Вин-чунь

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Юн-чун»)
Перейти к: навигация, поиск
Вин-Чун
Страна:

КНР КНР

Основатель:

У Мэй Да Ши (кит. 吴梅大師)

Известные последователи:

Цэнь Нэн (англ.), Ип Ман, Брюс Ли

Вин-Чунь (кит. трад. 詠春, упр. 咏春, пиньинь: yǒng chūn, палл.: юнчунь — «Поющая весна»[1]) — китайская школа ушу.

Использует множество боевых техник, по этой причине считается прикладным направлением ушу. Бой в вин-чунь основан на принципах, которые постигаются учеником от тренировки к тренировке. Уходы с линии атаки дополняются мгновенными прямолинейными атаками при сближении на крайне близкое расстояние. Зачастую бой завершается ударами колен и локтей. Упражнение «липкие руки» (chi sao, 黐手 чи сао) позволяет бойцу отлично ориентироваться в бою на близких дистанциях. Существуют и ножевые техники, они тесно связаны в единое целое с техникой рук и приёмами без оружия. Вместе с «липкими руками» изучаются броски и захваты.





Краткая история стиля

Легенды традиционно связывают происхождение стиля с монастырём Южный Шаолинь в провинции Фуцзянь. Согласно одной из версий, стиль преподавался южношаолиньским настоятелем Чжишанем в качестве оздоровительной гимнастики жителям близлежащих деревень. Другая легенда утверждает, что стиль был создан пятью мастерами Южного Шаолиня, которые проделали эту работу в Зале Восхваления Весны («вэнчуньтан» на кантонском диалекте). Третья легенда гласит, что стиль был разработан женщиной Янь Юнчунь (Янь Поющая Весна), дочерью южношаолиньского послушника Янь Эра (либо Янь Сы) то ли на основе учения отца, то ли на основе науки монахини Умэй (Ng Mui).

Однако, в 1930-1940-х годах знаменитый китайский исследователь истории ушу Тан Хао проделал полевые исследования, и установил, что монастыря «Южный Шаолинь» не существовало вообще, что этот монастырь был выдуман в средневековом «рыцарском» романе «Вань нянь Цин» («10 000 лет здравствовать императору династии Цин!» — приключенческий роман, описывающий, как один из будущих императоров Китая якобы инкогнито странствовал по южному Китаю и попадал во всякие переделки), а Чжишань, Умэй и прочие — просто персонажи этого романа. Так как большинство населения Китая было неграмотно, то литературные произведения рассказывались за деньги рассказчиками на рынках, и многие простые люди зачастую не отличали художественного вымысла от рассказа о реальных событиях; тем более простые крестьяне не могли проверить, что, к примеру, упоминаемые в историях о Южном Шаолине географические объекты на самом деле находятся в тысячах километров друг от друга, что упоминаемые там люди никогда не занимали приписываемые им должности и т. д. и т. п.

Более-менее достоверная история стиля прослеживается лишь с конца XVIII века, когда этот стиль попал в труппу гуандунской оперы (англ.) «Красная джонка». В первой половине XIX века стиль путешествовал вместе с актерами труппы, от которых его изучали люди в разных концах провинции. Стиль использовался как антицинскими революционерами, так и деревенскими отрядами самообороны. Примерно в середине XIX века два актера — Хуан Хуабао и Лян Эрди — покинули труппу и переехали в Фошань, где обучили аптекаря Лян Цзаня. В конце XIX века Лян Цзань выиграл много боев и стал известен как «юнчунь ван» («король винчуня»). Он не имел официальной школы, но обучал частным порядком в своей аптеке. После того как оставил свой бизнес, Лян Цзань вернулся в свою родную деревню Гулао, где обучил своему стилю односельчан.

Фошань стала местом, откуда пошла наиболее известная сегодня версия юнчунь. В Фошани этим стилем занимались в основном дети богатых торговцев, ибо их родители могли платить высокую плату за обучение, а сами они имели достаточно времени для тренировок. Самый известный сегодня из них, Е Вэнь (Ип Ман на кантонском диалекте) изучал стиль у Чэнь Хуашуня, У Чжунсу и Лян Би (сын Лян Цзаня). С 1949 года он окончательно обосновался в Гонконге, где начал преподавать юнчунь членам профсоюза ресторанных работников. До своей смерти в 1973 году он натренировал огромное количество известных сегодня мастеров и просто бойцов. Е Вэнь принес славу стилю, но утверждалась эта слава не всегда достойными методами. Известно много случаев, когда ученики Е Вэня приходили в другие клубы кунфу Гонконга и избивали учителей. В настоящее время в Гонконге существует много секций винчунь, где преподают преимущественно ученики Ип Мана, а также представители других ветвей Вин Чунь. В силу этого, Винчунь не внесен в реестр боевых искусств.

