Юность-Минск
Поделись знанием:
К:Хоккейные клубы, основанные в 1975 году
Примечание: Начиная с сезона 2006/2007 годов высшая лига стала называться экстралигой, а первая лига — высшей.
В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
| Юность-Минск | |||
| |||
| Страна: |  Белоруссия
| ||
|---|---|---|---|
| Город: |  Минск
| ||
| Основан: | 1 сентября 1975 | ||
| Прежние названия: | СДЮШОР «Юность» (1975—2003) ХК «Юность-Минск» (2003— н. вр.) | ||
| Домашняя арена: | Чижовка-Арена (на 8807 зрителей) | ||
| Цвета: | |||
| Хоккейная лига: | Белорусская экстралига | ||
| Главный тренер: | Михаил Захаров
| ||
| Владелец: | Минский городской исполнительный комитет | ||
| Капитан: | Александр Рядинский
| ||
| Аффилированные клубы: | Юность (МХЛ, 2010—2015) Юниор (Высшая лига) | ||
| Трофеи: | Кубок Президента (2003/04, 2004/05, 2005/06, 2008/09, 2009/10, 2010/11,2015/16), Кубок Руслана Салея (2004, 2009, 2010, 2013, 2015), Континентальный кубок (2007, 2011) | ||
| Официальный сайт: | [www.junost.org/ www.junost.org] | ||
| |||
Эта статья — о клубе, играющем в ВХЛ. О клубе, выступающем в Молодёжной хоккейной лиге см. Юность (хоккейный клуб, Минск).
ХК «Юность-Минск» (белор. ХК «Юнацтва-Мінск», полное название: Государственное учреждение физической культуры и спорта «Хоккейный клуб „Юность-Минск“») — белорусский клуб по хоккею с шайбой из города Минска, семикратный чемпион Белоруссии, обладатель Континентального кубка 2007 и 2011 годов. В сезоне 2012/13 команда выступала в Высшей хоккейной лиге[1], с сезона 2013/2014 выступает в Белорусской экстралиге[2][3].
В структуру клуба входят команда Белорусской экстралиги «Юность-Минск», выступающий в Высшей хоккейной лиге фарм-клуб «Юниор», команда Молодёжной хоккейной лиги «Юность», СДЮШОР «Юность» и арена в минском парке Горького.
Содержание
История
Специализированная детско-юношеская школа олимпийского резерва «Юность» была основана 1 сентября 1975 года. Через год, 8 ноября 1976 года[4], открылась арена в минском парке Горького ставшая основной спортивной базой школы. Юношеские и молодёжные команды СДЮШОР «Юность» шесть раз становились бронзовыми призёрами первенства СССР, а в 1990 году молодёжная команда стала чемпионом Советского Союза. По результатам работы в 1989 и 1990 годах СДЮШОР «Юность» признавалась лучшей специализированной школой СССР.
В 1977—1991 годах команда СДЮШОР «Юность» участвовала в чемпионате БССР, имевшем статус первенства КФК. Как правило, команда занимала места в нижней половине турнирной таблицы и лишь однажды, в 1980 году, стала чемпионом республики. Выступление в чемпионате республики было для школы лишь этапом в подготовке к встречам молодёжного и юношеского первенств СССР, лучшие игроки привлекались в белорусские команды мастеров. В конце 1980-х годов воспитанники «Юности» составили костяк минского «Динамо», пробившегося в высшую лигу чемпионата СССР. Наиболее известным игроком прошедшим школу «Юности» является Сергей Фёдоров, защищавший цвета школы и «Динамо» в 1984—1986 годах. В будущем воспитанники «Юности» 1980-х годов составили основу сборной Белоруссии.
