Юршор

К:Википедия:Страницы на КУЛ (тип: не указан)

Посёлок сельского типа Юршор Юр-Шор Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Республика КомиРеспублика Коми Городской округ Воркута Координаты 67°36′37″ с. ш. 64°00′07″ в. д.67.61028° с. ш. 64.00194° в. д. / 67.61028; 64.00194    Первое упоминание 1948 Тип климата субарктический Население 0 человек Часовой пояс UTC+3 Почтовый индекс 169930 Автомобильный код 11, 111 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=87410566001 87 410 566 001]

Юршор, или Юр-Шор (коми Юршор гр) — город-призрак, бывший посёлок сельского типа в Комсомольском районе города Воркута (Республика Коми).

Находится на так называемом «Воркутинском кольце» между посёлками Северный и Промышленный.

Расстояние до Воркуты по северному кольцу Воркутинской кольцевой автомобильной дороги — 19 км, по западному кольцу Воркутинской кольцевой автомобильной дороги — 30 км.

Расстояние до ближайшего посёлка — Промышленного — 3 км.

Расстояние до посёлка Воргашор — 8 км.

Возник при строительстве шахты № 29 в 1948 году и его судьба, как и у любого шахтёрского посёлка, неразрывно связана с судьбой этой шахты и ОАО «Воркутауголь».

Происхождение названия посёлка

Название посёлка, возможно, происходит от сокращения географического топонима Изъюрвож (Изъюорш, Изъюрвожшор) — реки (в некоторых источниках — ручей), правого притока реки Воркуты длиной 15 км протекающей в 2 км от посёлка.

Изъюрвожшор в переводе с коми.

из — буквально «камень», в топонимике — скала, утёс.

юр — буквально «голова», в топонимике — вершина.

вож — буквально «ветвь», в географической номенклатуре -

приток реки, рукав река.

шор — «ручей», «талая вода», «поток после обильного снеготаянья».

Изъюрвожшор можно перевести с коми как «ручей-приток у камня-головы».

Вблизи устья расположена известняковая скала, прорезанная и отделённая от основного массива. Скала по форме напоминает голову.

Российский и украинский лингвист Борис Александрович Ларин в своей работе «О словах буй, юр, яр» даёт древне-восточно-славянскую этимологию слова «юр», как «высокое место, подверженное ветрам».

Таким образом «Юр-Шор» можно перевести, как «высокое место (вершина) у ручья».

Действительно: посёлок расположен на возвышенности, у подножья которой протекает река-ручей.

Воркутское (воркутинское) месторождение Печорского угольного бассейна

Воркута, как населённый пункт, возникла в связи с разработкой каменно-угольных месторождений.

Воркутское (воркутинское) угольное месторождение расположено на северо-востоке Печорского угольного бассейна, в тундровой зоне Республики Коми.

Вор­кут­ско­е ме­с­то­рож­де­ние пред­став­ляет собой бра­хи­син­к­ли­наль­ную склад­ку (муль­ду), по пе­ри­фе­рии ко­то­рой рас­по­ло­же­ны от­ра­бо­тан­ные и дей­ст­ву­ю­щие шахт­ные по­ля. Дли­на муль­ды 34 км, а на­и­боль­шая ши­ри­на 13 км. Глубина залегания до 1200 метров. Площадь Воркутинского угольного месторождения составляет 300 квадратных километров.

Общие ресурсы месторождения: порядка 4,0 миллиардов тонн, разведанные запасы: 1,145 миллиардов тонн.

Брахисинклинальная складка выполнена песчаниками, алевролитами, аргиллитами и углями пермского возраста, перекрыта многолетнемёрзлыми четвертичными отложениями. Коэффициент общей угленосности 4,7 %, рабочей — 2,6 %.

Рабочих пластов в рудницкой подсвите: 3-4, в интинской: 8-9, в печорской серии: 4. Угли рудницкой подсвиты поставляются комбинатам чёрной металлургии и на экспорт. Угли интинской свиты труднообогатимы, используются для сжигания (в ТЭЦ и пр.).

Количество разрабатываемых пластов Вор­кут­инско­го ме­с­то­рож­де­ния — 7.

Исторически за пластами закрепились названия в соответствии с их залеганием по глубине на шахтном поле шахты № 1:

 — «первый» — мощность до 1,45 м,

 — «второй»,

 — «третий»,

 — «четвёртый»- мощность до 1,50 м,

 — «пятый» — мощность до 0,90 м,

 — «восьмой» — мощность до 0,67 м,

 — пласт «О₁»

Из них промышленную ценность имеют только первые пять.

«Восьмой» — слишком тощ, пласт «О₁» также имеет низкую мощность и относительно других пластов глубоко залегает

Кроме того в описаниях шахтопластов встречаются следующие названия:

 — «двойной» — мощность до 1,44 м, образован от слияния пластов «второго» и «третьего».

 — «тройной» — мощность до 2,74 м, образован от слияния пластов «первого», «второго» и «третьего».

 — «мощный» — мощность до 4,40 м, образован от слияния пластов «первого», «второго», «третьего» и «четвёртого».

Печорский бассейн является единственным в европейской части страны, где возможно практически неограниченное наращивание мощностей по добыче коксующихся и энергетических углей. Таким образом, Воркутинский район имеет важное геополитическое значение и является стратегически важным источником высококачественного металлургического и энергетического сырья для Европейского Севера и Центра России.

Воркутинский уголь, как и уголь Кузбасса, является основной сырьевой базой коксового производства страны.

Концентрат коксующегося угля используется как сырьё для изготовления кокса, — он служит одним из основных компонентов для производства чугуна на металлургических предприятиях

История ОАО «Воркутауголь» и шахты № 29 «Юр-Шор»

Начало освоения Печорского угольного бассейна

1848 год — Экспедиция Русского географического общества под руководством профессора Э. Гофмана

документально подтвердила наличие каменного угля на берегу реки Усы около деревни Елец.

1926 год — Известный геолог Александр Александрович Чернов пишет

«Необыкновенно обширные перспективы рисуются для применения печорских углей, если среди них будут найдены хорошо коксующиеся угли с малым содержанием серы».

Это письмо дало толчок практическим исследованиям.

1930 год, лето — экспедиция Георгия Александровича Чернова, сына А. А. Чернова, нашла в районе реки Воркуты

залежи каменного угля. Это открытие безусловно заинтересовало советское правительство, так как развивающаяся промышленность нуждалась в разного вида топливе.

Впоследствии Г. А. Чернов вспоминал:

«Признаться, в те молодые годы я не мог по-настоящему оценить своё открытие… Вряд ли, думалось мне тогда, оно заинтересует угольную промышленность. Я совершенно не понимал, как в такой труднодоступной местности можно начать не только добычу, но даже и разведочные работы. Ни железных дорог, ни людей, ни строительного материала здесь нет».

1931 год — Госплан при ВСНХ СССР принимает решение начать разведочные работы

на Воркутском, Тальбейском и Интинском месторождениях и приступить к пробной эксплуатации углей.

Работы возлагались на комплексную геолого-разведочную и промысловую экспедицию и Ухта-Печлаг, для чего в составе Ухта-Печлага было организовано Усинское отделение с центром на реке Воркуте.

Геологоразведочные работы на Воркуте из-за значительной удаленности от Москвы были переданы Ухта-Печорской экспедиции, базирующейся в Ухте. Этой же экспедиции были переданы и геологические партии, возглавляемые А. А. Черновым. В состав экспедиции на реке Воркуте были включены инженеры-угольщики из Ухты. Доставку оборудования для ведения буровых и проходческих работ, а также их выполнение осуществлял Ухта-Печлаг.

Разведочные работы на Воркуте начались с закладки первого шурфа на левом берегу реки. На правом берегу была заложена первая штольня на пласт Четвёртый. Начались топографические съемки местности. В августе в район будущей шахты № 8 прибыли первые две партии рабочих Ухта-Печлага с грузом. Это были заключённые, в основном политические. Они прибыли из Салехарда с оборудованием из Кузбасса

На правом берегу реке Воркута было заложено пять разведочных штолен, на левом две. За осень программа угледобычи была выполнена.

Добывали уголь заключённые вручную — кайлом и лопатой. Откатка угля происходила вручную.

Так как шахты были мелкого заложения, и в условиях вечной мерзлоты температура там была низкая — порядка 4-5 градусов мороза. Сверху по трещинам в забой проникала вода, от которой шахтёры промокали каждую смену до нитки, так что роба сверху замерзала и делалась несгибаемой.

Шахтёр за смену становится своеобразной сосулькой с устойчивым и длительным переохлаждением организма. Через три-четыре месяца такой адской работы начинались массовые заболевания скоротечной лихорадкой, от которой более половины заключённых умирало или становилось туберкулезными.

1931 год, 27 ноября — на Воркутском месторождении была забурена первая разведочная геологическая скважина.

Люди впервые были оставлены в тундре для работы в зимних условиях. Для жилья в крутых берегах реки Воркуты были вырыты землянки.

Промышленное использование водного транспорта было ограничено условиями судоходства и длительным ледоставом. Печора судоходна для морских судов до Нарьян-Мара, для речных до Троицко-Печорска; Уса судоходна на 325 км от устья (её основные пристани в городах Усинск и Усть-Воркута), Кось-Ю, левый приток Усы, судоходна только в низовьях. Остальные реки бассейна Усы, в их числе Большая Инта и Воркута, транспортного значения не имели.

По мелководной и порожистой реке Воркуте уголь перевозился на специальных лодках, в её устье перегружался на небольшие баржи, в которых уголь транспортировался по реке Усе. В Усть-Усы уголь перегружался в крупные баржи, и перевозился до устья Печоры, где, наконец, переваливался на морские суда.

Первое оборудование для горных работ доставлялось водным путём через Архангельск, Нарьян-Мар, по рекам Печоре и Усе до пристани у устья реки Воркуты — Воркута-Вом, расположенной в 63,5 км от места горных работ.

От пристани Воркута-Вом до будущего Рудника мелкие грузы переправлялись на лодках с помощью конной или ручной тяги, а зимой гужевым транспортом на санях. На доставку грузов и товаров из Архангельска до рудника уходило два года. В 1931 году была предпринята попытка доставки строительных грузов для Воркуты из бассейна реки Обь в Западной Сибири.

Название рождающемуся шахтёрскому посёлку дали Рудник. Первые геологи и инженеры — строители ранее работали на рудниках, где добывали железную руду, так что и посёлок и угольную шахту они назвали по привычке.

В зимовку 1931—1932 гг. на р. Воркуте население посёлка составляло 350 человек вольнонаёмных и 3 000 заключённых.

Для вольнонаёмных были построены один деревянный дом, баня, пекарня. Заключённые жили в землянках. В землянках были и канцелярия и радиостанция.

1932 год, 27 марта — Совет Труда и Обороны СССР (СТО) при СНК СССР принимает постановление

«О развитии каменноугольной промышленности в бассейне реки Печора».

Постановлением определялись меры по ускорению начала эксплуатации месторождений у рек Воркута, Шугора и Заострённой.

Во исполнение решений СТО СССР на Воркутском месторождении были заложены две наклонные разведочные шахты по пластам Первому и Четвёртому, ставшие наклонными стволами первой угольной шахты Воркутского месторождения — шахты № 8.

Открыты Янгарейское и Хейягинское месторождения.

1932 год — начато строительство Воркутинской узкоколейной железной дороги от от пристани Воркута-Вом до Рудника.

Узкоколейку в 64 км строили всего год, в неимоверно трудных природных условиях и с многочисленными человеческими потерями.

К зимовке 1932—1933 гг. на Воркуте уже было три лагерных пункта. На лагерном пункте имелись следующие постройки: пекарня, баня, каптёрка, 2 барака на 130 кубометров, склад-сарай, конюшня — полуземлянка на 70 лошадей, лесопилка, сушилка.

В 1932 году на Воркуте добыто 40 000 тонн угля.

1933 год, 28 июля — в Архангельск прибыл грузовоз «Яков Свердлов», доставивший в архангельский порт первую партию

воркутинского угля для Северного флота.

К концу 1933 года в Руднике жило 382 чел., а в лагере — 3 600 заключённых. В посёлке открылась первая школа в доме барачного типа, всего в школе было 32 ученика.

1934 год — организован «Воркутстрой».

Начата эксплуатация узкоколейной железной дороги от пристани Воркута-Вом до посёлка Рудник.

Дорога работала только 5-месяцев в году, в остальные месяцы её эксплуатации мешали сильные снежные заносы

Это была первая железная дорога в Республике Коми.

1934 год, 1 сентября — сдана в эксплуатацию шахта № 8 Воркутского месторождения.

Этот день считают днём начала освоения Печорского бассейна

За весь 1934 год — первый год эксплуатации шахт Воркуты было добыто 33,5 тысячи тонн угля. В 2011 году только за день добывается более 38 тысяч тонн.

ОАО «Воркутауголь» и шахта № 29 «Юр-Шор» в 20 веке

1936 год — принято решение о строительстве на левом берегу реки Воркуты первой мощной шахты (шахта № 1 «Капитальная»).

На левом берегу возникает второе горняцкое поселение — посёлок Воркута. Центр тяжести развития района переносится на левый берег Воркуты.

Строительство будущего города началось с размахом. В разобранном виде баржами доставлялись двухэтажные деревянные дома; срубы пронумерованы, их потом очень быстро складывали, как детские кубики. Появились первые улицы. Тротуары строились из деревянных ящиков с опилками и гравием, под тротуарами прокладывали трубы для различных коммунальных надобностей. Для вольнонаёмных работников появились первые магазины.

Для заключённых режим становился строже.

1937 год начато строительство шахты № 1 «Капитальная» по проекту Ленгипрошахта проектной мощностью 750 тыс. т угля в год.

1937 год — 28 октября Совнарком СССР принимает постановление о строительстве Северо-Печорской железной дороги

по трассе Коноша — Котлас — Ухта — Кожва — Воркута.

В Воркуте вводится в строй ЦЭС с локомотивным приводом, добыто 95 тыс. т угля.

1938 год — Для строительства и освоения угольных месторождений Печорского бассейна

из состава Ухто-Печорского треста выделено самостоятельное управление строительства.

Открыто Воргашорское месторождение.

На шахте № 8 установлена подъёмная машина ПМ-20 с электрическим приводом.

В 1938 г. в Воркуте насчитывалось 16,5 тыс. чел (15,1 тыс. заключённых и 1,4 тыс. вольнонаёмных).

На содержание одного заключённого в 1938 г. в день государство тратило 6 руб. 50 коп, и это в мирное время.

Стоимость среднесуточного рациона питания на одного заключённого — 3 руб. 02 коп.

С * утра до 20 часов вечера продолжалась смена на воркутинских шахтах. Трупы шахтеров, погибших при авариях и несчастных случаях, вывозили в тундру и зимой не хоронили, а просто оставляли под снегом.

1939 год — в Воркуте продолжается строительство шахты № 1 «Капитальная».

Начинается оснащение шахт горной и горно проходческой техникой — появились первые врубовые машины в количестве всего 10 штук.

Внедряются буровые пневматические молотки.

Добыто 240 тыс. т угля.

В 1939 году число заключённых в Воркуте выросло до 18 тыс. человек.

1940 год, 9 мая — ЦК ВКП(б) и СНК СССР принимают постановление

«О строительстве Северо-Печорской железнодорожной магистрали и развитии добычи Воркуто-Печорских углей».

Постановлением предусматривалось в 1941—1942 гг.

 — увеличить добычу угля на шахтах № 1-2 (шахта № 8) до 500 тыс. т;

 — завершить строительство шахты № 1 «Капитальная»;

 — произвести закладку десяти новых шахт на Воркутском, Интинском и Еджид-Кыртинском месторождениях из которых пять подлежали сдаче в эксплуатацию в 1942 г. (три шахты Воркутского месторождения и две Шугорского);

 — приступить к строительству 1-й очереди ТЭЦ-1, ремонтно-механического и кирпичного заводов в Воркуте;

 — закончить строительство железной дороги до Воркуты.

1940 год, 1 июля — принимается второе постановление по Печорскому бассейну

«О дополнительных объёмах работ и сжатии сроков строительства». Ставится задача максимального ускорения строительства железной дороги и объектов угледобычи с доведением добычи угля в 1947 г. до 15 млн т.

1940 год- на шахтах Воркуты на откатке начинают использовать лошадей.

За 1940 год в СССР было добыто

Донецкий угольный бассейн — 85,500 млн т или более 50 % союзной добычи

Кузбасский угольный бассейн — 21,100 млн т или более 18 % общей добычи

Подмосковный угольный бассейн — 9,950 млн т

Карагандинский угольный бассейн — 6,300 млн т

Печорский бассейн (шахты Воркуты и Инты) — 0,262 млн т

1941 год, 1 января — Постановление СНК СССР «О развитии добычи Воркутинских углей и мероприятия по обеспечению их вывозки»

Предусматривалось:

 — увеличение добычи воркутинских углей в 1942 г. в 2,5 раза по сравнению с 1941 г., с доведением её до 750 тыс. т

 — увеличением вывоза угля до 700 тыс. т.

 — завершение строительства шахт № 1-4 в Воркуте.

1941 год — Начальный период Великой Отечественной войны лишил народное хозяйство всего донецкого угля

и значительно осложнил работу шахт Подмосковья. В конце года объём добычи угля в стране не превышал 37 % довоенного уровня. Естественно, что в этих условиях освоение коксующихся углей Воркутского месторождения стало одной из важнейших оборонных задач военного времени.

1941 год, 28 декабря — Окончание строительства и ввод во временную эксплуатацию Печорской железной дороги до станции Воркута

Геологические открытия Силовского, Хальмер-Юского и Паембойского месторождений каменного угля. Начало строительства воркутинских шахт № 5-7 суммарной мощностью 1,72 млн т.

Для работы на шахтах Воркуты из Донецкого, Кузнецкого, Карагандинского и Подмосковного угольных бассейнов прибыло 804 горняка, из них 183 инженера и техника

1942 год, 12 февраля — Постановлением СНК СССР Наркомуглю и Наркомздраву СССР предлагалось откомандировать

для постоянной работы в Печорском угольном бассейне более 500 специалистов, из них 200 квалифицированных горняков, строителей и железнодорожников.

1943 год — Указ Президиума Совета Министров РСФСР об отнесении населённого пункта Воркута к категории рабочего посёлка.

1944 год, 28 февраля — Постановлением ГКО СССР

 — принято решение о закладке в 1944 г. в Печорском бассейне 11 шахт годовой производственной мощностью 3,75 млн т.

 — установлены тарифные сетки и должностные оклады для работников «Воркутстроя» с районным коэффициентом 1,5

и работников «Интастроя» с коэффициентом 1,3.

 — управление строительства «Воркутстрой» преобразовано в комбинат «Воркутуголь»

 — для строительства шахт создано Управление шахтного строительства «Печоршахтострой».

1944 год, декабрь — начало строительства шахты № 29.

Проектные работы осуществлял институт «Ленгипрошахт» (г. Ленинград).

Строительство осуществляло Управление шахтного строительства «Печоршахтострой».

Строительство велось силами заключённых (политических и уголовных).

Для их размещения рядом с шахтой был создано лагерное отделение № 10. Заключённые ОЛПа № 10 кроме строительства шахты № 29 были задействованы также на строительстве шахты № 30 и деревообрабатывающего комбината, а также добывали в карьере гравий для отсыпке автомобильной дороги. Первоначально ОЛП № 10 входил в систему Воркутстроя.

Доставка материалов и оборудования, необходимых стройке, проходила в чрезвычайно трудных условиях. Железная и автомобильная дороги были проложены только до шахты № 6, дальше, на расстоянии 8 км по тундре до места строительства, было бездорожье. Вместо мостов через реки Воркута и Аяч-Яга была оборудована канатная переправа.

1945 год, 17 февраля — Первое упоминание о строящейся шахте № 29 встречается в документе

«Экономическая характеристика вновь организуемого на территории города Воркута поселкового совета в северном районе, в который входит посёлок при строящейся шахте № 29», принятого заседанием Исполнительного комитета Воркуты.

1945 год — в Воркуте действуют 10 шахт.

1950 год, 1 января — шахта № 29 сдана в эксплуатацию с проектной мощностью 600 тыс. тонн угля в год.

Первый начальник шахты — Арменский Дмитрий Васильевич

1952 — 1954 годы — техническое перевооружение шахты № 29

• на очистных работах стали применяться врубовые машины.
• внедряются новые широкозахватные комбайны. Для механизации угледобычи на маломощных пластах горняки 29 шахты и ШУ-2 в ноябре 1953 года получили горный комбайн «Горняк» и УКМГ.
• в конце 1952 года закончилось строительство и монтаж оборудования обогатительной фабрики однако из-за отсутствия магнитных пускателей для пульта управления фабрика простояла в течение полгода.

1953 год — предприятие достигло проектной мощности

1953 год, 1 апреля — комбинат «Воркутуголь» переведен из ведения МВД СССР в ведение Министерства угольной промышленности.

В составе комбината работают 17 шахт

1953 год, 1 августа — на шахте жестоко подавлена забастовка политических заключённых

1953 год, декабрь — ВЦСПС и Министерство угольной промышленности подвели итоги работы шахт страны первое место

и денежная премия в сумме 17 тысяч рублей присуждены коллективу шахты № 29 комбината «Воркутуголь».

Горнякам 29-й шахты вручено переходящее Красное знамя ВЦСПС и Министерства угольной промышленности победителей социалистического соревнования.

1954 год — отдельный лагерный пункт № 10 при шахте № 29 был расформирован

1955 год, 26 августа — Совет министров СССР принял постановление о переводе шахт комбината «Воркутауголь»

на вольнонаёмную рабочую силу. Перевод проходил постепенно и закончился в 1960 году.

1956 год, 14 по 25 февраля в Москве проходит ХХ съезд Коммунистической партии Советского Союза.

На съезде прозвучал секретный доклад Первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева «О культе личности и о его последствиях». Для обычных людей 30 июня опубликовано Постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий».

1956 год — на шахте № 29 начаты работы по вскрытию 2-го горизонта.

Ввод в эксплуатацию 2-го горизонта запланирован на начало 1958 года.

1956 год — Советом Министров Коми АССР утвержден первый генеральный план города Воркуты.

По генплану, все посёлки (в том числе и посёлок шахты № 29) объединены в единый городской организм с общегородским центром.

Образован Промышленный поселковый Совет, в состав которого вошли посёлки Промышленный и Юр-Шор

1956 год — За год шахта № 29 выполнила только январский и февральский месячные планы по угледобыче

Для ликвидации отставания к концу года на шахту по так называемым «комсомольским путевкам» было направлено более 100 молодых рабочих из числа демобилизованных воинов.

Однако по итогам года план 1956 года так и не был выполнен. Шахта недодадла промышленности 70 тыс. тонн угля.

1957 год, 31 декабря — на шахте № 29 состоялся митинг, на котором были подведены итоги 1957 года

и взяты социалистические обязательства на новый, 1958 год.

Долгое время шахта числилась отстающей и не сходила с последних мест в сводке соревнования шахт комбината «Воркутуголь».

Только за 1957 год долг составил 66 тысяч тонн угля, шахта перерасходовала 4 миллиона 600 тысяч рублей госсредств.

Лишь в декабре 1957 года шахта начала перевыполнять свои задания.

В честь первых трудовых побед на копре шахты установлена алая звезда с электрической подсветкой.

Право зажечь её было предоставлено победителям социалистического соревнования — 3 проходческому участку

1958 год, февраль — На шахте № 29 организованы первые 2 сквозные комплексные круглосуточные комсомольско-молодёжные бригады.

Рабочих двух очистных забоев объединили в одну сквозную бригаду, вторая бригада была организована в третьей лаве (всего на шахте в то время было 3 лавы).

При сквозном комплексном методе каждая смена, приходя в забой, получает уже вполне подготовленное рабочее место. Для этой цели бурильщик, взрывник и лесодоставщики приходят в забой на один час раньше всей смены. За это время они обуривают и отпаливают забой, доставляют крепежный лес к запасному выходу.

