Юрбаркас
Город
|
Ю́рбаркас[2] (нем. Georgenburg, лит. Jurbarkas, до 1917 официальное название Юрбург[3]) — город на западе Литвы, административный центр самоуправления Юрбаркского района Таурагского уезда.
Содержание
Положение и общая характеристика
Расположен на правом берегу реки Неман (лит. Nemunas), в 45 км Таураге. Производство стройматериалов, молочных продуктов, обработка льна. Мемориальный музей скульптора Винцаса Грибаса. Самый длинный мост через Неман, соединяющий Юрбаркас с Шакяйским районом на левом берегу реки.
История
Согласно «Хронике» Петра Дусбурга, новый ливонский магистр Тевтонского ордена Буркхард фон Хорнхаузен (нем. Burkhard von Hornhausen) повелел, чтобы при равных затратах сил и средств братьев из Ливонии и Пруссии в 1259 году «был сооружён замок в земле Карсовии, на горе Святого Георгия, что было тогда крайне необходимо для упрочения веры христианской. Когда он был построен, для охраны упомянутого замка были оставлены благочестивые люди, отменные воины, братья и оруженосцы из Пруссии и Ливонии».[4] После поражения крестоносцев в битве при Дурбе (1260) крепость была разрушена и затем вновь восстановлена в 1336. С XIV века Юргенбург стал королевским имением. В 1611 образовашееся рядом с имением местечко получило магдебургские права. После 1795 Екатерина II подарила имение своему фавориту Платону Зубову. В 1840 имение стало собственностью императорского двора. В 1846 царь Николай I Павлович пожаловал имение князю И. В. Васильчикову. С тех пор до начала Первой мировой войны имением владело семейство Васильчиковых[3]. Ныне в парке бывшего имения действует музей.
До образования Ковенской губернии Юрбаркас был заштатным городом Виленской губернии[3].
В ходе Второй мировой войны город был оккупирован немецкими войсками Группы армий «Север» 23 июня 1941 года. Освобождён 1 августа 1944 года войсками 3-го Белорусского фронта в ходе Каунасской операции.
В 1918—1947 Юрбаркас — волостной центр Расейняйского уезда, в 1947—1950 уездный, с 1950 районный центр Литовской ССР.
В Юрбаркасе в 2003 году был похоронен известный российский и литовский путешественник, яхтсмен Зигмас Жилайтис.
Население
В 1990 было 14, 6 тыс. жителей, на начало 2004 — 13 790 человек. Ныне население составляет 12 972 жителя (2010).
Название
Название города восходит к немецкому названию крепости Георгенбург (нем. Georgenburg, Крепость Св. Георгия), основанной крестоносцами в 1259. В речи местных жителей оно превратилось в Юргенборг (Jurgenborg), а затем и в Юрбаркас.
Герб
Герб вместе с магдебургскими правами предоставил в 1611 году король польский и великий князь литовский Сигизмунд III (Сигизмунд Ваза). Герб изображает три белых лилии на красном геральдическом щите.
- Vytauto gatve.JPG
Улица Витауто
- Jurbarkas vutautas 2010.jpg
Памятник Витовту
- Jurbarkasevangeliku.jpg
Евангелико-лютеранская церковь им. Кристионаса Донелайтиса
- Jurbarko baznycia ziema.jpg
Католический церковь Св. Троицы
- Jurbarkas, cerkvė 2.JPG
Бывшая Юрбаркский церковь Преображение Христа (теперь зал для концертов и выставки)
Напишите отзыв о статье "Юрбаркас"
Примечания
- ↑ [www.jurbarkas.lt/index.php?-1053340274 Jurbarko rajono savivaldybė - Meras]
- ↑ Агеенко Ф. Л. [gramota.ru/slovari/dic/?ag=x&word=%D0%AE%D1%80%D0%B1%D0%B0%D1%80%D0%BA%D0%B0%D1%81 Юрбаркас] // [gramota.ru/slovari/info/ag/ Словарь собственных имён русского языка. Ударение. Произношение. Словоизменение]. — М.: ООО «Издательство "Мир и Образование"»; Оникс, 2010. — 880 с. — ISBN 5-94666-588-X, 978-5-94666-588-9.
- ↑ 1 2 3 Рихтер Д. И.,. Юрбург // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [www.vostlit.narod.ru/Texts/rus6/Dusburg/frametext31.htm Пётр из Дусбурга. Хроника Земли Прусской. 83]
Литература
- Рихтер Д. И. Юрбург // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
|
Отрывок, характеризующий Юрбаркас
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее: