Юрьев, Михаил Макарович

Михаил Макарович Юрьев
Дата рождения	23 мая 1918(1918-05-23)
Место рождения	с. Мостище, Ржевский уезд, Тверская губерния, Советская Россия
Дата смерти	24 февраля 1993(1993-02-24) (74 года)
Место смерти	Павловский Посад, Московская область, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Годы службы	1938—1971
Звание
Часть	62-й артиллерийский полк, 8-я стрелковая дивизия, 13-я армия
Командовал	1-й артиллерийский дивизион
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	работал: военным комиссаром Советского районного военного комиссариата города Новосибирск; в системе Гражданской обороны.

Михаи́л Мака́рович Ю́рьев (23 мая 1918 года — 24 февраля 1993 года) — Герой Советского Союза, участник Великой Отечественной войны.

Довоенная биография

Михаил Макарович Юрьев родился 23 мая 1918 года в селе Мостище Тверской губернии (ныне Оленинский район Тверской области).

Окончив 10 классов, работал дежурным на железнодорожной станции «Оленино».

Участие в Великой Отечественной войне

В ряды РККА призван в 1938 году, в 1941 году направлен в Томск, где в эвакуированном Днепропетровском артиллерийском училище окончил артиллерийские курсы младших лейтенантов.

В боях на фронтах (Западный, Брянский, Центральный, 1-й Украинский) Великой Отечественной войны — с апреля 1942 года. В ВКП(б) вступил в 1942 году.

В 1943 году особо отличился при форсировании Днепра. Переправив 24 сентября 1943 года дивизион на правый берег Днепра около села Навозы (сейчас — село Днепровское) Черниговского района Черниговской области Украинской ССР, капитан Михаил Макарович Юрьев умело управлял огнём своего артиллерийского дивизиона на том плацдарме, отражая контратаки пехоты и танков гитлеровцев.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 октября 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм капитану Михаилу Макаровичу Юрьеву присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Послевоенная биография

После Великой Отечественной войны продолжил службу в Советской Армии. В 1950 году окончил Высшую офицерскую артиллерийскую школу в Ленинграде, после чего работал военным комиссаром Советского районного военного комиссариата Новосибирска. С 1971 года, выйдя в запас в звании подполковника, работал в системе Гражданской обороны.

В последние годы жизни проживал в городе Павловский Посад (Московская область), где и умер 1993 году.

Память

В пгт Оленино (Оленинский район, Тверская область) в аллее воинского мемориала на площади Победы установлены 13 памятных знаков землякам-Героям Советского Союза, в том числе и Михаилу Макаровичу Юрьеву.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда»
• орден Ленина;
• орден Отечественной войны 1-й степени;
• два ордена Красной Звезды;
• медали.

Источники

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7068 Юрьев, Михаил Макарович]. Сайт «Герои Страны».

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.

Отрывок, характеризующий Юрьев, Михаил Макарович

– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…