Юрченко, Пантелей Данилович

Пантелей Данилович Юрченко
Дата рождения	18 (31) июля 1911(1911-07-31)
Место рождения	с. Петровка, Каинский уезд, Томская губерния, Российская империя
Дата смерти	1 октября 1975(1975-10-01) (64 года)
Место смерти	пос. Озеро-Карачи, Чановский район, Новосибирская область, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	стрелковые войска
Годы службы	1933—1935 и 1939—1945
Звание
Сражения/войны	Бои на Халхин-Голе Великая Отечественная война
Награды и премии

Пантеле́й Дани́лович Ю́рченко (18 [31] июля 1911 года — 1 октября 1975 года) — участник боёв на Халхин-Голе и Великой Отечественной войны, помощник командира взвода 837-го стрелкового полка 238-й стрелковой дивизии 50-й армии 2-го Белорусского фронта, Герой Советского Союза, сержант.

Биография

Родился 31 июля 1911 года в семье крестьян-белорусов, переселившихся в Сибирь в период ещё Столыпинской реформы. Окончил неполную среднюю школу и с 14 лет начал работать в сельскохозяйственном производстве. Затем уехал на запад губернии на курорт озера Карачи, где работал поваром.

С 1933 по 1935 год служил в рядах РККА. В период с 1935 по 1939 год опять работал на курорте «Озеро Карачи», затем вновь в 1939 году был призван в Красную Армию. Участник боёв на Халхин-Голе (1939), затем часть, в которой служил М. Юрченко была передислоцирована в Белоруссию.

Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. При разгроме частей Красной Армии Западного фронта наступающими войсками гитлеровцев попал в окружение, где стал участником белорусского партизанского отряда на территории Могилёвской области Белорусской ССР. Партизанил более двух лет, в 1943 году отряд соединился с наступающими частями Красной Армии, влился в состав боевых подразделений. Здесь М. Юрченко, проявивший себя командиром партизанских подразделений, получил должность командира отделения, помощника командира взвода, в боях был трижды ранен и один раз тяжело контужен.

Помощником командира взвода 837-го стрелкового полка (238-я стрелковая дивизия, 50-я армия, 2-й Белорусский фронт) сержант Юрченко отличился при форсировании Днепра в районе Могилёва. 27 июня 1944 года под огнём противника переплыл реку, захватил 4 лодки, доставил их на левый берег и, несмотря на ранение, участвовал в переправе передовых подразделений полка. Быстрое преодоление водной преграды частями Красной Армии оказало существенное моральное воздействие на немецкий гарнизон Могилёва, вынудив его к отступлению. Оно также позволило организовать штурм города с севера и юга, где оборонительные укрепления противника были слабее, чем на восточном направлении.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года Юрченко Пантелею Даниловичу присвоено звание Героя Советского Союза.

После войны вернулся в родные края, работал на курорте «Озеро Карачи».

Умер 1 октября 1975 года. Похоронен в посёлке Озеро-Карачи Чановского района Новосибирской области.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза;
• орден Ленина;
• медали.

Память

• Именем Героя названа улица посёлка Озеро-Карачи Чановского района Новосибирской области
• Имя Героя Советского Союза Пантелея Даниловича Юрченко увековечено на пилонах памятника, погибших в Великой Отечественной Войны в р.п. Чаны, а также в Новосибирске на Аллее Новосибирцев-героев у Монумента Славы. В Чановском краеведческом музее, краеведческом музее школы п. Озеро Карачи в экспозиции, посвященной Великой Отечественной войне, размещён материал о Пантелее Даниловиче Юрченко.

Источники

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12107 Юрченко, Пантелей Данилович]. Сайт «Герои Страны».

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Звезды доблести ратной. — 2-е изд., доп. — Новосибирск, 1986. — С. 408—409.
• Навечно в сердце народном. — 3-е изд. Доп. и испр. — Минск. 1984. — С. 601.

Отрывок, характеризующий Юрченко, Пантелей Данилович

Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.