С 1994 года команда СДЮШОР «Юность» начала выступать в чемпионате независимой Белоруссии. В 1990-х годах команда комплектовалась собственными воспитанниками, которым сложно было противостоять взрослым игрокам других коллективов, поэтому «Юность», как правило, замыкала турнирную таблицу. 19 марта 2003 года на базе СДЮШОР «Юность» Минский горисполком учредил и зарегистрировал некоммерческое госучреждение «Хоккейный клуб „Юность-Минск“». После реорганизации в команде появились опытные белорусские игроки и легионеры. Усиление позволило «Юности» в первый же сезон после преобразования выиграть чемпионский титул. Начиная с 2004 года, команда ни разу не оставалась без медалей чемпионата Белоруссии. В январе 2007 года хоккейная команда «Юность-Минск» впервые в истории белорусского хоккея стала обладателем Континентального кубка ИИХФ, одолев в решающем матче омский «Авангард». После выигрыша в 2010 году очередного чемпионского титула «Юность» стала самой титулованной командой Белоруссии.
В 2012 году команда подала заявку на участие в Высшей хоккейной лиге с сезона 2012/2013 по инициативе Федерации хоккея и Министерства спорта и туризма[5]. В дальнейшем «Юность» намеревается заявиться в КХЛ[6]. 2 июля 2012 года команда была единогласно принята в состав лиги уже с сезона 2012/13[1].
31 января 2013 года, когда у «Юности» остались только теоретические шансы попасть в плей-офф ВХЛ, тренер «Юности» Михаил Захаров отзаявил из ВХЛ 20 игроков. Он вместе с ними заменит игроков команды «Юниор», которые добились права выступать в плей-офф ОЧБ[7].
Статистика
Чемпионат БССР
| Сезон | И | В | Н | П | Ш | О | Место |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1977/1978 | 27 | 13 | 1 | 14 | 134-137 | 27 | 5 (8) |
| 1978/1979 | |||||||
| 1979/1980 | 32 | 24 | 1 | 7 | 222-125 | 49 |  (9)
|
| 1980/1981 | 32 | 11 | 3 | 18 | 131-134 | 25 | 6 (9) |
| 1981/1982 | |||||||
| 1982/1983 | 36 | 35 | 6 (10) | ||||
| 1983/1984 | |||||||
| 1984/1985 | 32 | 2 | 4 | 26 | 102-227 | 8 | 9 (9) |
| 1985/1986 | |||||||
| 1986/1987 | 18 | 7 | 0 | 11 | 76-113 | 14 | 6 (10) |
| 1987/1988 | 16 | 0 | 1 | 15 | 46-145 | 1 | 9 (10) |
| 1988/1989 | 16 | 3 | 0 | 13 | 65-108 | 6 | 8 (9) |
| 1989/1990 | 18 | 3 | 0 | 15 | 59-112 | 6 | 9 (10) |
| 1990/1991 | 18 | 5 | 0 | 13 | 89-126 | 8 | 9 (10) |
Чемпионат ВЕХЛ
| Сезон | Этап | И | В | Н | П | Ш | О | Место | Плей-офф |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1995/1996 | Первый этап | 28 | 0 | 2 | 26 | 44-223 | 2 | 8 (8) | - |
| Второй этап (5-8 места) | 12 | 0 | 1 | 11 | 30-58 | 1 | 8 | - | |
| 1996/1997 | - | 32 | 9 | 4 | 19 | 91-145 | 22 | 6 (9) | 1/4 финала |
| 1997/1998 | Первый этап | 36 | 15 | 1 | 20 | 141-140 | 31 | 6 (10) | - |