Такой метод работы позволил значительно уплотнить рабочее время, свести до минимума непроизводительные простои. Кроме того, каждый горняк овладел несколькими профессиями и в случае необходимости мог заменить товарищей.

Бригады активно включились в социалистическое соревнование поддержав почин украинских шахтеров Николая Мамая (в каждую смену каждый член бригады добывает одну тонну угля сверх нормы) и Александра Кольчика (экономить один рубль на каждой тонне добытого угля).

Результаты не заставили себя ждать. В этих бригадах выросла производительность труда и нормы выработки. Выполнение плана по добыче в феврале выросло на 5-13 %.

В марте начался постепенный переход всех очистных и подготовительных забоев шахты на новую форму организации труда.

1958 год, март-апрель — На шахте № 29 на первом горизонте закончились запасы наиболее мощного пласта Тройного.

Началась нарезка новых лав на втором горизонте с помощью наклонных выработок.

1958 год, 17 апреля — выходит в свет Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР

«О переводе на семи- и шестичасовой рабочий день и упорядочении заработной платы рабочих и служащих ряда отраслей тяжелой промышленности».

Первыми среди угольных бассейнов на новую систему переводятся шахты Воркуты. Однако при сокращенном рабочем дне нормы выработки не снижаются. Взамен действующих многочисленных доплат вводится коллективная премиальная доплата за выполнение и перевыполнение производственного плана.

С принятием новой оплаты труда среднемесячная зарплата рабочего по сравнению с заработком в первом квартале (1930 руб.) возрасла на 32 процента

С 1 мая три шахты нашего комбината — № 17, 27 и 29 — по решению ЦК КПСС и Совета Министров СССР переведены на 6-часовой рабочий день и новую систему оплаты труда. Каковы же результаты их работы?… Лишь коллектив одной 29 шахты с первых дней мая работает ритмично, без рывков, и изо дня в день выполняет план угледобычи. На его сверхплановом счету уже более 25 тысяч тонн угля… Если в январе, феврале, марте и апреле шахта давала в среднем по 2030 тонн угля в сутки, то теперь она дает более 2300 тонн в сутки. Выросли производительность труда и заработная плата рабочих. Так, например, зарплата одного горняка после перехода шахты на шестичасовой рабочий день увеличилась примерно на 600 рублей.

— из статьи: "На заботу партии и правительства ответим сверхплановым углем!" Газета "Заполярье" 2 июля 1958 года

Прошло то время, когда 1 участок 29 шахты считался одним из отстающих, когда рабочие зарабатывали по 600—700 рублей в месяц. В настоящее время коллектив участка ежемесячно отправляет предприятиям страны в среднем по 22 тысячи тонн угля. Около 3 тысяч тонн угля идет сверх программы. Каждый горняк добывает в среднем 1.8 тонны угля сверх сменного задания. С ростом производительности труда увеличился и заработок шахтеров. Занятый на основных работах, горняк получает в месяц 5-6 тысяч рублей.

— из статьи: "Горняки первого участка." Газета "Заполярье" 5 августа 1958 года

1958 год, 28 ноября — шахта № 29 досрочно выполнила план 1958 года по угледобыче (551400 тонн угля).

На шахте работают 32 сквозные комплексные бригады

1958 год- на шахте № 29 связистами комбината «Воркутуголь» была смонтирована первая в Воркуте автоматическая телефонная

станция УАТС-49 ёмкостью 200 номеров.

1959 год — празднуется 25-летие Печорского угольного бассейна.

На 30 августа 1959 год протяженность горных выработок составляет 823 километра.

С начала освоения бассейна по 1959 год введено в действие около 40 предприятий, построено 746,7 тысячи квадратных метров жилой площади, 192 объекта культурно-бытового назначения, 117 километров водопроводов, 56 километров канализационных сетей, 309 километров подъездных железнодорожных путей, 105 километров автомобильных дорог.

1 сентября 1959 года открыли двери 50 школ. За парты сели 17 тысяч учащихся. 800 педагогов передали свои знания учащимся.

В 45 библиотеках города и посёлков насчитывается до 225 тысяч книг.

В городе насчитывается более 30 клубов и киноустановок. Число мест в зрительных залах города составляет 7 тысяч, что вдвое больше по сравнению, например, с 1957 годом и в 35 раз больше, чем их было в 1939 году.

В Воркуте действуют 12 автобусных маршрутов. По кольцевому маршруту перевозят пассажиров 28 автобусов.

За последнее время воркутяне приобрели в личное пользование 120 легковых автомашин «Москвич», «Победа», «Волга» и других марок, а также 1032 мотоцикла.

К концу 1959 года население Воркуты составляло почти 176 тысяч человек.

1959 год, 18 декабря — шахта № 29 досрочно выполнила план 1959 года по угледобыче

1960 год, январь — на шахте № 29 впервые в Печорском бассейне осуществлен опыт применения металлической

штанговой (анкерной) крепи для подготовительных выработок.

Эксперимент показал, что использование данной крепи на всех выработках шахты позволит сэкономить до 500 тысяч рублей.

1961 год, 1 января — в СССР введены в обращение новые деньги в соотношении 10:1,

то есть 10 бывших рублей стали считаться как 1 рубль, 100 — как 10 рублей и т. д. Соответственно вошли в оборот денежные билеты и монеты нового образца. Но ещё в течение всего первого квартала в ходу будут и новые, и старые деньги.

1961 год — введен в эксплуатацию второй горизонт шахты № 29 с увеличением мощности до 700 тыс. тонн угля в год.

Бригады шахты первыми в Воркуте включились в соревнование за звание коллективов коммунистического труда и добились своей цели. Одной из первых в стране шахта будет полностью механизирована и комплексно автоматизирована. На шахте ведётся крупная реконструкция предприятия.

1964 год, 7 марта — Решением Совета Министров РСФСР в составе комбината

«Воркутауголь» организуются два угольных треста — «Востокуголь» (шахты № 1, 40, 5, 7, 9, 29, 1/2, «Хальмер-Ю», ШУ-2) и «Западуголь» (шахты № 17, 18, 20, 25, 26, 30, 32)

1965 год — Производственный кризис в Печерском бассейне.

В годы войны и в послевоенные годы было введено в эксплуатацию 39 шахт из всех 44 построенных в бассейне за все время его эксплуатации. Это были, в основном, мелкие угледобывающие предприятия мощностью по 100—300 тыс. т угля в год, отрабатывающие свои запасы за 10-15 лет К 1965 г. из числа действующих выбыло 15 шахт. Бассейну грозило резкое понижение мощности и, как следствие, утрата перспективы.

В связи с этим Гипрошахтом была разработана комплексная программа возрождения бассейна на основе коренной реконструкции и технического перевооружения шахт В результате осуществления этой программы в 1958—1975 гг. бассейн практически освободился от малопроизводительных шахт, их общее число стало сокращаться: с 1955 по 1975 г. выбыло 22 шахты суммарной мощностью в 7,3 млн т угля в год, но одновременная реконструкция оставшихся предприятий дала прирост мощности в 9,6 млн т

1966 год, 14 мая — Указом Президиума Верховного Совета СССР комбинат «Воркутауголь» награждён орденом Ленина.

1967 год — начались работы по автоматизации производства (на шахте устанавливаются механизированные комплексы).

1971- 1972 годы — реконструкция шахты № 29. Реконструкцию проводит Строительное управление № 5 г. Воркуты.

1972 год, 1 января — вводятся новые наименования следующих шахт объединения «Воркутауголь»:

шахта № 5/7 «Капитальная» — «Северная»,

шахта № 9 — «Южная»,

шахта № 27 — «Заполярная»,

шахта № 29 — «Юр-Шор»,

шахта № 30 — «Центральная»,

шахта № 32 — «Промышленная»

1974 год — шахта достигла миллионного рубежа по добыче угля.

Комбинат «Воркутауголь», в состав которого входила шахта, преобразован в производственное объединение «Воркутауголь».

1975 год — реконструкция шахты «Юр-Шор» — сдан в эксплуатацию третий горизонт.

Мощность шахты составила 900 тыс. тонн угля в год.

Вскрытие третьего горизонта и реконструкция осуществлялась с отставанием от намеченного проекта сроком на 10 лет, поэтому большая часть запасов третьего горизонта была отработана по временным схемам. К моменту его сдачи в эксплуатацию на шахте велись горные работы по добыче угля по временным схемам на четвёртом горизонте.

1976 год — в Воркуте прекращено строительство новых шахт.

Угольные шахты Воркуты практически перестают реконструировать. Новые горизонты шахт вскрываются и отрабатываются, в основном, по временным технологическим схемам. В промышленном развитии Печорского бассейна появляются черты простого воспроизводства: замедление прироста основных фондов предприятий, стабилизация объёмов добычи, опережающий рост заработной платы и расходов на социально-бытовую сферу. Относительно небольшой прирост добычи по объединениям «Воркутауголь» стал достигаться в основном за счет совершенствования технологии добычи угля в длинных очистных забоях. Однако повышение экономических показателей угледобычи сдерживалось постоянным ростом глубины горных работ и необходимостью использования специальных мероприятий по предотвращению горных ударов, внезапных выбросов угля и газа, вывалов пород и пучения почвы выработок.

1977 год — институтом «Печорниипроект» выполнен технический проект вскрытия и отработки запасов угля

четвёртого горизонта шахты «Юр-Шор» с проектной мощностью шахты 1100 тыс. тонн угля в год.

1978 год — начато строительство четвёртого горизонта шахты «Юр-Шор», которое также велось с отставанием.

1980 год — план добычи угля на год составил 960 тыс. тонн.

1 августа — освоено 49,2 % стоимости строительства четвёртого горизонта шахты «Юр-Шор».

На подготавливаемом горизонте было отработано 37,9 % запасов угля.

23 сентября — на шахте «Юр-Шор» в выработке западного крыла пласта «Мощного» произошел взрыв метана

и угольной пыли с тяжёлыми последствиями.

1981 год, 1 января — проектная мощность шахты «Юр-Шор» составила 1 млн. 80 тыс. тонн угля.

18 ноября — на шахте в центральном конвейерном уклоне по пласту «Тройной» произошла авария — пожар,

результатом которой явился длительный простой предприятия.

1988 год — за всю историю развития Печорского бассейна достигнут максимальный объём добычи угля — 31,5 млн т

в том числе 22,3 млн т в Воркуте и 9,2 млн т в Инте.

В стране вводится выборная система назначения руководителей.

В конце года на конференциях трудовых коллективов нескольких шахт проходят выборы директоров.

1989 год — начало забастовочного движения на шахтах Воркуты.

Забастовочным движением руководят профсоюзы:

• НПРУП — независимый профсоюз работников угольной промышленности
• НПГ — независимый профсоюз горняков, конкурент НПРУП
• много малочисленных и более радикальных и непримиримых профсоюзов, типа «Защиты» и т. д.

Вся история шахтерского профсоюзного движения Воркуты в 90-е годы — это непрекращающаяся борьба за выбивание заработной платы.

1990 год — в Воркуте работают 13 шахт. Коллектив шахты «Юр-Шор» празднует её сорокалетие.

В честь годовщины выпускается памятный знак

1991 год — производственное объединение по добыче угля «Воркутауголь» переведено из юрисдикции СССР

в юрисдикцию Российской Федерации.

Постепенно заканчивает своё существование парткомы на шахтах.

Пышным «сорняком» расцветает бартер.

1992 год — производственное объединение «Воркутауголь» преобразовано в открытое акционерное общество.

Открытое акционерное общество по добыче угля «Воркутауголь» (ОАО «Воркутауголь») учреждено в соответствии с указами Президента Российской Федерации от 1 июля 1992 года № 721 «Об организационных мерах по преобразованию государственных предприятий, добровольных объединений государственных предприятий в акционерные общества» и от 30 декабря 1992 года № 1702 «О преобразовании в акционерные общества и приватизации объединений, предприятий, организаций угольной промышленности» и является правопреемником государственного специализированного предприятия — производственного объединения по добыче угля «Воркутауголь».

