Юрьева, Людмила Николаевна

Людмила Николаевна Юрьева
Дата рождения:	2 июля 1953(1953-07-02) (70 лет)
Место рождения:	Днепропетровск, Украинская ССР, СССР
Страна:	СССР Украина
Научная сфера:	Психиатрия
Альма-матер:	Днепропетровский медицинский институт
Научный руководитель:	В. П. Блохина, В. П. Котов, М. М. Мальцева, В. И. Полтавец
Награды и премии:	Премия Е. А. Шевалева (2004); Награда Яросла́ва Му́дрого (2010)

Ю́рьева Людми́ла Никола́евна (р. 2 июля 1953, Днепропетровск) — украинский психиатр, доктор медицинских наук, профессор, академик АН Высшей школы Украины и Украинской АН, заведующая кафедрой психиатрии факультета последипломного образования Днепропетровской государственной медицинской академии.

Биография

Родилась 02.07.1953 в г. Днепропетровске в семье психиатров. Отец — Сударенко Николай Александрович (15.04.1919 — 24.01.2007) — психиатр-нарколог, один из основоположников реабилитационного направления в наркологии, 57 лет проработал врачом психиатром и наркологом в Днепропетровской областной психоневрологической больнице. Мать — Цилюрик Галина Ивановна (15.08.1926) — кандидат медицинских наук, основатель детской психиатрии в Днепропетровской области, в течение 30 лет была областным детским психиатром. В течение 59 лет работала детским психиатром в Днепропетровской областной психоневрологической больнице. Ученица профессора Г. Е. Сухаревой.

Людмила Николаевна после окончания Днепропетровского медицинского института в течение 10 лет работала в Днепропетровской областной психоневрологической больнице (Игренская психбольница), где прошла путь от ординатора до заместителя главного врача по медицинской части. Проходила обучение в заочной аспирантуре на кафедре психиатрии Днепропетровского медицинского института с 1982 по 1986 годы. С 1987 года по настоящее время работает в Днепропетровской государственной медицинской академии. На протяжении этого периода прошла все ступени академической карьеры: с 1987 по 1992 гг. была ассистентом, с 1992 по 1993 гг. — профессором, с 1993 г. по настоящее время — заведующая кафедрой психиатрии Факультета последипломного образования Днепропетровской государственной медицинской академии.[1]

Кандидатская диссертация Юрьевой Л. Н. посвящена теме «Дифференциальная диагностика психопатий и акцентуаций характера у лиц призывного возраста» (руководитель – профессор ДМИ В.П. Блохина, Москва, 1987), докторская — «Принудительное лечение больных шизофренией, совершивших общественно опасные действия» (консультанты: профессор В. П. Котов и профессор Мальцева М. М., Всесоюзный НИИ общей и судебной психиатрии им. В. П. Сербского, Москва, 1992). "Принудительное лечение больных шизофренией" в 1980-е годы рассматривалось как одна из форм воздействия на инакомыслящих и институт им. Сербского был хорошо известен и в СССР и за рубежом как "передовой авангард" в этой области.

Л. Юрьева, не зная английского языка, сумела добиться возможности поехать "стажироваться" в США, где участвовала в качестве пациента (по её словам) в группе для неговорящих пациентов. Общалась, (по её словам) жестами. Очевидно, изучение психиатрии едва ли сводится к "общению на жестах". В то же время среди врачей и научных сотрудников кафедры были люди, прекрасно образованные и хорошо говорившие по английски. По видимому, лишь на Украине возможно, что профессор не знает как пишется его должность и пишет "проффесор" (мем от Януковича), либо когда другая "профессор" едет в англоязычную страну (США) совершенствовать свои знания, не зная английского языка и надеясь всё понять с помощью жестов...Катастрофическое падение общего уровня культуры на Украине самым тесным образом связано с падением уровня образования, когда случайные люди могут либо купить диплом, либо не иметь достаточной квалификации.

Стремление к самоподаче не может скрыть узкий кругозор и недостаточный общий культурный уровень, необходимый людям этой профессии - особенно бросалась в глаза разница между предыдущим руководителем кафедры - профессором В. Полтавцом, который прекрасно владел английским, был в курсе новаций в области психиатрии, читал замечательный лекции, нередко выступал по местному телевидению и был заинтересован в жизни города и коллег (он погиб в 58 лет) -

и Л. Юрьевой, которая, занимаясь профессиональным выгоранием врачей, на одной из лекций не знала, что ответить слушательнице её курсов , обратившейся к ней по этому поводу, говоря о врачах и их условиях работы. Когда эта слушатель-врач, спросила, а чем вы спасаетесь, та ответила:"Ну что я могу вам сказать, пишу книги, катаюсь на лыжах", слушатели отметили её низкий профессионализм. На кафедре Л.Юрьевой А.В.Снежневский (автор концепции о вялотекущей шизофрении В ПРИЛОЖЕНИИ К СОВЕТСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ, благодаря "заслугам" которого множество диссидентов побывало в психиатрических учреждениях) подаётся как непотерявшее своё значение светило психиатрии...

Крайне редко встречаясь с городскими психиатрами, Юрьева практически не освещает вопросы суицидологии, которой она занимается ( при том, что эта тема остаётся актуальнейшей на Украине!)

Не подавала она свой голос и в защиту прав пациентов психиатрических больниц - на Украине они содержатся в очень тяжёлых условиях (речь идёт не только об отношении к ним, но и о питании, санитарно-гигиенических условиях - всё это значительно ухудшилось за последние двадцать лет). То есть речь идёт преимущественно о самоподаче и самовосхвалении, реальные же нужды пациентов ей безразличны. Можно вспомнить врача-психиатра Семёна Глузмана (он боролся за права человека и права больных в советские времена), или психиатров той же больницы, где работает Людмила Юрьева, в годы Великой Отечественной войны не пожелавших оставить своих пациентов - и погибших вместе с ними от рук нацистов. Эти люди представляют полный контраст с такими людьми как Л. Юрьева. Очевидно, и профессор Владимир Полтавец (бывший, ныне покойный, заведующий кафедрой) является полной противоположностью Юрьевой. Этот человек всегда заботился о правах больных, стремился ставить так называемые "реабилитационные диагнозы", с тем, чтобы человеку (пациенту) не повредить в социальной жизни. Если же посмотреть материалы, публикуемые Л.Юрьевой, то можно сделать неверное заключение что "всё замечательно", что отражает скорее всего лишь самоощущение Людмилы Юрьевой, но никак не реальное положение дел в психиатрии на Украине либо в родном городе Юрьевой - в частности.

Автор и соавтор 355-и научных трудов, из них 12-и монографий, учебника по психиатрии и наркологии, 20-ти учебных и методических пособий, 2-х клинических руководств для врачей. Монографии «История. Культура. Психические и поведенческие расстройства» (Киев, 2002), и «Профессиональное выгорание медицинских работников: формирование, профилактика, коррекция» (Киев, 2004) удостоены дипломов лауреата конкурса им. В. П. Протопопова, а монография «Компьютерная зависимость: формирование, диагностика, коррекция и профилактика» (Днепропетровск, 2006) — почётными дипломами Министерства образования и науки Украины и Академией педагогических наук Украины. Главная направленность современных исследований профессора Юрьевой Л. Н. — социальная психиатрия, суицидология и изучение психических и поведенческих расстройств в историко-культуральном дискурсе.

Она является экспертом ВАК Украины, экспертом рабочей группы Министерства здравоохранения Украины по вопросам создания концепции Государственной целевой комплексной Программы развития охраны психического здоровья на Украине, а также входит в состав экспертной группы по созданию Национального реестра основных лекарственных препаратов и изделий медицинского назначения. Является президентом Всеукраинской общественной организации «Украинский институт психического здоровья», одним из основателей международной ассоциации исследователей синдрома выгорания среди специалистов коммуникативных профессий, членом редакционных советов международных и отечественных научных специализированных журналов. С 2004 г. была главным внештатным психиатром Днепропетровской области, координатором по Украине международного проекта в области психиатрии (ANAP) (Attitudes and Needs Assessment in Psychiatry Project), который осуществлялся в странах СНГ, Балтии и Восточной Европы.

Под руководством профессора Юрьевой Л. Н. защищено 10 кандидатских диссертаций и выполняется 2 докторских. Юрьева Л. Н. принимала участие в разработке национальной концепции развития охраны психического здоровья на Украине и в разработке «Заданий и путей реорганизации психиатрической помощи в современных условиях». Под её руководством проводились научные работы в рамках национальной программы борьбы с зависимостью от психоактивных веществ (гранты Кабинета министров Украины и МЗ Украины) и создана новая концепция реабилитации пациентов, зависимых от психоактивных веществ.