| Второй этап (1-6 места) | 46 | 16 | 3 | 27 | 176-200 | 35 | 6 | - | |
| 1998/1999 | Первый этап | 28 | 12 | 4 | 12 | 111-109 | 28 | 6 (8) | - |
| Второй этап. Вторая группа (6-12 места) | 24 | 10 | 4 | 10 | 113-105 | 34 | 9 | - | |
| 1999/2000 | Вторая группа (D2) | 16 | 1 | 1 | 14 | 42-114 | 3 | 5 (5) | - |
Чемпионат Белоруссии
| Сезон | Дивизион | И | В | ВО | ВБ | Н | ПБ | ПО | П | Ш | О | Место | Плей-офф |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1994 | - | 16 | 0 | - | - | 1 | - | - | 15 | 37-107 | 1 | 5 (5) | - |
| 1995 | Первый этап | 24 | 10 | - | - | 4 | - | - | 10 | 117-107 | 24 | 5 (7) | Не пробилась |
| Второй этап | 10 | 0 | - | - | 0 | - | - | 10 | 19-78 | 0 | 6 (6) | - | |
| 1996 | Второй дивизион (D2) | 24 | 11 | - | - | 1 | - | - | 12 | 99-90 | 11 | 3 (4) | - |
| 1996/1997 | - | 12 | 0 | - | - | 4 | - | - | 8 | 25-69 | 4 | 4 (4) | - |
| 1997/1998 | - | 18 | 2 | - | - | 1 | - | - | 15 | 47-81 | 5 | 4 (4) | - |
| 1998/1999 | - | 18 | 8 | - | - | 2 | - | - | 8 | 71-63 | 18 |  (4)
|
- |
| 2000/2001 | - | 24 | 4 | - | - | 0 | - | - | 20 | 78-231 | 8 | 6 (7) | - |
| 2001/2002 | Первый этап | 14 | 0 | 0 | - | 0 | - | 0 | 14 | 29-128 | 0 | 8 (8) | 1/4 финала (8) |
| Второй этап (за 5-8 места) | 26 | 0 | 0 | - | 0 | - | 0 | 26 | 64-239 | 0 | 4 (4) | ||
| 2002/2003 | Высшая лига (D1) | 42 | 7 | 3 | - | - | - | 1 | 31 | 127-234 | 28 | 8 (8) | Не пробилась |
| 2003/2004 | Высшая лига (D1) | 45 | 28 | 3 | - | 1 | - | 1 | 12 | 153-96 | 91 | 3 (10) | Финал
|
| 2004/2005 | Высшая лига (D1) | 44 | 27 | 2 | - | 7 | - | 1 | 7 | 140-69 | 93 | 1 (12) | Финал
|
| 2005/2006 | Высшая лига (D1) | 55 | 32 | 4 | - | 7 | - | 2 | 10 | 171-110 | 113 | 1 (12) | Финал
|
| 2006/2007 | Экстралига (D1) | 50 | 31 | 2 | - | 4 | - | 3 | 10 | 175-115 | 104 | 3 (11) | 1/2 финала 
|
| 2007/2008 | Экстралига (D1) | 54 | 27 | 0 | 10 | - | 1 | 3 | 13 | 164-114 | 105 | 2 (10) | Финал
|
| 2008/2009 | Экстралига (D1) | 52 | 38 | 3 | 2 | - | 2 | 0 | 7 | 198-96 | 126 | 1 (14) | Финал
|
| 2009/2010 | Экстралига (D1) | 52 | 40 | 1 | 2 | - | 0 | 3 | 6 | 205-85 | 129 | 1 (14) | Финал
|
Кубок Белоруссии
| Сезон | Группа | И | В | ВО | ВБ | Н | ПБ | ПО | П | Ш | О | Место | Финал |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 2002 | Группа B | 3 | 0 | 0 | - | 0 | - | 0 | 3 | 9-19 | 0 | 4 (4) | - |
| 2002/2003 | Группа B | 4 | 1 | 0 | - | 0 | - | 0 | 3 | 12-21 | 3 | 3 (3) | - |
| 2003/2004 | Группа А | 8 | 1 | 0 | - | 1 | - | 0 | 5 | 23-40 | 4 | 5 (5) | - |
| 2004 | - | 8 | 6 | 0 | - | 1 | - | 0 | 1 | 38-15 | 19 | 2 (9) | «Гомель» — «Юность» 1:3, 0:4
|
| 2005 | Группа А | 8 | 5 | 0 | - | 0 | - | 0 | 3 | 33-28 | 15 | 2 (5) | - |
| 2006 | - | 9 | 5 | 0 | - | 1 | - | 1 | 2 | 42-33 | 17 | 3 (10) | - |
