Морозов, Юрий

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Юрий Морозов»)
Перейти к: навигация, поиск

Ю́рий Моро́зов:

  • Морозов, Юрий Ионович (род. 1949) — премьер-министр Южной Осетии в 2005—2008 годах.
  • Морозов, Юрий Петрович (1881 — ?) — балетный критик, издатель, коллекционер. Сын пушкиниста и историка театра академика П. О. Морозова.
  • Морозов, Юрий Фёдорович (1934—2000) — горный инженер.
  • Морозов, Юрий Юрьевич (род. 1962) — российский режиссёр, продюсер и сценарист.
  • __DISAMBIG__

    Напишите отзыв о статье "Морозов, Юрий"

    Отрывок, характеризующий Морозов, Юрий

    Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.