Юпикские языки
Поделись знанием:
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
| Юпикские языки | |
| Таксон: |
группа |
|---|---|
| Статус: |
общепризнана |
| Ареал: | |
| Число носителей: |
около 12 000 человек |
| Классификация | |
| Категория: | |
| |
| Состав | |
|
4 языка | |
| Коды языковой группы | |
| ISO 639-2: |
— |
| ISO 639-5: |
ypk |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Юпикские языки — языковая группа, входящая в эскимосскую ветвь эскимосско-алеутской семьи. Распространены на Чукотке, западном и юго-западном побережье Аляски с прилегающими островами. Группа насчитывает 4 языка, объединяемые в 2 подгруппы. Возможно в эту группу входит также вымерший сиреникский язык, который чаще считается третьей группой эскимосских языков.
Классификация
- аляскинская подгруппа:
- алютикский язык — 400 чел. (США)
- центрально-юпикский язык — 10 тыс. чел. (США)
- сибирская подгруппа (юитский язык):
- науканский язык — 100 чел. (Россия)
- чаплинский язык — 1600 чел. (Россия, США)
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Yupik languages (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
| ||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Юпикские языки"
Отрывок, характеризующий Юпикские языки
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