| 2007 | - | 9 | 6 | 0 | - | 1 | - | 0 | 2 | 37-23 | 19 | 3 (10) | - |
| 2008 | Группа B | 4 | 4 | 0 | - | - | - | 0 | 0 | 17-9 | 12 | 1 (5) | «Керамин» — «Юность» 6:5
|
| 2009 | Группа А | 5 | 4 | 0 | 0 | - | 0 | 1 | 0 | 16-8 | 13 | 1 (6) | «Юность» — «Керамин» 3:1
|
Континентальный кубок
| Сезон | Стадия | И | В | ВО | Н | ПО | П | Ш | О | Место |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 2004/2005 | Второй раунд. Группа C | 3 | 2 | - | 0 | - | 1 | 16-4 | 4 | 2 (4) |
| 2005/2006 | Второй раунд. Группа E | 3 | 3 | - | 0 | - | 0 | 14-1 | 6 | 1 (4) 
|
| Третий раунд. Группа F | 3 | 2 | - | 0 | - | 1 | 11-5 | 4 | 2 (4) | |
| 2006/2007 | Третий раунд. Группа F | 3 | 2 | 1 | - | 0 | 0 | 10-3 | 8 | 1 (4)
|
| Финальный турнир. Группа G | 3 | 2 | 1 | - | 0 | 0 | 9-4 | 8 | (4)
| |
| 2007/2008 | Второй раунд. Группа C | 3 | 2 | 0 | - | 0 | 1 | 18-8 | 6 | 2 (4) |
| 2009/2010 | Финальный турнир. Группа F | 3 | 1 | 0 | - | 1 | 1 | 9-9 | 4 | (4)
|
| 2010/2011 | Финальный турнир. Группа F | 3 | 3 | 0 | - | 0 | 0 | 10-6 | 9 | (4)
|
ХК «Юность-Минск»
Тренерский штаб
Главный тренер:
Ассистенты:
Состав
Состав ХК «Юность-Минск» в сезоне 2016/2017 годов
| Вратари | |||
| Номер | Страна | Имя | Дата рождения |
|---|---|---|---|
| 30 |
|
Дмитрий Мильчаков | 2 марта, 1986 |
| 33 | 
|
Александр Тряничев | 8 марта, 1987 |
| Защитники | |||
| Номер | Страна | Имя | Дата рождения |
| 2 |
|
Сегей Шелег | 24 мая, 1990 |
| 4 |
|
Евгений Ногачёв | 31 августа, 1991 |
| 7 | 
|
Клемен Претнар | 31 августа, 1986 |
| 25 |
|
Александр Рядинский | 1 апреля, 1978 |
| 55 |
|
Сабахудин Ковачевич | 26 февраля, 1986 |
| 57 |
|
Иван Усенко | 12 февраля, 1983 |
| 73 |
|
Вадим Ерохо | 3 августа, 1991 |
| 82 |
|
Павел Черноок | 28 сентября, 1986 |
| 87 |
|
Олег Горошко | 19 ноября, 1989 |
| Нападающие | |||
| Номер | Страна | Имя | Дата рождения |
| 10 |
|
Павел Развадовский | 7 августа, 1989 |
| 11 | 
|
Йессе Ниинимяки | 19 августа, 1983 |
| 14 | 
|
Даниэль Корсо | 3 апреля, 1978 |
| 15 |
|
Максим Парфеевец | 15 апреля, 1992 |
| 16 |
|
Александр Абакунчик | 31 мая, 1987 |
| 19 |
|
Дмитрий Мелешко | 8 ноября, 1982 |
| 21 |
|
Константин Захаров | 2 мая, 1985 |
| 23 |
|
Александр Когалев | 22 мая, 1994 |
| 27 |
|
Алексей Ефименко | 20 августа, 1985 |
| 78 | 
|
Андрей Михнов | 26 ноября, 1983 |
| 88 |
|
Антон Елисеенко | 21 июля, 1991 |
| 89 |
|
Виктор Туркин | 2 апреля, 1989 |
| 94 |
|
Александр Каракулько | 19 июля, 1994 |
Достижения
- Чемпион БССР 1980 года;
- Чемпион Белоруссии 2004, 2005, 2006, 2009 и 2010 годов;
- Серебряный призёр чемпионата Белоруссии 1999 и 2008 годов;
- Бронзовый призёр чемпионата Белоруссии 2007 года;
-
-
-
Обладатель Кубка Белоруссии 2004, 2009, 2013, 2015;
- Обладатель Континентального кубка ИИХФ 2007 и 2011 годов.
