Юренёв, Константин Константинович

Константин Константинович Юренёв (Илья Юренев)
Константин Константинович Кротовский
Дата рождения:	1888(1888)
Место рождения:	Динабург
Дата смерти:	1 августа 1938(1938-08-01)
Место смерти:	Москва

Константин Константинович Юренёв (псевдонимы — И. И. Юренев, Илья Юренев, настоящая фамилия Кротовский, 1888, Динабург — 1 августа 1938) — участник революционного движения в России, советский дипломат.

Биография

Родился в семье железнодорожного сторожа. Окончил Двинское реальное училище. В 1905 году вступил в РСДРП, примыкая к большевистскому крылу. В 1906 становится членом Двинского комитета РСДРП, в 1908 году — член Северо-Западного областного бюро ЦК РСДРП.

В апреле 1908 года был арестован; осенью отправлен на три года в ссылку в Пинежский уезд Архангельской губернии. В 1911 году, отбыв ссылку, вернулся в Петербург, где сотрудничал в газете «Правда» и в журнале «Просвещение». Летом 1912 года был арестован; просидел несколько месяцев в Доме предварительного заключения и был выслан из Петербурга.

Осенью 1913 вернулся в Петербург. В 1913 году К. К. Юренев отходит от большевизма и становится одним из основателей и руководителей организации «межрайонцев». Работал активно вплоть до февраля 1915 года, когда был призван в русскую армию. Бежал, был арестован и привлечен по ст. 102 к суду. В начале 1916 судился в военно-окружном суде по 102 статье и за отсутствием улик был оправдан.

Февральская революция 1917 года

Вместе с немногочисленными остававшимися на свободе «межрайонцами» активно участвовал в Февральской революции 1917 года, был избран депутатом Петроградского совета и членом его исполкома. Делегат 1-го Всероссийского съезда Советов, член ВЦИК. Делегат и член Президиума VI съезда РСДРП(б), на котором «межрайонцы» объединились с большевиками. На съезде решительно выступал против снятия лозунга «Вся власть Советам!».

Октябрьская революция 1917 года

В сентябре — октябре 1917 года К. К. Юренев — член Центральной комендатуры и председатель бюро Главного штаба Красной гвардии в Петрограде, делегат II Всероссийского съезда Советов.
В ноябре 1917 года К. К. Юренев — член Петроградского военно-революционного комитета

Гражданская война

В 1918—1919 годах являлся членом коллегии Наркомата по военным делам РСФСР и Всероссийской коллегии по формированию Красной Армии, председатель Всероссийского бюро военных комиссаров.
В 30.9.1918 — 8.7.1919 К. К. Юренев — член РВСР.
В апреле — августе 1919 года был членом РВС Восточного фронта РККА, в октябре 1919 — январе 1920 года — член РВС Западного фронта.

В 1920 году состоит членом Московского комитета РКП(б), затем (17.5.1920 — 5.1921) — председатель Курского губисполкома и член губкома партии. Делегат VIII и IX съездов РКП(б).

На дипломатической работе

С 1921 года — на дипломатической работе.
Был в 1921 — 1937 годы полпредом РСФСР в Бухаре (16.5.1921 — 1.2.1922), Латвии (1.2.1922 — 14.2.1923), дипломатический представитель РСФСР (затем СССР) в Чехословакии (14.2.1923 — 3.3.1924), полпредом СССР в Италии (7.3.1924 — 4.4.1925), Персии (24.4.1925 — 5.8.1927), Австрии (1.10.1927 — 24.1.1933), Японии (29.1.1933 — 16.6.1937), Германии (16.6.1937 — 11.10.1937).
Последняя дипломатическая церемония с участием Константин Константиновича Юренёва-Кротовского была 21 июля 1937 года в Берлине, когда он вручил верительные грамоты посла.

Смерть

В условиях сталинского террора был арестован (23 сентября 1937 года) по обвинению в шпионаже, участии и финансировании контрреволюционной организации и в попытке совершения теракта в отношении Н. И. Ежова. Приговорен к расстрелу 1 августа 1938 года, приговор приведён в исполнение 1 августа 1938 года. Захоронен на расстрельном полигоне «Коммунарка».

22 декабря 1956 года, определением Военной коллегии Верховного суда СССР был реабилитирован.

Литература

• Ленин В. В. Полное собрание сочинений, 5 изд., Справочный том, ч.2
• Султанова Е. «Юренев Илья», в книге «Герои Октября». т.2 Ленинград 1967

Ссылки

• Константин Константинович Юренев — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.hrono.info/biograf/yurenev.html Константин Константинович Юренев на сайте проекта «Хронос»]

Отрывок, характеризующий Юренёв, Константин Константинович

Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.