших новых персонажей десятилетия» описали роман между Юной и Тидусом как «легендарный», а также «сострадательный, благородный и почтительный». Этот роман также был включён в список «10 пар Square Enix» от GamesRadar и «Список великих пар» от сайта GameSpot. По результатам опроса 2008 года от сайта Oricon, Юна вошла в список «10 самых популярных персонажей видеоигр». Manolith включил Юну в список «10 самых сексуальных женщин видеоигр». В 2012 году журнал Complex поместил Юну на 20 место в списке «50 „горячих“ персонажей видеоигр».

Дизайн Юны в Final Fantasy X-2 получил неоднозначную реакцию. GamesRadar заявил, что изменения в дизайне были не очень хорошо восприняты многими фанатами, добавив что её появление в сиквеле говорит о популярности героини. В 2008 году сайт IGN в «Списке ведущих персонажей в Final Fantasy» прокомментировал, что личность героини стала привлекательной благодаря её огромной роли в X-2. GameSpy назвали Юну в Final Fantasy X-2 «великолепной». IGN также высоко оценил дизайн одежды, сочетающий «проверенный и узнаваемый стиль Final Fatasy с нео-модерном». В 2008 году GameDaily в списке «50 самых горячих женщин видеоигр» похвалил смену её одежды и оружия. В книге «Упакованная юность: Спасение наших дочерей от схем маркетологов» (англ. Packaging Girlhood: Rescuing Our Daughters from Marketers’ Schemes) внешность Юны описана как «сексуальная видео-звезда MTV». Юну сравнивали с другими вымышленными персонажами, в том числе с ролью Камерон Диас в фильме «Ангелы Чарли» и Ларой Крофт из-за её наряда и умения владеть пистолетом. Юна также является популярным объектом для косплея.

Ссылки

• Юна (Final Fantasy) (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [finalfantasy.wikia.com/wiki/Yuna Описание героини] (англ.) на Final Fantasy Wiki
• [ru.finalfantasy.wikia.com/wiki/Юна Описание героини] (рус.) на Final Fantasy Wiki

Отрывок, характеризующий Юна (Final Fantasy)

Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.


Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.