ХК «Юность»
Хоккейный клуб «Юность» был создан в 2010 году для участия в Молодёжной хоккейной лиге. Выступает в дивизионе «Северо-Запад». В своём первом чемпионате команда заняла седьмое место в дивизионе и не попала в плей-офф.
ХК «Юниор»
Хоккейный клуб «Юниор» был создан летом 2003 года, после реорганизации СДЮШОР «Юность». Основное назначение команды — предоставление необходимой соревновательной практики воспитанникам «Юности». В сезоне 2003/2004 годов команда выступала в высшей лиге чемпионата Белоруссии, однако оказалась неконкурентоспособной и заняла последнее место одержав лишь две победы. В следующем сезоне «Юниор» был заявлен в первую лигу в качестве фарм-клуба ХК «Юность-Минск» (ранее им была команда «Юность-2»). Во втором дивизионе (который с 2006 года стал именоваться высшей лигой) «Юниор» постоянно финишировал на пьедестале, в 2008, 2010 и 2012 году становясь чемпионом. С сезона 2012/2013 команда выступает в экстралиге.
Статистика
| Сезон | Дивизион | И | В | ВО | ВБ | Н | ПБ | ПО | П | Ш | О | Место | Плей-офф |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 2003/2004 | Высшая лига (D1) | 45 | 1 | 1 | - | 2 | - | 2 | 39 | 76-258 | 7 | 10 (10) | Не попала |
| 2004/2005 | Первая лига (D2) | - | - | ||||||||||
| 2005/2006 | Первая лига (D2) | 36 | 26 | 0 | - | 4 | - | 0 | 6 | 164-85 | 82 | 2 (10) | Финал
|
| 2006/2007 | Высшая лига (D2) | 45 | 33 | 1 | - | 4 | - | 1 | 6 | 258-110 | 106 | 1 (10) | Матч за 3-е место
|
| 2007/2008 | Высшая лига (D2) | 45 | 31 | 2 | 0 | - | 0 | 2 | 10 | 226-117 | 99 | 1 (10) | Финал
|
| 2008/2009 | Высшая лига (D2) | 45 | 28 | 0 | 3 | - | 1 | 1 | 12 | 198-120 | 92 | 2 (10) | Матч за 3-е место
|
| 2009/2010 | Высшая лига (D2) | 45 | 31 | 2 | 2 | - | 2 | 1 | 7 | 168-110 | 104 | 1 (10) | Финал
|
| 2010/2011 | Высшая лига (D2) | 40 | 10 | 5 | - | - | - | 3 | 22 | 107-139 | 43 | 8 (9) | Финал
|
| 2011/2012 | Высшая лига (D2) | 45 | 24 | 8 | - | - | - | 1 | 12 | 176-118 | 89 | 3 (10) | Финал
|
Тренерский штаб
Главный тренер:
Ассистент:
Состав
Состав ХК «Юниор» в сезоне 2012/2013 годов[8]:
|
|
СДЮШОР «Юность»
Основана 1 сентября 1975 года.
Достижения
- Чемпион СССР среди молодёжных команд 1990 года (команда 1971—1972 г. р.);
- Бронзовый призёр Первенства СССР среди молодёжных команд 1981 (1962—1963 г. р.), 1986 (1967—1968 г. р.) годов;
- Бронзовый призёр Первенства СССР среди юношей 1984 (команда 1967—1968 г. р.), 1988 (команда 1971—1972 г. р.), 1991 (команда 1974—1975 г. р.) годов.
