Юрская федерация
| Юрская федерация | |
 | |
| Дата основания: | |
|---|---|
| Дата роспуска: | |
| Идеология: | |
| Союзники и блоки: |
Международное товарищество рабочих, Сент-Имьенский анархистский Интернационал |
| Партийная печать: |
Бюллетень Юрской федерации |
Юрская федерация — швейцарская секция Международного товарищества рабочих (Первого Интернационала), находившаяся под сильным влиянием анархистских и федералистских идей Михаила Бакунина.
Архив Юрской федерации находится в Международном институте социальной истории в Амстердаме.
Содержание
История
Истоки
Призыв к объединению рабочих разных стран, сделанный в Лондоне в 1864 году при основании Первого Интернационала, способствовал развитию рабочего движения, в том числе в Швейцарии, где с 1866 года начинает складываться местная секция МТР. Особенно активными были секции в Ле Локле и Сонвийе, возглавляемые Джеймсом Гильомом и Адхемаром Швицгебелем, соответственно. Члены данной организации были по большей части часовщиками, граверами. Впоследствии к данной секции примкнули многие политические иммигранты, участники Парижской коммуны и русские революционеры, среди которых был и Михаил Бакунин.
Члены данной организации были сторонниками анархистского коллективизма, что подразумевало передачу средств производства в коллективное пользование работников и объединение отдельных производственных и территориальных коллективов в федерации. Они выступали против парламентаризма, в связи с чем конфликтовали с другими западно-швейцарскими секциями. Такая позиция способствовала расширению влияния секции коллективистов в Швейцарии.
Возникновение Юрской федерации
Юрская федерация была основана в Сонвийе 12 ноября 1871 года. В федерации объединилось большинство западных швейцарских групп, стоявших на антиэтатистких федералистских принципах, чьей идеологией был анархо-коллективизм. Они выступали против решений Лондонской конференции 1871 года. В результате конфликта с Генеральным советом Юрская федерация, равно как и другие анархистские секции были исключены из МТР на Гаагском конгрессе 1872 года.
При этом стоит отметить, что именно анархисты из Юрской федерации, в частности Джеймс Гильом, сыграли важную роль в приходе Петра Алексеевича Кропоткина к анархизму. В своих воспоминаниях русский революционер так описывал свои впечатления от знакомства с членами Юрской федерации в 1872 году:
сознание полного равенства всех членов федерации, независимость суждений и способов выражения их, которые я замечал среди этих рабочих, а также их беззаветная преданность общему делу еще сильнее того подкупали мои чувства. И когда, проживши неделю среди часовщиков, я уезжал из гор, мой взгляд на социализм уже окончательно установился. Я стал анархистом[1].
Центр антиавторитарного Интернационала
Исключенные из Первого Интернационала группы провели 15-17 сентября 1872 года конгресс, в ходе которого был основан Сент-Имьенский анархистский Интернационал (конгресс проходил в Сент-Имьене), впрочем они продолжали при этом называть себя Международным товариществом рабочих. Совместно со Швейцарской секцией в него вошли федерации Бельгии, Англии, Голландии, Италии и Испании, а также часть французской федерации (позднее присоединились лассальянцы из Германии)[2]. За время существования данного Интернационала было проведено 4 конгресса: в 1873 в Женеве, в 1874 в Брюсселе, в 1876 в Берне и в 1877 в Верьвье (Бельгия). Его печатным органом был Bulletin de la Fédération jurassienne de l’Association internationale des travailleurs, издававшийся с 1872-го по 1878-й годы, и имел около 600 подписчиков примерно в 10 странах.
В 1873-1874 годах в Юрскую федерацию входило порядка 300—400 активистов, состоявших в двух десятках секций, располагавшихся в Западной Швейцарии.
Упадок
Причин упадка Юрской федерации было несколько. Среди них были раскол внутри анархистского Интернационала между умеренными и радикалами, реструктуризация часовой промышленности, а также переезд Джеймся Гильома в Париж в 1878 году. Последний конгресс федерация провела в 1880 году.
Напишите отзыв о статье "Юрская федерация"
Примечания
См. также
Отрывок, характеризующий Юрская федерация
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
