Юпитер (мифология)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Юпитер (бог)»)
Перейти к: навигация, поиск
Юпитер

Статуя Юпитера Тонанса. Национальный музей Прадо, IV в н. э.
бог неба, дневного света, грозы, отец богов, верховное божество римлян
Юпитер (мифология)Юпитер (мифология)

Юпи́тер (лат. Iuppiter) — в древнеримской мифологии бог неба, дневного света, грозы, отец богов, верховное божество римлян. Третий сын Сатурна и Опы. Брат Плутона, Нептуна, Цереры и Весты. Брат и cупруг богини Юноны. Соответствует греческому Зевсу[1]. Бог Юпитер почитался на возвышенностях, вершинах гор в виде камня. Ему посвящены дни полнолуния — иды.

Храм Юпитера стоял на Капитолии, где Юпитер вместе с Юноной и Минервой входил в тройку главнейших римских божеств.





Этимология

Многообразие бога Юпитера

Функции Юпитера были разнообразны, так как он совместил в себе черты нескольких местных италийских богов.

  • Юпитер Тонанс (Iuppiter Tonans) (гремящий) посылал дождь, гром;
  • Юпитер Фульгур (Iuppiter Fulgur) (молнийный, блещущий) посылал молнии;
  • В римском государственном культе Юпитер именовался «Оптимус Максимус Сотер» (Optimus Maximus Soter) («Лучший, Величайший, Спаситель»);
  • Юпитер Виктор (Iuppiter Victor) даровал победу;
  • Юпитер Лациарис (Iuppiter Latiaris) был богом союза латинских племён;
  • Перед посевом приносились жертвы (обряд назывался совершением трапезы — daps) Юпитеру Дапалису (Iuppiter Dapalis), он покровительствовал земледелию, ему были посвящены праздники сбора винограда — виналии, он считался гарантом верности клятве;
  • Юпитер Терминус (Iuppiter Terminus) был хранителем границ;
  • Юпитер Либертас (Iuppiter Libertas) был защитником свободы;
  • Юпитер Феретриус (Iuppiter Feretrius) был богом войны и победы, с ним был связан обычай триумфа, когда победоносный полководец отправлялся на Капитолий, чтобы в храме принести Юпитеру жертву из взятой на войне добычи и сложить к ногам его статуи свой лавровый венок.

Юпитер как верховное божество

Как верховный бог Юпитер имел при себе совет из богов и решал все земные дела посредством авгуров, посылая им знаки своей воли. Юпитер был богом всего римского государства, его власти и мощи. Подчинённые Риму города приносили ему жертвы на Капитолии и воздвигали у себя храмы. Юпитер был покровителем императоров. Важнейшие акты государственной жизни (жертвоприношения, присяга новых консулов, первое в году заседание сената) проходили в капитолийском храме Юпитера.

Культ Юпитера был распространён во всех римских провинциях и в войске. С ним отождествляли множество местных верховных богов в странах Сирии, Малой Азии.

В монотеистических религиях Юпитер рассматривался как единственный бог[3].

Изображение храма Юпитера Капитолийского отчеканено на денарии 75 года до н.э. при M. Volteius[4].

После заката Римской Империи имена Юпитера и Зевса стали употребляться практически без различий. Юпитер, как и Зевс, изображался полным достоинства, с бородой, часто на троне, с орлом, молнией и скипетром.

Именем бога названа пятая планета от Солнца Юпитер, крупнейшая в Солнечной системе.

Напишите отзыв о статье "Юпитер (мифология)"

Примечания

  1. Юпитер (бог) // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  2. Mallory & Adams 2006, pp. 409–31
  3. [greekroman.ru/rome/jupiter.htm Юпитер. Боги и божества Рима. Энциклопедия античной мифологии]. Проверено 29 сентября 2009. [www.webcitation.org/61BSvLxix Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  4. [www.coin-gold.com/resp_0048.html Coin-Gold.com- Rome Respublic. #resp_0048. M. Volteius M.f. Temple of Jupiter on the Capitoline Hill, 75 BC]. Проверено 30 марта 2013. [www.webcitation.org/6Fc5lLkB6 Архивировано из первоисточника 4 апреля 2013].

Литература

Отрывок, характеризующий Юпитер (мифология)

– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.