Учредителем Общества выступил Государственный комитет Российской Федерации по управлению государственным имуществом.

Начался мощный отток населения из Воркуты, отрицательная миграция примерно 5 тыс. человек в год.

1993 год — ЦОФ «Печорская» введена в эксплуатацию Центральная обогатительная фабрика — ЦОФ «Печорская»

Назначение фабрики — обогащение углей, добываемых шахтами г. Воркуты («Заполярная» и «Комсомольская»), выпуск угольного концентрата различных марок в зависимости от потребности рынка.

Проектная годовая мощность фабрики по переработке рядового угля составляет 6,9 млн тонн.

Метод обогащения — тяжёлые среды, обогащение в наклонном водном потоке и флотация.

Свои обогатительные фабрики в составе ОАО «Воркутауголь» имеют шахты «Северная», «Воркутинская», «Юр-Шор», «Заполярная»

1993 год, 26 октября — принята программа закрытия неперспективных шахт России.

1994 год, 1 июня — введены свободные цены на уголь.

19 июня — Вышло в свет постановление Правительства Российской Федерации № 716.

В соответствии с этим постановлением была разработана Федеральная целевая программа социально-экономического развития и реструктуризации производства Печорского угольного бассейна, составной частью которой является раздел по реструктуризации угольной промышленности Воркутинского промышленного района в 1995—2000 годах.

1995 год — на шахтах «Юр-шор» и "Заполярная " прекращено обогащение углей.

Эти шахты полностью перешли на услуги ЦОФ.

1995 год, 25 ноября — Указ Президента РФ № 1184 «Об изменении порядка преобразования в акционерные общества

и приватизации Северо-восточного и Воркутинского производственных объединений по добыче угля»

Для ОАО «Воркутауголь» вводится особый порядок размещения акций, а именно, в государственную собственность Республики Коми передано 15 % обыкновенных и 5 % привилегированных акций, принадлежащих Российской Федерации.

В соответствии с Планом приватизации, утвержденным Председателем Комитета по управлению государственным имуществом Республики Коми, уставный капитал создаваемого общества: 3 051 476 шт. акций (из них 2 136 033 шт. обыкновенных и 762 869 шт. привилегированных типа «А», 152 574 шт. привилегированных типа «Б»).

Первоначальный уставный капитал ОАО «Воркутауголь» равнялся 3 051 476 тыс. неденоминированных рублей.

Акции ОАО «Воркутауголь» были размещены следующим образом:

 — трудовой коллектив — 35 % акций (1 068 017 шт., из них 762 869 шт. привилегированных акций типа «А», 305 148 шт. обыкновенных именных акций) —;

 — должностные лица администрации ОАО «Воркутауголь» — 5 % акций (152 574 шт. обыкновенных акций);

 — работники ВГСЧ — 0,15 % акций (4 577 шт. обыкновенных акций);

 — государственную собственность республики Коми — 20 % акций (610 295 шт., из них 125 574 шт. привилегированных акций типа «Б», 457 721 шт. обыкновенных именных акций);

 — федеральной собственности — 39,85 % акций (1 216 013 шт. обыкновенных именных акций, из них 305 148 шт. обыкновенных именных акций, образующих ФАРП).

1996 год - первая реорганизация ОАО «Воркутауголь».

Проведено сокращение и укрупнение структурных подразделений.

1997 год - на шахтах «Воркутауголь» произошло свыше 400 несчастных случаев, 8 из них со смертельным исходом.

1998 год — шахта «Юр-Шор» закрыта.

Задержки зарплаты на шахтах Воркуты достигли 10-12 месяцев.

Доля государственных дотаций в заработной плате работников ОАО «Воркутауголь» составила лишь 1,5 %, в то время как в начале 1990-х гг. достигала 80 %.

При этом в 1998 году ОАО «Воркутауголь» добыто коксующегося угля марки Ж 52,0 % от общего объёма по стране

Цена угля — 43 погибших шахтеров объединения «Воркутауголь» за 1998 год (из них только шахта «Центральная» — 27 горняков).

1999 год — Себестоимость добычи одной тонны угля на «Заполярной» достигла 256 рублей

20 августа — Счётная палата Российской Федерации при проверке ОАО «Воркутауголь» установила:

• предусмотренные мероприятия по модернизации действующих перспективных шахт в полном объёме не выполнены
• и поставленные цели не достигнуты.

Основной причиной невыполнения намеченных мероприятий признан крайне низкий уровень финансирования, которое осуществлялось вразрез установленным срокам.

Произведена корректировка Программы реструктуризации производства Печорского угольного бассейна.

Срок реализации программы продлен до 2002 года.

1999 год, сентябрь — закончены ликвидационные работы в подземном пространстве шахты «Юр-Шор».

после окончания ликвидационных работ на поверхности администрация шахты в количестве 25 человек переведена в город Воркуту, где продолжила работу до 2003 года.

ОАО «Воркутауголь» в 21 веке

2000 год — ОАО «Воркутауголь» достигнут максимальный объём добычи угля за весь период реструктуризации (8978,8 тыс. тонн).

2000 год, 3 мая — на совместном совещании директора ГУРШ, главы администрации МО «Город Воркута»,

генерального директора ОАО «Воркутауголь» заслушан доклад председателя ликвидационной комиссии ГП "Шахта «Промышленная» (протокол № 192), и принято решение о создании единого муниципального архива ликвидированных предприятий г. Воркуты с передачей в него дел ликвидированных шахт «Хальмер-Ю», «Промышленная», «Южная», «Юнь-Яга», «Центральная», «Юр-Шор», совхозов «Горняк» и «Победа», а также подлежащих ликвидации в дальнейшем шахт, предприятий города, независимо от форм собственности и ведомственной подчиненности.

2000 год, июль Создан Угольный разрез «Юньягинский».

Разрез «Юньягинский» стал первым в мире предприятием, добывающим уголь открытым способом в условиях Крайнего Севера. Ранее такой способ разработки в условиях Заполярья считался невозможным.

На первоначальном этапе перед новым предприятием стаяла задача — работать с производственной мощностью 140 тыс. тонн угля в год. Это стало своего рода экспериментом.

В результате проведенных работ в период 2001 по 2005 годы в пределах Юньягинской мульды оконтурена большая площадь с запасами особо ценных углей марки «К». Коксовые угли марки «К» (до 10 %) в шихте с воркутинскими марки «Ж» позволяют доводить качество производимого кокса до уровня высших мировых стандартов.

Среди угольных предприятий России, ведущих добычу угля открытым способом, на Юньягинском разрезе самый низкий коэффициент землепользования: показатель эксплуатационной землеёмкости добычи равен 0,35 м²/т.

Сегодня предприятие перекрыло первоначальную проектную мощность почти в четыре раза и работает с нагрузками около 600 тысяч тонн угля в год.

2000 год, сентябрь — МПС России в одностороннем порядке отменило льготный тариф для углей Печорского бассейна.

Стоимость перевозки угля на конец 2002 года возросла в 2,8 раза. В этих условиях конкурентоспособность углей Печорского бассейна по сравнению с углями Кузнецкого бассейна, продолжавшего пользоваться льготным 50-процентным тарифом на дальность расстояния свыше 3000 км, существенно снизилась.

В цене 1 тонны угля у ОАО «Северсталь» железнодорожный тариф составлял 14,0 % в декабре 1998 года и 21,0 % в марте 2002 года.

2001 год — Доля ОАО «Воркутауголь» в общем объёме коксующихся углей, добываемых в России составляет 45,7 %.

2001-2002 годы — Отмечается общее снижение добычи угля ОАО «Воркутауголь».

За 2001 год добыто 8862,3 тыс. тонн, или 98,7 % к уровню 2000 года, за 2002 год — 6188,1 тыс. тонн и 68,9 % соответственно. Использование производственной мощности по добыче угля в 2001 году составило 91,9 %, в 2002 году — 69,9 процента.

При этом в 2002 году доля экспорта в отгруженной продукции возросла с 1,3 % до 12,9 процента.

2003 год, конец года — Правительство Коми и Сибирская угольная энергетическая компания (СУЭК) заключили соглашение о сотрудничестве.

СУЭК — холдинг, в котором объединены угольные активы МДМ.

В результате создана управляющая компания для предприятий Печорского угольного бассейна — ОАО «Печоруголь». Республиканские власти внесли в уставный капитал 21,89 процента акций ОАО «Воркутауголь» и 24,9 процента акций ОАО "Шахтоуправление «Интинская угольная компания» («Интауголь»). СУЭК принадлежит 75 % акций ОАО «Печоруголь».

СУЭК инвестировала в «Печоруголь» 30 миллионов долларов США. Предполагалось, что финансовые средства, вложенные СУЭКом, позволят «Печоруглю» принять участие в приватизации федеральных пакетов акций ОАО «Воркутауголь» и ОАО "Шахтоуправление «Интинская угольная компания».

2003 год, 1 января — Приватизация ОАО «Воркутауголь».

Уставный капитал ОАО «Воркутауголь» составил 3215676 рублей и был разделен на 3215676 акций номиналом 1 рубль каждая.

Структура акционерного капитала следующая.

Всего владельцев — 19255, в том числе: Российская Федерация — 39,84 %, Республика Коми — 22,06 %, юридические лица — 20,28 %, физические лица — 17,82 процента.

Реальный владелец актива Республики Коми — СУЭК, которая уже контролирует 22,06 % акций «Воркутаугля» через ОАО «Печорауголь».

Среди юридических лиц владельцами (держателями) акций являлись: ООО «Северстальуголь» — 15,0 %, ЗАО «Депозитарно-Клиринговая Компания» — 4,72 %, ООО «Аудит от А до Я» — 0,45 %, ЗАО «Корпорация ИФК» — 0,11 процента.

ОАО «Северсталь» вместе с аффилированными лицами владеет пакетом акций, составляющим около 20,0 % уставного капитала Общества.

В структуру ОАО «Воркутауголь» входит 5 шахт («Северная», «Воркутинская», «Аяч-Яга», «Комсомольская», «Заполярная») и 15 предприятий, в числе которых 1 обогатительная фабрика (ЦОФ «Печорская»), 3 строительных управления, завод механических изделий, управления транспорта, связи, материально-технического снабжения и другие.

Проектная мощность пяти шахт составляет 7820 тыс. тонн в год.

Доля компании в общем объёме углей, добываемых в России, составляет 6 %. Доля особо ценных коксующихся: 22%.

Основные потребители воркутинского коксующегося угля — металлургические и коксогазовые заводы центральных районов России (ОАО «Северсталь», ОАО «Новолипецкий МК», ОАО «Московский КГЗ») и ряд уральских металлургических заводов (Нижнетагильский МК, Магнитогорский МК, Губахинский КХЗ).

Энергетические угли потребляются тепловыми электростанциями, промышленными и бытовыми котельными и населением в Северном (Республика Коми, Республика Карелия, Вологодская, Архангельская и Мурманская области), а также частично в Северо-Западном и Центральном районах европейской части России.

2003 год, апрель — опубликован отчёт Счётной Палатой Российской Федерации по результатам очередной проверки ОАО «Воркутауголь».

Проверкой установлено:

• после включения ОАО «Воркутауголь» в план приватизации произошло резкое ухудшение показателей его производственно-финансовой деятельности, что характерно и для других акционерных обществ угольной промышленности.
• закупки горно-шахтного оборудования и других ТМЦ в 2001—2002 годах осуществлялись не у предприятий-производителей, а в основном через посреднические фирмы по завышенной стоимости, что свидетельствует о неэффективном использовании финансовых средств.
• выявлены факты продажи пакетов акций, находящиеся в федеральной собственности, по заниженным ценам, что привело к прямым потерям доходной части федерального бюджета
• определены возможные потери федерального бюджета — более 1,0 млрд рублей.
• срок приватизации ОАО «Воркутауголь» перенесен на 2003 год.

2003 год, 26 июня — проходит Всероссийский специальный аукцион по продаже федерального пакета акций «Воркутаугля» (39,84 %).

К участию в спецаукционе допущено 4 заявки от юридических лиц и 2 — от физических. При этом все 4 юрлица представляли интересы «Северстали».

