Юпитер в культуре

Как яркое небесное тело, Юпитер привлекал внимание наблюдателей с древности и, соответственно, становился объектом поклонения. Например, с ним связан культ семитского божества Гада, индийский религиозный праздник Кумбха-мела, китайское божество Тай-Суй (см. также en:Fu Lu Shou). Своё современное название планета несёт со времён Древнего Рима, жители которого так называли своего верховного бога.

Юпитер играет одну из ключевых ролей в астрологии, символизируя собой мощь, процветание, удачу. Символ — . Согласно представлениям астрологов, Юпитер является царём планет. В китайской философии, в рамках учения о пяти стихиях, планета именуется «древесной звездой». Древние тюрки и монголы полагали, что эта планета способна влиять на природные и общественные процессы.

Планета освещается в целом ряде художественных произведений, книг, фильмов, комиксов и др.

Мифология

Своё название планета получила от имени верховного бога в римском пантеоне. Древние греки называли планету именем Зевса — также верховного бога-громовержца. Одним из символов Зевса-Юпитера являлся орёл — царская птица. В индуизме планете соответствует бог Брихаспати. В древнегерманской мифологии Юпитеру соответствует бог Тор. Вообще, это восходит к существовавшей в мифологии индоевропейцев концепции верховного бога-громовержца. У ряда индоевропейских народов имя верховного божества связано с четвергом. По-латински четверг — Jovis dies (день Юпитера, отсюда фр. jeudi, итал. giovedi, исп. jueves, кат. dijous и т. д.), по-немецки — Donnerstag, по-английски — Thursday (от имени Тора или Доннера).

Древний африканский народ догоны, как считается, наряду с сохраняющимися старинным образом жизни и архаичными представлениями об окружающем мире, имеет весьма развитые представления в области астрономии. В частности, догоны знают, что у Юпитера есть четыре спутника, хотя последние с Земли невооружённым глазом не наблюдаются.

В китайской мифологии Юпитер именуется Суй-син; планете покровительствует бог Тай-суй. В Японии планета Юпитер называется Mokusei (яп. 木星), что означает в переводе «деревянный», «сделанный из дерева». Аналогично в Корее — кор. 목성 (Moksung) — «деревянная звезда или планета».

В Вавилоне Юпитер (там его называли шум. Mul-sag-me-gar) ассоциировался с верховным божеством Мардуком.

Астрология и оккультизм

В каббале Юпитер иногда соотносится со сфирой Хесед, элементом Древа Жизни.

В астрологии Вавилона планеты управляют часами суток и днями недели: Юпитеру соответствуют второй час дня и четверг. Эта система существует и в христианском, иудейском, мусульманском, буддийском и других календарях.

В индийской мифологии планета Юпитер символизирует счастье и мудрость. Она покровительствует брахманам, цвета — жёлтый или золотой.

Научно-фантастическая литература

Юпитер нередко выступает как место действия ряда произведений, относящихся к жанру научной фантастики. Так, ещё в «Микромегасе» Вольтера (1752) главные герои по пути на Землю посещают Юпитер, где «узнали множество прелюбопытнейших тайн, которые давно уже были бы опубликованы у нас, не сочти господа инквизиторы кое-какие положения несколько сомнительными». В «Путешествия в другие миры» Джона Джекоба Астора IV (1894) — в романе описываются телефонные сети, получение солнечной энергии, авиа- и космические перелёты, в том числе, к Сатурну и Юпитеру. Упоминается планета и в других произведениях авторов XIX века, например, в «Мире чудес» Джоэла Пибади (1838).

В связи с активным развитием научно-фантастического жанра в XX веке возросла и частота упоминания Юпитера, равно как и других планет, в литературе. В 1908 году было опубликовано произведение «На Юпитер через ад» (настоящий автор неизвестен). В 1922 году вышла из печати книга «Совершенный мир» Эллы Скримсур, которая стало одним из последних произведений в жанре утопии, эксплуатирующее юпитерианскую тематику. Покорению Юпитера и войне с местным разумным населением посвящены «Завоевание двух миров» Эдмонда Гамильтона (1932) и «Люди-скелеты Юпитера» Эдгара Райса Берроуза (1943).

Радиационные пояса Юпитера были предугаданы и описаны в романе Бориса Красногорского и Даниила Святского «Острова эфирного океана» еще в 1914 году. При подлёте к планете героям романа встретились две зоны с мощными электромагнитными возмущениями. При этом, ближняя к планете зона имела большее напряжение поля. Несмотря на то, что природа этих зон авторами не раскрывается, вероятно, это первое описание радиационных поясов Юпитера в литературе.

В произведении «Джон Картер — марсианин» Эдгара Райса Берроуза (1943), во второй повести книги («Люди-скелеты Юпитера») описаны моргоры — аборигены Юпитера, собирающиеся захватить Марс. Юпитер описан как гигантская землеподобная планета, на которой, однако, сила тяготения меньше, чем на Марсе, из-за центробежной силы. Густая атмосфера препятствует проникновению на поверхность солнечного света, и планета освещена гигантскими вулканами. В романе «Город» Клиффорда Саймака (1952) часть действия романа в далёком будущем происходит на Юпитере, где существует своеобразная разумная жизнь. В 1942 году вышло юмористическое произведение в жанре научной фантастики «Непреднамеренная победа» Айзека Азимова, в котором земные колонисты с Ганимеда пытаются установить контакт с юпитерианцами.

