Юплин, Николай Александрович

	Николай Александрович Юплин
Дата рождения	29 декабря 1900
Место рождения	город Новая Ладога, ныне Волховский район, Ленинградская область
Дата смерти	19 января 1970 (69 лет)
Место смерти	Куйбышев, ныне Самара
Принадлежность	СССР
Род войск	Кавалерия ; Танковые войска
Годы службы	1919 — 1959 годы
Звание	<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение
Командовал	26-й танковый полк ; 202-я танковая бригада ; 19-й танковый корпус ; 20-й танковый корпус ; 19-я механизированная дивизия
Сражения/войны	Гражданская война в России ; Великая Отечественная война

Николай Александрович Юплин (29 декабря 1900 года, город Новая Ладога, ныне Волховский район, Ленинградская область — 19 января 1970 года, Куйбышев, ныне Самара) — советский военный деятель, Генерал-майор танковых войск (19 апреля 1945 года).

Начальная биография

Николай Александрович Юплин родился 29 декабря 1900 года в городе Новая Ладога ныне Волховского района Ленинградской области.

Военная служба

Гражданская война

В октябре 1919 года вступил в ряды РККА, после чего был назначен на должность помощника командира взвода бронепоезда № 43 1-го губернского коммунистического отряда (Петроградский фронт), затем — на должность политического комиссара 18-го стрелкового полка 3-й бригады, в феврале 1920 года — на должность заведующего типографией политотдела 2-й стрелковой дивизии, а в ноябре — на должность помощника военного комиссара Ново-Ладожского уездного военкомата. Принимал участие в боевых действиях на Западном фронте.

Межвоенное время

После окончания войны Юплин был направлен на учёбу в Борисоглебско-Ленинградскую кавалерийскую школу, после окончания которой с сентября 1924 года в этой же командовал взводом и эскадроном.

С декабря 1928 года служил в 4-й кавалерийской бригаде (Ленинградский военный округ) на должностях помощника начальника штаба полка, начальника полковой школы 72-го кавалерийского полка и начальник штаба 91-го кавалерийского полка. В 1932 году был направлен на учёбу на Ленинградские бронетанковые курсы усовершенствования командного состава, после окончания которых в августе того же года был назначен на должность помощника начальника оперативного отдела штаба бригады, а затем — на должность командира 3-го танкового батальона в составе 32-й механизированной бригады (11-й механизированный корпус, ОКДВА).

В июне 1939 года Юплин был назначен на должность командира 193-го танкового батальона (33-я танковая бригада, Забайкальский военный округ), в августе 1940 года — на должность командира танкового батальона в составе 33-го танкового полка, в мае 1941 года — на должность заместителя командира, а 15 июня — на должность командира 26-го танкового полка (13-я танковая дивизия, 5-й механизированный корпус, 16-я армия).

Великая Отечественная война

С началом войны 16-я армия была выведена в резерв Ставки Верховного Главнокомандования и вскоре была передислоцирована в район Смоленска, где принимала участие в ходе Смоленского сражения. 26-й танковый полк под командованием Юплина вёл оборонительные боевые действия в районах Орши и Смоленска, где сам Юплин получил тяжёлое ранение и был эвакуирован в госпиталь.

После излечения в марте 1942 года был назначен на должность командира 202-й танковой бригады, которая принимала участие в ходе тяжёлых оборонительных боевых действий на елецком направлении. В декабре того же года Юплин принимал участие в формировании 19-го танкового корпуса, которым временно командовал с 25 января по 2 февраля 1943 года, когда корпус принимал участие в ходе оборонительных боевых действий на орловском направлении.

19 апреля был назначен на должность командира 20-го танкового корпуса, однако 25 мая был снят с занимаемой должности и направлен на учёбу на ускоренный курс при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, после окончания которого в июне 1944 года был назначен на должность заместителя командующего бронетанковыми и механизированными войсками 3-го Украинского фронта, после чего принимал участие в ходе Ясско-Кишиневской, Будапештской и Венской наступательных операций.

За умелое руководство боевыми действиями танковых частей, проявленные смелость, решительность, доблесть и мужество генерал-майор танковых войск Николай Александрович Юплин был награждён орденом Кутузова 2 степени.

Послевоенная карьера

В июле 1945 года был назначен на должность командующего бронетанковыми и механизированными войсками 37-й армии, в июле 1946 года — на должность командира 19-й механизированной дивизии, в марте 1947 года — на должность начальника штаба — заместителя командующего бронетанковыми и механизированными войсками Приморского военного округа, а в январе 1950 года — на должность начальника штаба Управления командующего бронетанковыми и механизированными войсками Дальнего Востока.

В декабре 1952 года Юплин был направлен на Высшие академические курсы при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, которые окончил в ноябре 1953 года и в январе 1954 года был назначен на должность помощника командующего войсками Приволжского военного округа по танковому вооружению.

Генерал-майор танковых войск Николай Александрович Юплин в апреле 1959 года вышел в отставку. Умер 19 января 1970 года в Куйбышеве, ныне Самаре.

Награды

Память

Напишите отзыв о статье "Юплин, Николай Александрович"

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 203—204. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Юплин, Николай Александрович

– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.

В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.