ОАО «Северсталь» побеждает. 27 июня ОАО «Северсталь» меняет руководство «Воркутаугля».

2003 год, октябрь — ОАО «Северсталь» вступает в борьбу за ОАО "Шахта «Воргашорская».

Ещё при покупке «Воркутаугля» 110 тыс. акций (около 48 %) шахты «Воргашорская», принадлежащие на момент покупки ОАО «Воркутауголь», достались «Северстали». Причём стоимость этих акций не была адекватно оценена при продаже ОАО «Воркутауголь». В итоге 48 % акций шахты «Воргашорская» достались «Северстали» за символическую плату — $3 тыс.

На момент начала разбирательств ещё более 5 % акций контролировались аффилированными структурами «Северстали», 9 % принадлежало Республике Коми, около 10 % находилось в федеральной собственности, остальные акции были рассредоточены среди офшорных компаний.

2003 год, 22 октября — Внеочередное собрание акционеров избрало новый совет директоров «Воргашорской»

в составе семи человек. Кроме представителей собственно «Северстали» и ОАО «Воркутауголь», в его состав вошел зам. министра имущественных отношений РК В. Беляев. На заседании нового состава совета директоров его председателем избран Роман Денискин, генеральный директор ОАО «Северсталь-ресурс». Генеральным директором «Воргашорской» назначен Александр Логинов, на момент собрания — гендиректор ОАО «Воркутауголь».

Задолженность по заработной плате перед горняками крупнейшей в Европе шахты на момент поглощения «Северсталью» составляла порядка 130 миллионов рублей.

Новое руководство шахты озвучило свои задачи — к началу 2004 года стабилизировать ситуацию и выйти с 2004 года на полную уплату налогов и решение всех проблем, стоящих перед шахтой, а также выразило намерение вложить в развитие «Воргашорской» до 10 млн долларов.

2007 год, 13 апреля — день официальной ликвидации шахты «Юр-Шор» вследствие банкротства

(Согласно выписке из Единого государственного реестра юридических лиц).

2010 год- Уровень добычи ОАО «Воркутауголь» в IV квартале составил 2580,070 тыс. тонн горной массы, в том числе:

Шахта «Северная» — 617,500 тыс. тонн

Шахта «Воркутинская» — 509,300 тыс. тонн

Шахта «Комсомольская» — 741,400 тыс. тонн

Шахта «Заполярная» — 561,150 тыс. тонн

Угольный разрез «Юньягинский» — 150,720 тыс. тонн

Рынки сбыта продукции ОАО «Воркутауголь» в в IV квартале 2010 года

ОАО «Северсталь», Россия, г. Череповец — 972,3 т. т

ОАО «ТГК-9», Россия, г. Москва — 250,7 т. т

ООО «ТД Мечел», Россия, г. Москва — 25,9 т. т

ООО «Теплоэнергосбыт», Россия, г. Москва — 154,0 т. т

ОАО «Арселор Миттал Кривой Рог», Украина — 157,6 т. т.

Ducalion Trading LTD, Украина — 231,7 т. т.

2011 год- ОАО «Воркутауголь» состоит из основного производства — пяти подземных шахт и одного угольного разреза,

и вспомогательного — обогатительной фабрики, механического завода и транспортного предприятия.

• шахта «Воргашорская»;
• шахта «Воркутинская»;
• шахта «Заполярная»;
• шахта «Комсомольская»;
• шахта «Северная»;
• угольный разрез «Юньягинский»;
• ЦОФ «Печорская»;
• Сервисное предприятие «Воркутинский механический завод»;
• Воркутинское транспортное предприятие.

Изменение названия и юрисдикции ОАО «Воркутауголь»

1929 год, 1 января — Ухтинская тематическая экспедиция (УТГУ)

Основание: постановление президиума ВЦИК

1936 год, 1 января — Ухтопечлаг Воркутское рудоуправление НКВД

Основание: Постановление Совета Труда и Обороны

1938 год, 1 января — Ухтопечорский трест Воркутское рудоуправление

Основание: Постановление Совета Труда и Обороны

1938 год, 16 мая — Воркутпечлаг НКВД

Основание: Приказ НКВД

1940 год, 1 января — Воркутопечорский ИТЛ НКВД

Основание: Приказ НКВД

1942 год, 1 января — Воркутстрой НКВД

Основание: Приказ НКВД

1944 год, 9 марта — угольный комбинат «Воркутауголь» НКВД

Основание: Приказ Наркома Внутренних дел СССР

1946 год, 21 марта -комбинат «Воркутауголь» МВД СССР

Основание: Приказ НКВД

1953 год, 11 апреля -комбинат «Воркутауголь» Минуглепрома СССР

Основание: Постановление Совета Министров

1957 год, 1 июля — комбинат «Воркутауголь» Коми Совнархоза

Основание: Постановление Совета Министров

1965 год, 1 февраля — комбинат «Воркутауголь» Минуглепрома СССР

Основание: Приказ Министерства угольной промышленности

1974 год, 1 октября — объединение «Воркутауголь» Минуглепрома СССР

(производственное объединение по добыче угля «Воркутауголь», ПО «Воркутауголь»)

Основание: Приказ Министра угольной промышленности СССР № 328 от 09.09.1974 г., приказ начальника комбината «Воркутауголь» № 274 от 17.09.1974 г.

1991 год, 1 сентября — объединение «Воркутауголь» Минтопэнерго РФ

Основание: приказ Минтопэнерго РФ

1996 год, 7 августа — Открытое акционерное общество по добыче угля «Воркутауголь» (ОАО «Воркутауголь»)

Основание: постановление главы администрации г. Воркуты № 764 от 07.08.1996 г., приказ генерального директора ОАО «Воркутауголь» № 142 от 15.08.1996 г.

2003 год- после приватизации владельцем ОАО «Воркутауголь» стало ОАО «Северсталь»

ОАО «Северсталь» вместе с аффилированными лицами принадлежит пакет акций, составляющим около 20,0 % уставного капитала Общества.

2011 год- ОАО «Северсталь» контролирует более 90 % акций ОАО «Воркутауголь».

Управляющая организация, которой переданы полномочия единоличного исполнительного органа ОАО «Воркутауголь» — Закрытое акционерное общества «Северсталь-Ресурс»

Председатель совета директоров ОАО «Воркутауголь» — Стародубцев Сергей Владимирович (1967 г. р.)

Руководство «Воркутауголь»