Вторая половина XX века отмечена рядом новых научно-фантастических произведений, в которых в той или иной роли фигурирует Юпитер. Например, «Покупаем Юпитер» Айзека Азимова (1958) — по сюжету инопланетяне покупают Юпитер, чтобы превратить его в гигантский билборд, рекламирующий их продукцию пролетающим мимо космонавтам; «Встреча с медузой» Артура Кларка (1972) — в глубинах юпитерианской атмосферы развиваются необычные формы жизни. В книге «Кража Юпитера» Дональда Моффита (1977) — совместная американо-китайская миссия к Юпитеру сталкивается с инопланетными космическими аппаратами, движущимися к Земле из системы звезды Лебедь X-1. «Путешествие на Юпитер» Хью Уолтерса (1965) — действие разворачивается во время первой экспедиции космонавтов к Юпитеру.

В период с 1983 по 2001 гг. свет увидела целая серия под названием «Биография космического тирана» (автор — Пирс Энтони), действие в которой разворачивается на Юпитере. В романе «The Cassini Division» Кена Маклеода (1998), произведении из цикла «Fall Revolution», Юпитер, а также некоторые другие планеты превращены последователями трансгуманизма в места обитания постлюдей. Согласно сюжету романа «Юпитер» Бена Бовы (2000), в глубины атмосферы Юпитера отправляется экспедиция в поисках разумной жизни.

В повести «Путь на Амальтею» Аркадия и Бориса Стругацких (1959) в результате аварии у космического корабля рядом с Юпитером отключается двигатель, и он «падает» внутрь планеты, но перед тем, как давление раздавит корабль, экипажу удаётся восстановить работу двигателя и вырваться из глубин Юпитера. Планета представляет собой настоящее «кладбище миров», поглотившее множество небесных тел. Фигурирует Юпитер и в романе «2001: Космическая одиссея» Артура Кларка, написанном в 1968 году на основании сценария одноимённого фильма Стенли Кубрика, а также в рассказе «Зовите меня Джо» Пола Андерсона (1957). В ещё одном произведении последнего, «Кентавры Юпитера», планета оказывается населена разумными, хотя и стоящими на низкой ступени развития, племенами, а также множеством животных.

В XXI веке вышли в свет новые литературные произведения, действие которых в основном или частично разворачивается на самой большой планете Солнечной системы. Так, в трилогии «Золотой век» Джона Райта (2002—2003) Юпитер превратился во второе, миниатюрное, Солнце. Ганимед и другие спутники Юпитера захвачены промышленником по имени Ганнис, который заселил их своими клонами. В первой книге из одноимённой трилогии, «Larklight» (автор — Филип Рив, 2006) спутники Юпитера заселены и превращены в отдалённые владения Земной Империи. Ещё одна книга — «Дар Юпитера» Тимоти Зана (2002) — на Юпитере, в его атмосфере, обитают разумные существа. На Юпитер отправляется экспедиция с целью найти космический корабль, на котором эти существа когда-то прилетели на планету-гигант из другой звёздной системы. Корабль нужен для того, чтобы открыть путь к другим звёздам и спасти таким образом человечество от перенаселения. В рассказе «Шпион на Европе» (англ. A Spy in Europa) Аластера Рейнольдса действие происходит в океанах Европы.

Комиксы и манга

Также Юпитер не обойдён вниманием и такими жанрами, как комиксы и манга. В частности, в манге «Battle Angel» Юкито Кисиро среди прочего описывается сфера Дайсона, построенная вокруг Юпитера. В комиксе «2000 год нашей эры» главный персонаж, Дан Дар, вместе со своими союзниками сражается против коварной цивилизации инопланетян, разместивших свою базу на Юпитере. В манге и аниме-мультсериале «Сейлор Мун» планету Юпитер олицетворяет девушка-воительница Сейлор Юпитер, она же Макото Кино. Её атака заключается в силе растений (в манге), а также грома и молний (в аниме). В манге Planetes организуется экспедиция на Юпитер.

Кино и ТВ

Планета играет важную роль и в сюжетах некоторых теле- и кинофильмов. В их числе, телесериал «Космический патруль» (1962) — в двух сериях действие разворачивается на Юпитере. В совместном японо-американском фильме 1965 года «Годзилла против Монстра Зеро», по сюжету, возле Юпитера обнаружен планетоид, на котором земная экспедиция встречает инопланетную разумную расу. В «Космической одиссее 2001 года» режиссёра Стенли Кубрика (1968) орбита Юпитера была местоположением одного из «монолитов». В продолжении — фильме «2010: год вступления в контакт» («Космическая одиссея 2010 года») режиссёра Питер Хайамса (1984) на орбите Юпитера происходит продолжение контакта, начавшегося в предыдущем фильме, и Юпитер превращается в звезду.

В японском научно-фантастическом фильме по роману Сакё Комацу «Прощай, Юпитер» (1984) Юпитер вначале хотели превратить во «второе Солнце» (для дальнейшего терраформирования других планет), но затем, узнав, что на Солнечную систему надвигается чёрная дыра, решили пожертвовать Юпитером, отправив его в эту дыру в качестве «затычки».

В австралийско-японском сериале «Бегство с Юпитера» (1994) после уничтожения колонии на Ио выжившие пытаются добраться до Земли на космическом корабле, созданном из космической базы.

В конце фильма «Восхождение Юпитер» действие происходит на станции, спрятанной в плотных слоях атмосферы Юпитера.

Литература

• Brian Stableford. Jupiter // Science Fact and Science Fiction. An Encyclopedia. — Routledge, Taylor & Francis Group, 2006. — P. 254-255. — 758 p. — ISBN 0‐415‐97460‐7.
• Павел Гремлёв [www.mirf.ru/Articles/art4266.htm Большой босс Солнечной системы. Юпитер]. — Мир фантастики, 2010. — № 85.
• [www.sf-encyclopedia.com/entry/jupiter Jupiter] — статья из The Encyclopedia of Science Fiction

Отрывок, характеризующий Юпитер в культуре

– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.