Юридический вестник

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Юридический вестник
Специализация:

юриспруденция

Периодичность:

ежемесячник

Язык:

русский

Страна:

Российская Империя

«Юридический вестник» — под таким названием в Российской империи в XIX веке издавались два юридических журнала, один — в Санкт-Петербурге, другой — в Москве.

Санкт-Петербург[1]

В Санкт-Петербурге журнал издавался с 1860 по 1864 год, сначала — в виде приложения к «Архиву Исторических и практических сведений». Первым его редактором был Николай Васильевич Калачов. Издание петербургского журнала прекратилось на № 6 1864 года. Последние номера вышли с опозданием: №№ 4—5 — в 1865, № 6 — в 1876 году. Всего было выпущено 48 номеров.

Петербургский журнал сначала был только юридическим в узком смысле этого слова, разрабатывая притом по преимуществу вопросы догмы уголовного и гражданского права и процесса; обсуждались проблемы современного русского законодательства и судопроизводства, конкретные вопросы предполагавшейся судебной реформы. Журнал помещал в дискуссионном порядке различные предложения по усовершенствованию уголовного законодательства и системы тюремного заключения. Публиковались также статьи по истории и теории русского права, законодательству и судопроизводству в Западной Европе.

Кроме Н. В. Калачова, принимали участие В. В. Берви, Н. И. Ламанский, Н. И. Ланге, К. П. Победоносцев, К. Репнинский, А. П. Чебышев-Дмитриев и др. Ряд статей о лесном уставе поместил в журнале Н. В. Шелгунов. Статью «Рабоче-воспитательные заведения для несовершеннолетних преступников» (1864, № 1) напечатал здесь П. Н. Ткачев.

Москва[2][3][4]

Журнал без предварительной цензуры издавался в Москве в 1867—1892 годах Московским юридическим обществом; выходил с перерывом во втором полугодии 1868 года и с января 1870 по март 1871; затем — регулярно до конца 1892 года.

Главной целью московского издания была защита необходимости судебной реформы и разработка вопросов, связанных с этой реформой. Большого успеха у читателей журнал не имел.

Редакторами в разное время были Н. В. Калачов и С. С. Шайкевич (1867—1869), В. Н. Лешков (1871—1880) и А. М. Фальковский (1871—1878), М. М. Ковалевский (1878—1880), С. А. Муромцев (1879—1892), В. А. Гольцев (1880—1883), В. М. Пржевальский (1882—1892).

В 1873 году в качестве постоянных заведующих отделами были приглашены: по отделу уголовного права И. М. Остроглазов, гражданского — Н. П. Ляпидевский; юридическую хронику вел (недолго) В. И. Кохнов.

С середины 1870-х годов программа журнала начинает расширяться: с Муромцевым и Ковалевским входит в неё история и философия права, с Янжулом, Чупровым, Зибером — политическая экономия и финансы, с графом Камаровским — международное право и т. д.

К 1879 году, когда редактором журнала был уже С. А. Муромцев, новая его физиономия окончательно сложилась. Его программа вполне совпала с программой юридических факультетов, то есть обняла собой не только догму, но и историю, и философию права, политическую экономию и финансы. Вместе с тем, несмотря на значительную долю терпимости к различным разногласиям в области научных вопросов, журнал получил определенное направление, как политическое, так до некоторой степени и научное. Он безусловно отстаивал начала реформ эпохи Александра II: земство, свободу слова, гласность судопроизводства, суд присяжных и т. д. В области гражданского права и философии права журнал популяризировал идеи Иеринга, главным представителем которых в нем был С. А. Муромцев.

В области уголовного права с 1879 года постоянным и ближайшим сотрудником «Юридического Вестника» делается Д. А. Дриль, который сделал из журнала орган идей антропологической школы уголовного права; охотно помещались в нем переводы произведений Чезаре Ломброзо, Энрико Ферри и их сторонников. Противники этой школы (например, А. К. Вульферт), ранее работавшие в журнале постоянно, с 1880-х годов начинают давать ему лишь некрологи и случайные библиографические заметки.

В области политической экономии в «Юридическом Вестнике» была заметна струя марксизма (Н. Зибер), хотя она никогда не делалась господствующей.

Из постоянных сотрудников журнала отметим еще Каблукова, Карышева, Скалона, Лудмера. Несколько раз «Юридический Вестник» пытался ввести отдел правильной хроники, но через несколько месяцев хроника исчезала. Вообще журнал привлекал к себе внимание публики, оставил несомненный след в науке и общественном сознании, но практиков-юристов не удовлетворял; этим, вероятно, объясняется, что число подписчиков никогда не превышало 1100, а нередко спускалось до 800 и ниже.

В конце 1892 года московский журнал был отдан под предварительную цензуру, вследствие чего юридическое общество решило его закрыть.



Источники

  1. [feb-web.ru/feb/periodic/pp0-abc/pp1/pp1-4061.htm Юридический вестник] // Русская периодическая печать (1702—1894): Справочник / Под редакцией А. Г. Дементьева, А. В. Западова, М. С. Черепахова. — М. : Гос. изд-во политический литературы, 1959. — С. 406. — 835 с.</span>
  2. Водовозов В. В. Юридический Вестник // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  3. [feb-web.ru/feb/periodic/pp0-abc/pp1/pp1-5041.htm Юридический вестник [М., 1867—1892]] // Русская периодическая печать (1702—1894): Справочник. — М.: Гос. изд-во полит. лит., 1959. — С. 504—505.
  4. Московское Юридическое Общество за первое 25-летие его существования (1863—88) // С. Муромцев. Статьи и речи. — Вып. II. — М., 1910.
  5. </ol>

Напишите отзыв о статье "Юридический вестник"

Отрывок, характеризующий Юридический вестник

– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.