Дата вступления в должность	Фото	ФИО, должность, краткая биография
1929 год		Сидоров первый начальник Ухтинской экспедиции Управления северными лагерями особого назначения (УСЕВЛОН) 21.08.1929 — на берегу таежной речки Чибью, притока Ухты, высадился этап заключённых, основавший здесь лагпункт под названием «база Ухтинской экспедиции ОГПУ». В этот же день появился приказ по Ухтинской экспедиции № 1 за подписью Сидорова
1929 год, 2 ноября		Иосема (Мороз) Яков Моисеевич (1898-1940) 02.11.1929 начальник Ухтинской экспедиции УСЕВЛОНа 06.06.1931 начальник Ухтино-Печорского ИТЛ родился в 1898 году в м. Кринки Гродненской губернии в еврейской семье кустарей-кожевников. Образование низшее, самоучка. 1914—1916 — состоял в еврейской партии «Поалей цион». 05.1918 — принят в партию большевиков в г. Оренбурге, где работал строгальщиком кож. 1918—1919 — красногвардеец, затем — член воентрибунала. Служба в органах 1919—1928 — чекист в системе ОГПУ и работает следователем ВЧК в Баку. 02.1929 — в связи с делом АзГПУ коллегией ОГПУ приговорен к семи годам лишения свободы, как участник незаконного расстрела (за превышение власти). 29.10.1929 — прибыл в Ухтинскую экспедицию, в посёлок Чибью для отбывания срока заключения 02.11.1929 — заключённый Мороз назначен начальником Ухтинской экспедиции УСЕВЛОНа 06.06.1931 — приказом ОГПУ № 296/173 Ухтинская экспедиция преобразована в Ухтпечлаг. Начальником лагеря был назначен Я. М. Мороз. Так Я. М. Мороз стал «Хозяином Ухтпечлага» (так он сам себя именовал). Был тут и знаменитый Мороз, заявлявший, что ему не нужны ни машины, ни лошади: дайте побольше з/к — и он построит железную дорогу не только до Воркуты, а и через Северный полюс. Деятель этот был готов мостить болота заключёнными, бросал их запросто работать в стылую зимнюю тайгу без палаток — у костра погреются! — без котлов для варки пищи — обойдутся без горячего! Но так как никто с него не спрашивал за «потери в живой силе», то и пользовался он до поры до времени славой энергичного, инициативного деятеля, заслуживающего чинов и наград. — воспоминания бывшего заключённого Олега Волкова, «Погружение во тьму». 18.09.1931 — Президиумом ВЦИК по пересмотру дел освобожден досрочно, а ОГПУ восстановило его на работе в своих органах. Тогда же решением Центральной Контрольной Комиссии по ходатайству членов ЦК ВКП(б) Орджоникидзе и Ягоды восстановлен в рядах партии с отметкой в партбилете: «Перерыв в пребывании ВКП(б) с 20 апреля 1929 г. по 18 сентября 1931 г.». 12.1937—01.1938 — в ходе разукрупнения Ухтпечлага выявлены обнаружены грубейшие нарушения со стороны руководства Главными «вредителями», действовавшими по прямому указанию «врагов народа» Ежова, Бермана и других, были «назначены» начальник Ухтпечлага Я. М. Мороз и главный инженер Ю. К. Максимович. 10.05.1938 — начальник Ухто-Ижемского ИТЛ (Ухтижемлаг) 15.08.1938 — Я. М. Мороз подписан последний приказ в должности начальника Ухтижемлага 26.08.1938 — собранием партактива политотдела Ухтижемлага одобрен проект приказа НКВД о снятии Я. М. Мороза с работы и предании суду 04.09.1938 — снят с работы и предан суду приказом НКВД СССР. 19.01.1940 — Военной коллегией Верховного Суда СССР приговорен к высшей мере наказания. 20 или 21.01.1940 — расстрелян. Место захоронения — Москва, Донское кладбище. 18.11.1958 — определением Военной коллегии Верховного Суда СССР реабилитирован. Спецзвание старший майор госбезопасности Награды 1925 -орден Красного Знамени и именным оружием за борьбу с бандитизмом на Каспии (Постановлением ЦИК СССР). 03.04.1936 — орден Трудового Красного Знамени за освоение богатств Севера.
1936 год		Барабанов Василий Арсентьевич (1900-1964) начальник Воркутинского рудоуправления 01.04.1935 — начальник промысла Ухтпечлага — Ухто-Печорского ИТЛ НКВД (пос. Чибью (ныне г. Ухта Коми АССР)); 11.03.1936 — начальник Воркутинского рудника Ухтпечлага; 01.11.1936 — зам начальник 1 отделения Ухтпечлага; 1 отделение Ухтпечлага включало в себя:  — Воркутинский рудник;  — Лагпункт № 1 (Усть-Уса);  — Интинский рудник;  — Судострой, лесзаг (Покча);  — Авиабаза (Усть-Цильма);  — пос. Абезь. 20.02.1937 — начальник 1 отделения Ухтпечлага; Человек неординарный, легендарный. Даже в среде уголовников его почтительно называли «дядя Вася». По многочисленным свидетельствам бывших заключённых и сотрудников МВД, Барабанов резко отличался от большинства лагерей командиров. В отличие от них он пытался улучшить условия жизни заключённых и заставило их повысить их производительность труда. Примером уважения служило большое количество бывших заключённых на его похоронах. В начале 1990-х годов инициативная группа пыталась добиться присвоения его имени улице в Воркуте. Не получилось.
1938 год, 10 мая		Попов Б. Ч. врид начальника Воркуто-Печорского ИТЛ 10.05.1938 из состава Ухто-Печорского ИТЛ выделен Воркуто-Печорский ИТЛ (Пр. 090 НКВД от 10.05.38) Спецзвания; 1938 — старший лейтенант ГБ
1938 год, 16 июня		Тарханов Леонид Александрович начальник Воркуто-Печорского ИТЛ начальник Управления «Воркутстрой» Родился в еврейской семье. Для становления карьеры заменил свои паспортные данные на Тарханова Леонида Александровича. 16.06.1938-17.03.1943 начальника Воркуто-Печорского ИТЛ НКВД (Пр. 1515лс НКВД от 16.06.38, Пр. 638лс НКВД от 17.03.43) Взявшись за огромное и сложное Воркутинское хозяйство, он и не думал изучать его или разбираться — как и что делается. Он знал, что в лагере для этого можно найти достаточно специалистов. Его задачей было «руководить», или, как тогда говорили, рукой водить и ждать, когда дадут орден Ленина. Вообще же он был довольно мягким и воспитанным в обращении: не хамил, не ругался, не выдумывал мошеннических комбинаций, любил проявлять доброжелательность. Тарханов был прежде всего бездельник, и его добрые желания сводились к чистой маниловщине: он если и хотел, то не знал, как их реализовать. — Зубчанинов В. В. Увиденное и пережитое / РАН, Институт мировой экономики и международных отношений. - М., 1995. - 159 с. 1941 — начальник Управления Воркутстроя «За нарушение режима содержания заключённых в лагере, повлёкшее за собой к-р вооружённое выступление заключённых на лагпункте „Рейд“ начальнику Воркутлага НКВД, члену ВКП(б) тов. ТАРХАНОВУ Леониду Александровичу поставить на вид.» — Постановление бюро Коми ОК ВКП(б) “О контрреволюционном вооружённом выступлении заключённых Устьусинского лагпункта “Рейд” Воркутлага НКВД" от 1 апреля 1942 г. 12.1944 — начальник Управления строительства военно-морской базы в Порккала-Удд, входившее в состав Управления строительства военно-морских баз Таллинского и Рижского морских оборонительных районов «Балтвоенморстрой» НКВД СССР" при Главпромстрое НКВД СССР (основание постановления ГКО № 7070сс от 3 декабря и приказа НКВД № 001496 от 14 декабря) Воинское звание 1941 капитан ГБ 1944 полковник административной службы
1943 год, 17 марта		Мальцев Михаил Митрофанович (1904—1982) 17.03.1943-08.01.1947 — начальник Воркуто-Печерского УИТЛ НКВД (Пр. 638лс НКВД от 17.03.1943, Пр. 19лс МВД от 08.01.1947) С 09.03.1944 года — начальник угольного комбината «Воркутуголь» НКВД Первый начальник комбината «Воркутауголь» (по официальной историографии Воркуты и ОАО «Воркутауголь»). Ехал к месту назначения — Воркуту специальным поездом из Москвы по вновь построенной железнодорожной дороге семь суток. 28 ноября 2008 года в воркутинской газете «Заполярье» опубликовано Решение Совета МО ГО «Воркута» № 271 «О присвоении звания „Почётный гражданин города Воркуты“: „За выдающиеся заслуги в становлении города Воркуты, развитие экономики, производства и социальной инфраструктуры“. Решение подписал Глава городского округа „Воркута“ В. Л. Будовский.
1947 год, 1 августа		Кухтиков Алексей Демьянович начальник Воркутинского ИТЛ и комбината „Воркутуголь“ Родился в 1904 году. начинал трудовой путь в 11-летнем возрасте, в родной деревне — пастухом после 1917 года — сельхозрабочий совхоза. 1923—1924 — действительная служба надзирателем тюрьмы ОГПУ в Москве 1925—1926 — председатель рабочкома совхоза „Собакино“ Московской области. Служба в органах 1927 — служба красноармейцем в дивизионе ОГПУ и учёба в школе младшего комсостава дивизии имени Дзержинского в Москве 19?? — инструктор политотдела, 19?? — помощник командира по политчасти в Архангельском дивизионе ВОГПУ, 19?? — помощник командира по политчасти в управлении войск НКВД на Северном Кавказе (Пятигорск) 1936—1938 помощник командира по политчасти в дивизии имени Дзержинского в Москве (1936—1938 годы). 08.1938 — начальник политотдела одного из вновь созданных лесных ИТЛ — Вятлага. 1941—1942 — начальник политотдела Ухтижемлага (Коми АССР) 1942-12.1943 -начальника политотдела Воркутпечлага 28.12.1943-08.01.1947 — начальник Вятского ИТЛ НКВД 08.01.1947-15.04.1952 — начальник Воркутинского ИТЛ (Пр. 19лс МВД от 08.01.47, Пр. 470лс МВД от 15.04.52) 03.04.1950-02.09.1951 — начальник Речного лагеря (Особлаг № 6) оставаясь начальником Воркутинского ИТЛ и комбината „Воркутуголь“ (Пр. 0221 МВД от 03.04.50) 01.04.1953-15.05.1953 — и. о. начальника ИТЛ при комбинате „Апатит“ и Кировскстроя, Мурманская обл., Кировский район, пос. Апатиты Пр. 025/л МЮ от 01.04.53, Пр. 057/л МЮ от 15.05.53) 15.05.1953—29.10.1953 — и. о. начальника Китойского ИТЛ (Китойлаг) Иркутской обл., район ст. Китой (Пр. 057/л МЮ от 15.05.53) 30.10.1953-24.03.1957 — начальник Китойского ИТЛ (Пр. 1197/лг МЮ от 30.10.53, Пр. 00317 МВД от 10.04.54) Воинские звания: 1938 батальонный комиссар 194? полковой комиссар 1943 полковник НКВД 195? полковник внутренней службы Награды: 1939 — медаль „За трудовое отличие“ (за „отличную и досрочную стройку особого завода N 4“ в Вятлаге); 1943 — орден Красной Звезды (за строительство Заполярного угольного бассейна в Воркутлаге); 1945 — второй орден Красной Звезды („за успешное выполнение заданий правительства по лесозаготовке и оборонной продукции“)
1952 год, 15 апреля		Дегтев Степан Иванович начальник Воркутинского ИТЛ и комбината „Воркутуголь“ МВД Родился в 1903 году в д. Забейновка Шенкурского уезда Архангельской губ. (с 1973 года Коми АССР). Родился в семье крестьянина-середняка. Русский. 1915 — окончил начальную сельскую школу 09.1919 — переписчик, делопроизводитель, секретарь Пикинского волисполкома, Архангельская губ. 08.1922 — председатель Устьпуйского сельсовета, с. Болкачевское 08.1923 — работал в своем хозяйстве, Забейновка 02.1924 — ст. делопроизводитель Долматовской районной милиции 09.1924 — делопроизводитель Ровдинской вол. милиции 02.1925 — отв. секретарь Ровдинского волкома РЛКСМ 10.1925 — рядовой 29 стрелкового полка 10 стрелковой дивизии РККА Служба в органах 03.1926 — рядовой, писарь, командир отделения штаба 3 пограничного отряда ОГПУ 05.1927 — вступил в члены ВКП(б) 192? — отв. организатор ВЛКСМ, политрук хозкоманды 3 пограничного отряда ОГПУ, Петрозаводск 05.1929 — помощник уполномоченного КРО 3 пограничного отряда ОГПУ 04.1931 — штатный практикант ПП ОГПУ по Казахстану 09.1931 — уполномоченный ОО ПП ОГПУ по Казахстану 09.1932-04.1933 — учёба в Институте востоковедения им. Н. Нариманова, Москва 05.1933 — уполномоченный ОО 14 полка ГПУ—НКВД, Караганда 01.1936 — уполномоченный Акмолинского райотдела НКВД 1937 — оперуполномоченный Акмолинского райотдела НКВД 06.1937 — врид начальника Акмолинского райотдела НКВД 01.1939 — начальник УНКВД Карагандинской области 10.1939 — начальник УНКВД Акмолинской области 18.04.1941 — начальник УНКГБ Актюбинской области 08.1941-09.09.1946 — начальник УНКВД—УМВД Актюбинской области 21.09.1946 — министр внутренних дел Коми АССР 15.04.1952 — начальник Воркутинского ИТЛ и комбината „Воркутуголь“ МВД (Пр. 470лс МВД от 15.04.52) 09.1955 освобождён от должности по состоянию здоровья. Награды: 20.09.1943 орден Красной Звезды 11.04.1944 знак „Заслуженный работник НКВД“ 15.01.1945 орден Красной Звезды 16.11.1945 орден Отечественной войны 1 степени 30.01.1951 орден Ленина 19?? орден Красного Знамени; 19?? орден Трудового Красного Знамени 19?? 3 медали. Звания: 07.04.1936 мл. лейтенант ГБ 17.05.1939 капитан ГБ (произведен из мл. лейтенанта ГБ) 11.02.1943 подполковник ГБ 17.07.1944 полковник ГБ
1955 год, октябрь		Шерстнев Николай Васильевич (1905-1978) начальник комбината „Воркутуголь“ Родился в 1905 году. 1930 году окончил Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова. 16.03.1958 — избран депутатом Верховного Совета СССР V-го созыва 1958—1962 1961 — возглавил государственный институт „Печорпроект“. Кавалер ордена Трудового Красного Знамени, трижды кавалер ордена „Знак Почёта“. Под руководством Николая Васильевича комбинат „Воркутуголь“ осуществил переход угледобывающих предприятий, работавших в режиме системы НКВД, в русло народнохозяйственных предприятий и организаций. Именно по его инициативе Воркута создала два пионерских лагеря, крупнейших в СССР (разумеется, за исключением общесоюзных здравниц типа Артека или Орлёнка) — в Геленджике и в Алексине: более тысячи детей отдыхало в каждом из них. Благодаря его напористости Воркута первой в Коми АССР получила телецентр. Почётный гражданин города Воркуты. Его именем назван бульвар в микрорайоне Тиман.