Вьетнамское направление винчунькуэн ведет своё начало с 1939 года от Жуань Цзиюня (Нгуен Тэ Конга), легендарного китайского мастера, приехавшего в Ханой по приглашению Ассоциации китайских эмигрантов во Вьетнаме и который воплотил в жизнь принцип боевого китайского искусства, гласящий: «четырьмя лянами одолеть тысячу цзиней», что означает: «слабое усилие нейтрализует атаку».

Технические особенности стиля

Существует распространенное заблуждение, что отличительной чертой вин-чун являются упражнения «чи-сао» («chi-sau») — «липкие руки», благодаря которым боец приучается постоянно находиться своими руками в контакте с противником, чувствовать все его движения и мешать ему проводить свои приемы. Аналогичные упражнения существуют практически во всех направлениях традиционного китайского у-шу, только называются по-разному. Например в Тайцзы цюань название этого упражнения туйшоу. В настоящее время чи-сао возведено чуть ли не в абсолют и даже проводятся соревнования по чи сао. Но в действительности чи сао это всего лишь одно из множества существующих упражнений в винчунь. Отличительной особенностью винчунь является больший акцент на принципы боевых искусств таких как текучесть, слияние, компактность, искусства в безыскусности и т. п.

С другой стороны, именно упражнение «чи-сао» вырабатывает навыки быстрого нахождения варианта пути для атаки или защиты и атаки. Все дело в том, что большое количество техник, нарабатываемых учеником-новичком, даже при периодических учебных спаррингах, создает в голове мешанину: при отражении атаки он теряется в том, какую связку ему применить и заканчивается все, как правило, «маханием кулаками», о какой-либо технике говорить в таком случае не приходится. Именно упражнение «чи-сао», как длительное действо в контакте с партнером, вырабатывает навыки разбиения мостов, наведения мостов, атаки, контратаки, контроль центра тяжести и перемещения.

Бой бойцы вин-чун ведут на короткой дистанции, где можно дотянуться до противника кистью руки, а ещё лучше — локтем. С целью прорыва на достаточно близкую дистанцию используются специальные типы перемещений. Удары ногами используются в сочетании с ударами руками. Обычно ногами бьют по коленям противника одновременно с атакой руками на верхнем уровне.

Из оружия в наиболее популярной сегодня версии Е Вэня изучают длинный шест и так называемые «мечи-бабочки» (два тесака, у каждого из которых ширина лезвия сравнима с гардой)-(которые Е-Вень тоже постоянно носил с собой). Причём, по словам Вильма Чэна (в его книге), родным оружием для Винчун являются мечи-бабочки, а шест дракона был внесён в Винчун из другого стиля. В других версиях, помимо мечей-бабочек, встречаются и другие виды оружия, вплоть до меча-цзянь и буддийских четок.

В версии Е Вэня изучается три комплекса без оружия — «начальная идея», «поиск рук» и «бьющие пальцы». В других версиях имеются и другие комплексы. Вьетнамский винчунь, к примеру, имеет парный комплекс выполняемый вдвоём, а также подчеркивая своё легендарное южношаолиньское происхождение, практикует комплексы пяти животных.

Для подготовки к реальному бою помимо упражнений «чи-сао» используются многочисленные разновидности парных упражнений, а также тренировки на специальном манекене («деревянном человеке»).

Современное состояние

В настоящее время Вин Чун занимаются тысячи человек, поэтому обычно в каждой школе вводится система аттестации, различающая адептов стиля по уровню мастерства. Однако в самом Китае ещё сохранилось положение, когда сертификаты о прохождении того или иного уровня обучения выдаются преимущественно для предъявления за пределами Китая.

См. также

Напишите отзыв о статье "Вин-чунь"

Примечания

  1. Название «Вин-Чунь» — кантонское произношение (вариант написания «винг-чун» — не произношение, а транслитерация), произношение на путунхуа — Юн-Чунь.

Ссылки

  • [www.youtube.com/watch?v=jB93IHE2JWc Вин Чун .Документальный фильм (2012)]
  • [www.youtube.com/watch?v=47NdIkXDFGE Легенды кунгфу. Настоящий Вин Чун]

Отрывок, характеризующий Вин-чунь

– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.