Юнкор (фотоаппарат)
Поделись знанием:
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
| Юнкор | |
|---|---|
| Производитель | Красногорский механический завод |
| Год выпуска | 1959—1962 |
| Тип | бокс-камера |
| Фотоматериал | плёнка типа 120 |
| Размер кадра | 6×6 см, 6×4,5 см |
| Тип затвора | механический, секторный |
| Объектив | «Перископ» 8/60 мм |
| Фокусировка | отсутствует, жёстковстроенный объектив |
| Экспозамер | ручная установка |
| Вспышка | синхроконтакт отсутствует |
| Видоискатель | оптический |
| Масса | 260 г |
«Юнко́р» — среднеформатная бокс-камера, производившаяся на Красногорском механическом заводе с 1959 по 1962 год[1]. Выпущено 168836 штук.
Юнкорами (юными корреспондентами) в СССР называли школьников, пробующих свои силы в журналистике. Предназначенный для детей «Юнкор» был одним из самых дешёвых советских фотоаппаратов. Он представлял собой почти точную копию производившегося в ГДР с 1952 года аппарата «Pouva Start», точнее, компиляцию двух вариантов этого аппарата.
Технические характеристики
- Размер кадра — 6×6 или 6×4,5 см. Используется 60-мм плёнка с бумажным ракордом (плёнка типа 120).
- Объектив — «перископ», просвётленный, фокусное расстояние 60 мм, с диафрагмой на два положения — 1:8 и 1:11. Объектив складной (ввинчивается вглубь корпуса), нефокусируемый (установлен на гиперфокальное расстояние), глубина резко изображаемого пространства от 2—3 метров до бесконечности.
- Затвор секторный, отрабатывает две выдержки — «М» («моментальная», 1/60 с) и «В» (от руки), не требует предварительного взвода.
- Перемотка плёнки — вручную, маховичком, с контролем номера кадра по цифрам на ракорде плёнки.
- Корпус пластмассовый (бакелитовый) со съёмной задней крышкой.
- В комплект фотоаппарата входили планки-вкладыши для съёмки на формат 6×4,5 см и рамка для контактной печати снимков.
См. также
- Фотоаппарат «Druh» (Польша)
- Фотоаппарат «Pouva Start» (ГДР)
- Karl Pouva
Напишите отзыв о статье "Юнкор (фотоаппарат)"
Примечания
- ↑ Фотоаппараты, 1984, с. 27.
Литература
- М. Я. Шульман. Фотоаппараты / Т. Г. Филатова. — Л.: «Машиностроение», 1984. — 142 с. — 10 000 экз.
Ссылки
- [fotolyap.ru/?p=3747 Информация о выпусках фотоаппарата «Юнкор»]
- [www.nightphoto.com/ionkor.html Детальные изображения на nightphoto.com]
- [www.photohistory.ru/1207248176102409.html Этапы развития отечественного фотоаппаратостроения. «Юнкор».]
- [www.zenitcamera.com/archive/juncor/index.html Описание на сайте «ZENITcamera».]
- [www.zenitcamera.com/mans/juncor/juncor.html Инструкция по эксплуатации на сайте «ZENITcamera».]
|
|
|
|
| «Pouva Start» — прототип «Юнкора» | «Druh» (Польша) | «Druh» сзади | «Druh» в раскрытом виде |
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Юнкор (фотоаппарат)
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