Профессор Юрьева была делегатом и представляла Украинскую психиатрию с докладами на X, XI та XIII Всемирных конгрессах психиатров, на VII—X Конгрессах Европейской ассоциации психиатров и многочисленных конгрессах и съездах в России, США, странах ЕС и Европейского региона, Китая и других странах мира.

За большой вклад в развитие психиатрии и психофармакологии награждена премией Е. А. Шевалева (2004 год), Ярослава Мудрого (2010), дипломами Национальной академии медицинских наук Украины (2010) и Академии наук Высшей школы Украины (2010). Внесена в международный биографический справочник «Who is Who in Science and Engineering» (с 2002 года)

Библиография

• Л. Н. Юрьева. Реабилитация больных шизофренией, находящихся на принудительном лечении. — М.: Монография депонована в НВО «Союзмединформ» , № 22272 от 12.03.92.. — 98 с. — ISBN 5-8292-0380-4.
• Л. Н. Юрьева. [dfiles.ru/files/rakr5nfx8 Реабилитация больных шизофренией, совершивших общественно опасные действия]. — Днепропетровск, 1996. — 146 с.
• Л. Н. Юрьева. [www.klex.ru/ase Кризисные состояния]. — Днепропетровск: Арт-пресс, 1998. — 164 с.
• Л. Н. Юрьева. Suicidology. The Organization for Attempters and Survivors of Suicide in Interfaith Services. — США, Atlanta, 2000. — 22 с.
• Л. Н. Юрьева. [www.klex.ru/as2 История. Культура. Психические и поведенческие расстройства]. — Киев: Сфера, 2002. — 314 с.
• Л. Н. Юрьева. [www.klex.ru/amq Профессиональное выгорание у медицинских работников: формирование, профилактика, коррекция]. — Киев: Сфера, 2004. — 272 с. — ISBN 966-7841-90-1.
• Т. Ю. Больбот, Л. Н. Юрьева. [www.klex.ru/asd Компьютерная зависимость: формирование, диагностика, коррекция и профілактика]. — Днепропетровск: Пороги, 2006. — 196 с. — ISBN 966-525-697-1.
• Л. Н. Юрьева. [www.klex.ru/as4 Клиническая суицидология]. — Днепропетровск: Пороги, 2006. — 472 с. — ISBN 966-525-740-4.
• Л. Н. Юрьева. Актовая речь «Врач – пациент – общество» прочитанная 17 сентября 2008г.
• Л. Н. Юрьева. [eknigi.org/zdorovie/110798-shizofreniya-klinicheskoe-rukovodstvo-dlya-vrachej.html Шизофрения: Клиническое руководство для врачей]. — Днепропетровск: Новая идеология, 2010. — 244 с.
• Под ред. В. В. Лукьянова, Н. Е. Водопьяновой, В. Е. Орла, С. А. Подсадного, Л. Н. Юрьевой [и др.]. [window.edu.ru/resource/709/78709/files/Sovremennye_problemy_issledovania_sindroma_vygo.pdf Современные проблемы исследования синдрома выгорания у специалистов коммуникативных профессий:коллективная монография]. — Курск: Курск гос. ун-т, 2008. — 336 с. — ISBN 978-5-88313-641-1.
• Л.М. Юр’єва, Є.І. Гура. Реабілітація підлітків, позбавлених батьківського піклування: монографія. — Дніпропетровськ: Журфонд, 2009. — 118 с.
• Л. М. Юр’єва, Л. І. Васильєва, О. Й. Мамчур, О. О. Дукельський [та ін.]. Діагностика та лікування депресій у хворих на ішемічну хворобу серця, які перенесли стентування коронарних артерій: монографія. — Дніпропетровськ: РВА “Дніпро-VAL”, 2009. — 88 с.
• Г. В. Дзяк, Л. М. Юр’єва, О. О. Дукельський. Депресивні розлади у хворих на хронічну ішемічну хворобу серця: монографія. — Київ, 2014. — 108 с.
• Юрьева Л. Н. Юрьева Людмила Николаевна: биобиблиографический указатель / Рефлексии. — Днепропетровск: «Новая Идеология», 2014. — 260 с. — (биобиблиографический указатель). — ISBN 978-617-7068-21-0.

Ссылки

• [www.dsma.dp.ua/110-kafedri/psikhiatriji Кафедра Психиатрии ФПО ДГМА]

Отрывок, характеризующий Юрьева, Людмила Николаевна

Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.