- Победитель Спартакиады народов СССР 1982 (команда 1966—1967 г. р.) и 1986 (команда 1968—1969 г. р.) годов;
- Бронзовый призёр Спартакиады народов СССР 1990 года (команда 1969—1971 г. р.);
- Победитель Всесоюзных юношеских игр 1985 года (команда 1969—1970 г. р.);
Известные воспитанники
|
Арена
Домашние матчи ХК «Юность-Минск» в ВХЛ будет проводить в Минском ледовом дворце спорта (ул. Притыцкого, 27; 1823 зрителя)[1], а примерно с 2013 года — на Арене «Чижовка» (8-9 тыс. зрителей).
Тренировочные занятия СДЮШОР проходят на базе крытого катка в парке Горького. Каток был построен в 1976 году по проекту архитекторов Юрия Григорьева и Владимира Бабашкина. Помимо большой ледовой площадки размерами 28,5x59 метров, под крышей катка расположена детская тренировочная площадка размерами 8,5x19 метров. Трибуны комплекса вмещают 767 зрителей. На подземном уровне расположены раздевалки, складские и технологические помещения.
Планируется, что в будущем основной базой хоккейного клуба и школы станет строящаяся к чемпионату мира 2014 года «Чижовка-Арена»[9].
Напишите отзыв о статье "Юность-Минск"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.pressball.by/news/hockey/109947 Хоккей. Минская «Юность» принята в ВХЛ]
- ↑ [hockey.by/news/news-federation/4897.html Заседание Исполкома Ассоциации «ФХРБ» прошло 23-го апреля в конференц-зале Дома футбола]
- ↑ [naviny.by/rubrics/sport/2013/04/23/ic_news_125_415385/ Минская «Юность» в новом сезоне не будет заявляться в ВХЛ]
- ↑ Игорь Мартыновский. [www.pressball.by/news.php?t=0207&id=52355 Страницы истории. Минский динамовец стал чемпионом мира]. Прессбол (10 августа 2009). Проверено 14 апреля 2010. [www.webcitation.org/66dcVw4dr Архивировано из первоисточника 3 апреля 2012].
- ↑ [naviny.by/rubrics/sport/2012/06/23/ic_news_125_395921/ Минскую «Юность» могут принять в Высшую хоккейную лигу чемпионата России]
- ↑ [naviny.by/rubrics/sport/2012/06/30/ic_news_125_396509/ Выступление в ВХЛ для минской «Юности» станет переходным периодом перед включением в КХЛ]
- ↑ [www.belta.by/ru/all_news/sport/Mixail-Zaxarov-do-kontsa-nyneshnego-sezona-budet-trenirovat-Junior-v-chempionate-Belarusi-po-xokkeju_i_622856.html Михаил Захаров до конца нынешнего сезона будет тренировать «Юниор» в чемпионате Беларуси по хоккею]
- ↑ [www.junost.org/commands.php?com=2 Состав команды: «Юниор»]. Официальный сайт хоккейного клуба «Юность-Минск». Проверено 14 апреля 2010. [www.webcitation.org/66dca9cLB Архивировано из первоисточника 3 апреля 2012].
- ↑ [www.expressnews.by/4002.html По мировым стандартам]. [www.expressnews.by/ «Экспресс НОВОСТИ».] (22 мая 2009). Проверено 12 декабря 2009. [www.webcitation.org/66dcdQLif Архивировано из первоисточника 3 апреля 2012].
Ссылки
- [junost.org/ Официальный сайт ХК «Юность-Минск»]
- [extraliga.stats.pointstreak.com/teamplayerstats.html?teamid=141796&seasonid=5151 Статистика ХК «Юность-Минск» на сайте ФХРБ]
- Пресс-служба ХК «Юность» (Минск). [www.championat.com/hockey/article-133876-ne-zubrami-edinymi.html Не «зубрами» едиными] (рус.). Чемпионат.com (13.08.2012). Проверено 17 августа 2012. [www.webcitation.org/6A1RPwlB0 Архивировано из первоисточника 19 августа 2012].
| ||||||
Отрывок, характеризующий Юность-Минск
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