1961 год октябрь		Прискока Владимир Терентьевич (1919-1976) начальник комбината „Воркутуголь“ Родился в 1919 году. 1942 — окончил Московский горный институт. 1942 — участковый маркшейдер шахты № 8 комбината „Воркутуголь“. 194?-1948 — начальник шахты № 12, 02.1948-03.1950 начальник шахтоуправления № 2, впоследствии переименованного в шахту „Аяч-Яга“. …Это был гордый, всегда подтянутый, строгий и требовательный руководитель. Мне помнится такой эпизод. По установленному порядку начальник ОЛПа подчинялся начальнику шахты и являлся его заместителем по лагерю. Но ни один из предыдущих начальников шахты не сумел себе подчинить начальника ОЛПа. А Прискока это сделал сразу. Он заставил начальника лагеря майора Шевченко, старшего по званию офицера, ежедневно являться к нему на селекторный отчёт и отчитываться перед ним. Да ещё и не всегда его сразу принимал и заставлял ждать за дверью. У кабинета Прискоки всегда стоял дневальный из заключённых — каторжан, который преграждал путь Шевченко и говорил при этом: „Начальник шахты занят, велел немного подождать“. — Из воспоминаний бывшего работника шахты "Аяч-Яга" Ивана Андреевича Экгардта 1954 — управляющий трестом „Востокуголь“ комбината „Воркутуголь“, 1955 — начальник политотдела комбината „Воркутуголь“ по комсомолу 1957 году — заместитель начальника комбината „Воркутауголь“, 10.1961 — начальник комбината „Воркутауголь“. 20.02.1964 — взрыв метана на шахте № 1 „Капитальная“, унесший жизни 56 шахтеров (по другим данным жертв было больше от 59 до 68 человек) 04.04.1964 — прорыв плывуна в наклонном стволе шахты № 5 (сейчас шахта „Северная“), оборвавший жизни 17 горняков. 04.1964 Постановлением партийных органов Прискока В. Т. был освобожден от занимаемой должности начальника комбината и назначен начальником шахты № 9. 1966 Прискока переезжает из Воркуты в город Шахты Ростовской области Под руководством Владимира Терентьевича осуществлена теоретическая проработка и подготовка угледобывающих предприятий „Воркутаугля“ к масштабной реконструкции. Воинские звания: 1941 — рядовой 1947 — капитан Кавалер ордена Трудового Красного Знамени, полный кавалер „Шахтёрской славы“. Почётный гражданин города Воркуты.
1964 год, апрель		Игнатьев Борис Николаевич 1964-09.1974 начальник комбината „Воркутауголь“ 09.09.1974-1979 генеральный директор производственное объединение по добыче угля „Воркутауголь“ Родился в 1920 году. В 1942 году окончил в Алма-Ате Казахский горно-металлургический институт. 9 сентября 1974 года приказом министра угольной промышленности СССР Бориса Фёдоровича Братченко № 328 на основании постановления Совмина СССР от 1 июля 1974 года № 544 „О генеральной схеме управления угольной промышленностью“ комбинат „Воркутауголь“ преобразован в Воркутинское производственное объединение по добыче угля „Воркутауголь“, а Б. Н. Игнатьев этим же приказом назначен генеральным директором. Кавалер ордена Ленина, ордена Трудового Красного Знамени, ордена Октябрьской Революции, полный кавалер „Шахтёрской славы“. Почётный гражданин города Воркуты.
1979 год, июль		Беликов Анатолий Кириллович генеральный директор производственного объединения „Воркутауголь“ Родился в 1939 году. В 1963 году окончил Донецкий политехнический институт. В период его работы объединение впервые преодолело 20-миллионный рубеж годовой добычи угля. Кавалер ордена Ленина, ордена Трудового Красного Знамени. Кандидат технических наук.
1987 год, февраль		Орешкин Анатолий Владимирович генеральный директор производственного объединения „Воркутауголь“ Родился в 1935 году. В 1958 году окончил Кемеровский горный институт. 1958—1970 — работал на шахте № 29 комбината „Воркутауголь“: горным мастером, начальником участка, зам. директора по производству. 1970—1972 — главный инженер шахты № 32. 10.1975 — назначен директором шахты „Промышленная“. 02.1987 — Генеральный директор производственного объединения „Воркутауголь“ 1994 — заместитель руководителя ОАО „Росугль“, генеральный директор ГП „Артикуголь“. Кавалер ордена Трудового Красного Знамени, полный кавалер „Шахтёрской славы“, Заслуженный шахтёр Российской Федерации (Указ Президента РФ от 28.08.1992 N 989). Кандидат технических наук.
1994 год, весна		Лобес Юрий Рудольфович (1949-1997) генеральный директор производственного объединения „Воркутауголь“ Родился 11 ноября 1949 года в Воркуте. Немец. Женат. Отец — Рудольф Яковлевич Лобес (до 1942 г. проживал в Новосибирской области, откуда был мобилизован в трудармию, работал на строительстве железной дороги Казань — Ульяновск, затем привезен в Воркуту, где работал на шахте № 6 бригадиром, начальником смены, начальником участка, помощником главного инженера). до 1973 учеба в Воркутинском филиале Ленинградского горного института. Учёбу в вузе совмещал с работой подземного электрослесаря на шахте № 20. 1973 — механик добычного участка шахты „Октябрьская“. Затем — начальник добычного участка, замдиректора по производству этой же шахты. 1986 — переведен на шахту „Воркутинская“ замдиректора по производству. Вскоре избран директором шахты „Воркутинская“. 1994 — Генеральный директор объединения Воркутауголь». Инициатор структурного усиления производственно-хозяйственной деятельности объединения «Воркутауголь» в период начала реформирования угольной отрасли. Руководил разработкой Программы реструктуризации Печорского угольного бассейна. 1995 — избран депутатом Государственного совета Республики Коми по Шахтерскому территориальному округу № 9. Набрал 4294 (63,7 %) голосов. На мандат в округе претендовало ещё трое. В Государственном совете РК входил в состав Комитета по законодательству и депутатской этике. Пользовался большим уважением Кавалер ордена «Знак Почёта», полный кавалер «Шахтёрской славы», «Почётный шахтёр». Безвременно скончался 9 февраля 1997 г. в Санкт-Петербурге.
1997 год, март		Экгардт Виктор Иванович генеральный директор ОАО «Воркутауголь» Родился 1 мая 1948 года в шахтерском посёлке г. Воркуты. Немец Его трудовая деятельность в течение 37 лет проходит в «Воркутаугле». 1966 — подземный электрослесарь шахтоуправления № 2 (ныне ш. «Аяч-Яга»), где трудился и его отец.  ???? — горный мастер шахтоуправления № 2 1972 — без отрыва от производства окончил Воркутинский филиал Ленинградского горного института по специальности «Технология и комплексная механизация подземной разработки месторождений полезных ископаемых». 1972—1973 — служба в Вооружённых силах. 1973 — после окончания воинской службы вернулся на шахту и продолжал работать на различных инженерно-технических должностях. 06.1981 — заместителем технического директора, секретарь партийной организации производственного объединения «Воркутауголь». 12.1989 — по ходатайству коллектива «Аяч-Яга» назначен её директором. 03.1997 — Генеральный директор ОАО «Воркутауголь» 06.2003 — покинул руководство Воркутауголь и стал депутатом парламента Республики Коми. Кандидат технических наук. «Почётный шахтёр», «Заслуженный работник Республики Коми», кавалер ордена «Святого Станислава», полный кавалер «Шахтёрской славы», «Трудовой славы». Депутат Государственного Совета РК, член Высшего Горного Совета НП «Горнопромышленники России», действительный член Академии Горных наук.
2003 год, 4 июня	фото	Вейнберг Сергей Рихардович генеральный директор ОАО «Воркутауголь» родился 8 февраля 1956 г. в Омской области; 1979 — слесарь первого разряда в горячем цеху ТЭЦ «Омскэнерго» 1979-1980 — служба в Вооруженных Силах 1981 — окончил Омский институт инженеров железнодорожного транспорта 1981 — работа на ТЭЦ «Омскэнерго» на инженерных должностях 1985 — работа в исполнительном аппарате «Омскэнерго». 1987 — переезд по семейным обстоятельствам в Ямало-Ненецкий автономный округ. 1987-2002 — за 15 лет работы в нефтяной отрасли прошел путь от старшего мастера до заместителя генерального директора ОАО «Ноябрьскнефтегаз». Работал в Надыме, Уренгое, Губкинске. Учился в академии менеджмента в Германии и США. 2002 г. — заместитель генерального директора Красноярской угольной компании 10.2002 — управляющий красноярским филиалом Сибирской угольной энергетической компании (СУЭК) 24.03.2003 — первый заместитель генерального директора ОАО «Воркутауголь» 04.06.2003 — генеральный директор ОАО «Воркутауголь» 27.07.2003 — назначен управляющим филиалом ОАО «Сибирская угольная энергетическая компания» (ОАО «СУЭК») в г. Ленинск-Кузнецкий (Кемеровская область), в связи с чем подал в отставку с поста генерального директора «Воркутауголь».
2003 год, 27 июня		Логинов Александр Кимович генеральный директор ОАО «Воркутауголь» Родился 6 января 1962 г. в г. Ленинске-Кузнецком. Окончил Кузбасский политехнический институт по специальности «технология и комплексная механизация подземных разработок месторождений полезных ископаемых», получив квалификацию «горный инженер». 1984-1991 — работал на шахте «Новокузнецкая» концерна «Кузнецкуголь». Прошёл путь от горного мастера до заместителя главного инженера. 1991 — главный инженер шахты «Есаульская». 1994-2003 — возглавлял в Кемеровской области шахты «Казанковская», «Абашевская», «Кыргайская», шахтоуправление ОАО "ИК «Соколовская», занимал руководящие должности в АО "УК «Кузнецкуголь», ООО "НПО «Прокопьевскуголь», ОАО "УК «Кузбассуголь». 06.06.2003 — технический директор ОАО «Воркутауголь». Назначен гендиректором после спецаукциона по продаже пакета «Воркутаугля» прошедшего 26 июня. 06.06.2003 — Генеральный директор ОАО «Шахта Воргашорская»
2007 год, 27 марта		Задавин Геннадий Дмитриевич генеральный директор ОАО «Воркутауголь» Родился 22 ноября 1953года 1973 — кочегар на Актасской автобазе Карагандинского автотреста. 1974-1976 — служба в рядах Советской Армии. 1976 — поступил в Карагандинский политехнический институт на специальность «Технология и комплексная механизация разработки подземных полезных ископаемых». 1981 — подземный горнорабочий очистного забоя на шахту «Шахтинская» ПО «Карагандауголь» 198? — инженер участка вентиляции шахты «Шахтинская» ПО «Карагандауголь». 1986 — участковый горнотехнический инспектор Управления Карагандинского округа Гостехнадзора 1989 — вернулся к работе на шахте 1994 — главный инженер шахты «Шахтинская» ПО «Карагандауголь». 2004 — директор шахты «Шахтинская» ПО «Карагандауголь» 4.07.2006 — технический директор компании «Воркутауголь» 23.03.2007 — Генеральный директор ОАО «Воркутауголь» 23.03.2007 — Исполняющий обязанности Генерального директора ОАО «Шахта Воргашорская» 1999—2003 — Депутат Шахтинского городского маслихата II созыва (маслихат — звено местного государственного управления и самоуправления в Республике Казахстан с 1993 года) Женат, воспитывает двоих сыновей.
2007 год, 1 августа		Ларин Вадим Александрович генеральный директор ОАО «Воркутауголь» Родился в 1970 году. Окончил Московский институт радиотехники, электроники и автоматики, а также бизнес-школу INSEAD. До 2003 года работал в международной консалтинговой компании McKinsey 09.2003 — Первый заместитель генерального директора ОАО "Компания «Интауголь» 03.2004-01.2006 — Генеральный директор ОАО "Шахтоуправление «Интинская угольная компания» 06.2005-10.2005 — руководитель блока по работе с вторичными металлами исполнительной дирекции ЗАО «Северсталь-Ресурс» (по совместительству) 10.2005-01.2006 — директор филиала ЗАО «Северсталь-Ресурс» в г. Кемерово(по совместительству) 01.2006-07.2007 — директор филиала ЗАО «Северсталь-Ресурс» в г. Кемерово 01.2007 — директор филиала ЗАО «Северсталь-Ресурс» в г. Березовский Кемеровской области(по совместительству) 07.2007 — директор филиала ЗАО «Северсталь-Ресурс» в г. Воркута, Генеральный директор ОАО «Воркутауголь» 08.2007 — Генеральный директор ОАО «Шахта Воргашорская»
2011 год		Ефанов Сергей Владимирович генеральный директор ОАО «Воркутауголь», директор филиала ЗАО «Северсталь-Ресурс» в г. Воркута, - Родился в 19 января 1974 году в Алексине Тульской области и в 1980 году переехал вместе с родителями в Воркуту. Окончил — Воркутинский горный техникум по специальности «Горный электромеханик» — Московский государственный горный институт по специальности «Горные машины и комплексы». Профессиональную карьеру начинал в Шахтостроительном управлении № 3 комбината «Печоршахтострой» подземным электрослесарем, а затем работал механиком участка. 1998 — пришёл на шахту «Воргашорская», где впоследствии стал заместителем директора по производству. 18.07.2008 — директор шахты «Воркутинская». 07.2011 — возглавил «Воркутауголь» Женат, имеет двоих детей. За высокие достижения в профессиональной деятельности награждён знаком «Шахтерская слава» III-й степени.
2014 год, 13 октября		Шаблаков Вадим Валерьевич родился 30 ноября 1981 года в городе Екатеринбург. Окончил Уральский государственный технический университет Прошел обучение по программе MBA в Университете Чикаго. С 2006 по 2012 г.г. работал в московском офисе компании The Boston Consulting Group (BCG), где занимался различными проектами в области оптимизации производства. В 2012 году пришел на работу в ОАО «Северсталь» на должность руководителя проектного управления дивизиона «Северсталь Ресурс». С 2013 по 2014 г.г. — исполнительный директор «Воркутауголь». Женат, воспитывает двоих детей.

