Юрятин

Юря́тин — вымышленный город, в котором происходит часть событий романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго».

Пермь — прообраз Юрятина

Широко распространено мнение, что прообразом Юрятина является город Пермь, недалеко от которого в поселке Всеволодо-Вильве Борис Пастернак жил несколько месяцев в 1916 году. Косвенным подтверждением этого факта являются описанные в романе «Юрятинская городская библиотека» и «дом с фигурами», в которых пермяки могут узнать дом Смышляева (в начале XX века здесь действительно размещалась городская библиотека, ныне — городская библиотека им. Пушкина) и особняк Грибушина (ныне там находится Пермский научный центр Уральского Отделения Российской Академии Наук).

В городе Перми создан фонд развития культуры «Юрятин», а 2006 год, год 50-летия романа «Доктор Живаго» и 90-летия со времени прибытия писателя в город, был объявлен годом Пастернака.

В июле 2006 года на месте дома во Всеволодо-Вильве, где жил писатель, состоялась церемония закладки дома-музея Бориса Пастернака.

Литература

• В поисках Юрятина. Литературные прогулки по Перми / под ред. В. Абашева. — Пермь, 2005.
• Ваксман С. И. Путеводитель по Юрятину. — Пермь: Книжный мир, 2005. — 144 с. — ISBN 5-93824-063-8.

Ссылки

• [yuryatin.psu.ru/ Фонд «Юрятин»]
• [web.archive.org/web/20070926223914/www.kultura-portal.ru/tree/cultpaper/article.jsp?number=655&rubric_id=1000188&crubric_id=1003264&pub_id=759962 Статья на Культура-Портале «Пермский период. Борис Пастернак в пространстве и во времени»]

Отрывок, характеризующий Юрятин

– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.