Юрген Торвальд
Поделись знанием:
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
| Юрген Торвальд | ||
| Награды: |
| |
|---|---|---|
Юрген Торвальд (нем. Jürgen Thorwald, настоящее имя Хайнц Бонгарц (нем. Heinz Bongartz; 28 октября 1915, Золинген — 4 апреля 2006, Лугано) — немецкий писатель. Наиболее известен трудами по истории судебной медицины и криминалистики. Офицер ордена «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия»(1984).
Содержание
Биография
Родился в семье учителя. Изучал медицину в Кёльне, однако по состоянию здоровья был вынужден перевестись на исторический факультет, где занимался историей Германии, Англии и Франции. В 1940-е гг. писал труды по истории люфтваффе и кригсмарине. После Второй мировой войны был вынужден сменить имя[1] , работал журналистом в Штутгарте, один из основателей христианского консервативного еженедельника Christ und Welt (в 1948—1951 гг. работал его редактором).
С 1951 г. работал фрилансером. В 1956 г. вышла его книга «Век хирургии» (Das Jahrhundert der Chirurgen). За этой книгой последовали другие, посвящённые истории медицины, и сделавшие имя Торвальда знаменитым на Западе. В 1964 г. вышел в свет главный его труд «Век детективов» (Jahrhundert der Detektive, наиболее известен русский перевод «Век криминалистики»), посвящённый описанию наиболее сенсационных уголовных дел XVIII — первой половины ХХ вв. Книга номинировалась на премию «Эдгар». Также известен работами по истории нейрохирургии, гемофилии («Кровь королей»), а также истории еврейской диаспоры в США.
Последние годы жизни провёл в Швейцарии.
Библиография
Под собственным именем:
- Luftwaffe — Industrie — Luftfahrt. Mit einem Geleitwort von Hermann Göring und drei Unterredungen mit Erhard Milch, Ernst Udet und Friedrich Christiansen mit dem Verfasser Essen 1939
- 2. Auflage als: Luftmacht Deutschland. Aufstieg, Kampf und Sieg. Erster Band: Werden und Aufstieg der deutschen Luftmacht. Der Luftkrieg in Polen Essener Verlagsanstalt 1941
- Seemacht Deutschland 2 Bände, ebd.
- Band 1: Der Wiederaufstieg der deutschen Kriegsmarine. Der Krieg zur See bis zum Beginn des Feldzuges in Norwegen 1941
- Band 2: Die Kriegsmarine im Kampf um Norwegen. Die Eroberung der Kanal- und Atlantikküste. Der Kriegseintritt Italiens und die neue Ausgangslage des Seekrieges 1944
Под псевдонимом Юрген Торвальд:
- Es begann an der Weichsel, Steingrüben, Stuttgart 1949
- Das Ende an der Elbe, Stuttgart 1950
- Die ungeklärten Fälle, Stuttgart 1950
- «Wen sie verderben wollen.» Der Versuch einer Geschichte der deutschen Eroberungs- und Besatzungspolitik in der Sowjetunion, Stuttgart 1952 (s. auch 1974)
- Der Fall Pastorius, 1953
- Blut der Könige. Das Drama der Bluterkrankheit in den europäischen Fürstenhäusern, 1954
- Das Jahrhundert der Chirurgen, 1956
- Das Weltreich der Chirurgen, 1958
- Die Entlassung. Das Ende des Chirurgen Ferdinand Sauerbruch, 1960
- Macht und Geheimnis der frühen Ärzte, 1962
- Das Jahrhundert der Detektive, 1964
- Die Stunde der Detektive. Werden und Welten der Kriminalistik, 1966
- Macht und Geheimnis der frühen Ärzte, 1967
- Die Traum-Oase, 1968
- Die Patienten, 1971
- Die Frauenärzte 1972/ 1982
- Die Illusion. Rotarmisten in Hitlers Heeren, 1974 (erweiterte Fassung von «Wen sie verderben wollen …»)
- Das Gewürz. Die Saga der Juden in Amerika, 1978
- Geschichte der Juden München: C. H. Beck, 1983
- Im zerbrechlichen Haus der Seele. Ein Jahrhundert der Gehirnchirurgen, der Gehirnforscher, der Seelensucher, 1986
- Die Monteverdi-Mission Droemer-Knaur, München 1982, Neufassung 1998
- Der geplagte Mann. Die Prostata, Geschichte und Geschichten 1994
Напишите отзыв о статье "Юрген Торвальд"
Ссылки
- [portal.dnb.de/opac.htm?method=simpleSearch&query=110918282 Юрген Торвальд] в Немецкой национальной библиотеке
- [www.dradio.de/dkultur/sendungen/fazit/487710/ «Der Jahrhundert-Chronist» (Nachruf DRadio Fazit 06.04.2006)]
- [ralfh.t35.com/buch-thorwald/thor.html Eine Bibliographie]
- [www.solinger-tageblatt.de/sro.php?redid=75236 Jürgen Thorwald: Blutige Chronik über Schuld und Sühne] (Solinger Tagblatt)
- [www.erlib.com/Торвальд_Юрген/Век_криминалистики/1/ Русское издание книги «Век криминалистики»]
Примечания
- ↑ Wilkes Roger. [books.google.com/books?id=1lcLxnPrOIQC&pg=PA222&vq=%22heinz+bongartz%22&dq=%22The+Mammoth+Book+of+Murder+and+Science%0D%0A%22&sig=XGpbH4A-J5nhJqbEmNL5Lf369wA The Mammoth Book of Murder and Science]. — New York: Carroll & Graf. — P. 222. — ISBN 0786707895.
Отрывок, характеризующий Юрген Торвальд
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