Шахта № 29 „Юр-Шор“

Технические характеристики шахты № 29

Разрабатываемое месторождение угля — Воркутинское Печерского угольного бассейна.

Поле шахты — расположено в северной части Воркутинского месторождения

Тип добываемого угля — коксующийся

Марка добываемого угля — Ж, жирный

Калорийностью угля — более 8000 калорий

Содержание в угле:

серы — 0,6-0,8 % (в донецких углях серы 3 %).

фосфора — 0,002-0,03 %

Зольность около 16 %.

Преимущества воркутинского угля для металлургии:

• почти весь добываемый уголь пригоден для чёрной металлургии.
• для выплавки 1 т чугуна требуется на 20 % меньше кокса из воркутинского угля, чем кокса из донецких углей.

Преимущества воркутинского угля в химической промышленности:

• из воркутинского угля получается выделить на 30-50 % больше химических продуктов по сравнению с кузнецкими и донецкими углями

Количество добываемого угля в сутки — 2500 т (1981 год).

До 1975 года шахта в сутки выдавала 400—500 т угля на экспорт (впоследствии эта статья с шахты была снята).

Количество разрабатываемых угольных пластов — 4:

Пятый

Пласт мощностью до 0,90 м.

Тройной (П14+13+12)

Опасен по внезапным выбросам угля и газа, по горным ударами взрывчатости пыли

Угол падения — 8-35 градусов

Мощность 2,2-2,5 м

Марка угля Ж-10

Содержание летучих веществ в угле — 33,4 %

Относительная газообильность −19,5 м³/т

Четвёртый (П11)

Угрожаемый по горным ударам, опасен по взрывчатости угольной пыли

Угол падения — 8-35 градусов

Мощность 1,2-1,45 м

Марка угля Ж-10

Содержание летучих веществ в угле — 32,5 %

Относительная газообильность −19,4 м³/т

Мощный (П14+13+12+11)

Расположен в западной части шахтного поля, где сливаются пласты Тройной и Четвёртый

Состоит из двух слоев и разделяющей пачки 0,1-0,3 м, представленной глиной или слабым раздавленным аргилитом

Угрожаемый по горным ударам, опасен по взрывчатости угольной пыли

Угол падения — 8-35 градусов

Мощность 3,8-4,0 м

Марка угля Ж-10

Содержание летучих веществ в угле — 32,5 %

Относительная газообильность −20,5 м³/т

Количество горизонтов — 5:

 — ветиляционный горизонт

 — 1 горизонт

 — 2 горизонт (закрыт в 80-х, но как ремонтно-восстановительный участок эксплуатировался до закрытия шахты)

 — 3 горизонт

 — 4 горизонт (фигурирует в проектной документации, однако на шахте виду того, что горизонт не был введен в эксплуатацию выработки 4 горизонта относили к 3 горизонту)

Количество стволов — 3:

 — скиповой,

 — клетевой,

 — вентиляционный (закрыт в 70-х годах).

Максимальная глубина стволов 608 м от поверхности.

Абсолютная глубина стволов — 420 м от уровня моря

Стволы проходили от поверхности до 3 горизонта (абс отметка −420 м).

Вскрытие 4 горизонта в соответствии с проектом 1977 года должно было проходить с 3 горизонта по пласту „Пятому“ тремя капитальными наклонными выработками:

 — рельсовым уклоном

 — конвейерным уклоном

 — людским ходком

С уклонов на пласты „Тройной“ и Четвёртый» намечалось пройти участковые квершлаги.

С 1978 по 1981 годы были пройдены только рельсовый и конвейерный уклоны с которых квершлагом и гезенком вскрыты пласты «Тройной» и Четвёртый"

Общая длина выработок до 120—150 км.

Максимальная длина крыла выработки 3,5 км.

Максимальная глубина выработок до 750 м (за счет уклонов по 1200—1500 м на 3 горизонте).

Схема проветривания шахты — центральная

Способ проветривания — всасывающая.

Свежая струя поступала по клетевому стволу, исходящая — по скиповому

Очистные забои западного крыла шахты проветриваются по прямоточной схеме, восточного крыла — по возвратной.

Проектное количество подаваемого воздуха — 7380 м³/мин

Фактическое количество подаваемого воздуха — 8860 м³/мин (до 1980 года), 10037 м³/мин (после 1980 года)

Относительная газообильность шахты — 43 м³ на тонну суточной добычи

Абсолютное газовыделение — 30,1 м³/мин

Содержание метана в общей исходящей струе шахты — 0,3 %

Пожарные водоемы

3 на поверхности общей ёмкостью 600 м³

2 под землей ёмкостью 400 м³ и 700 м³

При шахте была своя обогатительная фабрика.

Расстояние от шахты до посёлка:

 — пешком по трапу — 1 км;

 — на автобусе по Воркутинскому кольцу — 1,5 км.

Категорийность шахты № 29

Шахта сверхкатегорийная по газу.

Опасная по горным ударам.

Все угольные пласты взрывоопасны по пыли.

До начала 70-х в документах проходила как шахта с особо-тяжёлыми условия труда.

Из-за высокой взрыво и пожароопасности горно-техническая инспекция называла шахту «пороховая бочка».

Условия труда на шахте

Работа на шахте осуществлялась круглосуточно в 4 смены (одна из них — ремонтная).

Наряд нового дня начинался в 5 часов утра.

В смену работало 2000-3000 человек (из них под землей до 800 человек).

Доставка шахтеров под землю осуществлялась через клетевой ствол.

Клеть 2-х этажная по 48 человек на этаж (по норме), итого 96 человек (по окончании смены на выезде в клеть набивалось до 115 человек).

До 70-х годов для спуска использовались ещё и вентиляционный ствол (до 12 человек в клети).

После спуска на нужный горизонт горняк попадет на околоствольный двор. От двора идет центральный откаточный квершлаг (ЦОК). На шахте Юр-Шор он был короткий несколько сот метров, на других шахтах до нескольких километров.

Шахтеры называли свою шахту «уютной» так как разрабатываемое шахтное поле было очень компактное (короткий ЦОК и короткие боковые выработки).

От ЦОК до разрабатываемых пластов идут западный и восточный откаточшые штреки (ЗОШ и ВОШ). По ЦОК, ВОШ и ЗОШ проложены узкоколейные рельсовые пути по которым ходят составы на электровозной тяге с грузовыми или пассажирскими вагонетками. Этими составами обеспечивается доставка людей от клетевого ствола людей к месту работы и обратно, а также доставка (откатка) угля до скипового ствола.

Откатка угля вагонетками не основной способ перемещения угля. 90 % угля под землей перемещается конвейерным способом.

На шахте Юр-Шор был установлен конвейер КРУ-350 с шириной конвейерной ленты 1,2 м. За час работы такой конвейер перемещал до 1700 т угля.

Затраты по времени у шахтера в пути до выработки (с момента регистрации в табельной) достигали 1-го часа.

До 90-х годов оплата времени движения до мест работы и обратно («передвижные к месту работы») не производилась, то есть оплачивалась только 6-часовая рабочая смена на месте работы.

Безопасность труда на шахтах Воркуты

По требованиям техники безопасности в шахту непрерывно подавался воздух с поверхности и параллельно проводилась дегазация угольных пластов путём откачки из них газов, чтобы уберечь горняков от постоянно выделяющегося в их недрах метана.

При концентрации метана в воздухе более 5 % достаточно небольшой искры чтобы произошёл взрыв. Поэтому под землей в сверхкатегорийных шахтах используется безыскровое оборудование. В таких шахтах все источники питания во взрывобезопасном исполнении, электровозы только аккумуляторные.

Шахтерам категорически запрещено брать под землю курительные и зажигательные принадлежности.

Для контроля концентрации метана в атмосфере шахты используется система аэрогазового контроля.

При концентрации метана более 1 % все работы в забоях должны быть остановлены, штреки провентилированы.

Иногда на некоторых шахтах наставления начальства перед нарядом выглядели примерно так: «Можете — не можете, но чтобы 1200 тонн сегодня было». И никого не волновало, есть газ в шахте или нет, безопасно работать или нет. Естественно, шахтерам приходилось намеренно «загрублять» датчик (просто накрывать датчики метана фуфайками) полагаться на «авось». Об этом знали абсолютно все. Политика была простая: не хочешь работать — уходи, на твое место найдутся желающие.

Горнякам, работающим непосредственно на угольных выработках, приходится также постоянно находиться в облаке угольной пыли. Для защиты дыхания рабочие обеспечиваются респираторами, и все же легочные заболевания — ещё одна визитная карточка горных работ.

Эта же угольная пыль становится взрывчаткой при соединении со скопившимся в шахте метаном. Выбросы которого происходят из-за движения горных пластов и до сих пор труднопрогнозируемы.

Угольная пыль по многим параметрам является более опасным веществом на шахте, чем метан, а именно:

Участие пыли в газовоздушной метановой среде снижает нижний порог взрываемости метана до 3-4 %. За счет участия пыли во взрыве метана повышается сила взрыва, часто на порядок по сравнению со взрывом только метановоздушной смеси.

При взрыве пыли или участии её во взрыве метана, как правило, часть пыли частично сгорает, поэтому образуется большой объём оксидов углерода и других токсичных газов высокой концентрации, что при взрывах не менее опасно для находящихся в шахте людей, чем ударная волна и фронт пламени. Число погибших от отравления бывает значительно больше, чем непосредственно от взрыва.

Характерной особенностью взрывов метана и угольной пыли с катастрофическими последствиями и гибелью людей является то обстоятельство, что взрывная ударная волна воздуха, фронт пламени по ходу движения поднимают все дополнительные объёмы пыли, взрывая или поджигая её. В этом случае взрыв распространяется до 8 — 10 км от эпицентра, а продуктов его бывает достаточно, чтобы заполнить все выработки крыла, горизонта шахты.

Известны случаи, при которых ударная волна громадной разрушительной силы достигала стволов и поверхности, разрушая надшахтные здания и другие сооружения (взрывы метана и пыли на шахтах «Колмогоровская», «Распадская», им. Шевякова, на двух шахтах в Остраво-Карвинском бассейне в Чехословакии). С увеличением глубины разработки влажность углей уменьшается, а пылеобразование, как и метанообильность, увеличивается. С применением комбайнов с производительностью 8-12 т в минуту и в связи с интенсивным проветриванием возрос объём пыли до 1,2-1,5 кг на 1 т отбитого угля, резко увеличилось пылеобразование по всему очистному забою и распространение пыли далеко за пределы очистного забоя и даже выемочного участка.

Применение сплошной конвейеризации для доставки горной массы, увеличение скорости воздушной струи по выработкам способствует распространению пыли, практически по всей шахте.

Подземные горизонты шахты непрерывно обводняются грунтовыми водами. Для предотвращения затопления эти воды постоянно откачиваются. Несмотря на то, что подаваемый в шахту воздух подогревается, постоянный сквозняк со скоростью до 6 м/с при повышенной влажности — это не только гарантия жизни для шахтеров, но и гарантия ревматизма.

Зарплата шахтера зависела от выработки, а администрации нужен план по добыче угля и любой лишний простой забоя был невыгоден и шахтерам, и администрации. На случай аварийных ситуаций каждый спускающийся под землю шахтер обязан брать с собой самоспасатель и носить его на себе в течение всей смены. От скорости его возможного применения напрямую зависит жизнь шахтера.

Самоспасатель — это изолирующий дыхательный аппарат разового применения. В случае его запуска он обеспечивает шахтера кислородом при выходе из аварийного участка до 50 минут, при отсиживании в ожидании помощи до 300 минут.

Однако этот чудесный прибор имеет один существенный недостаток — его вес 3 кг. Носить его в течение 6 часов и при этом выполнять физически тяжелую работу очень сложно.

Таким образом, в шахте, как в любом технически сложном производстве, самым слабым звеном оставался человек, предугадать его действия не могла ни одна служба, ответственная за технику безопасности.

Зарплата и социальный пакет горняка в СССР (50-е — начало 80-х 20 века)

Зарплата горняка в СССР напрямую зависела от выполнения плана.

Если участок к концу месяца не успевал дать нужный объём угля (пусть даже показатель составил 99 процентов), то премию горняки не получали. Поэтому шахтеры, что называется, «гнали» — лишь бы успеть выдать на-гора нужный процент. Естественно, безопасность уходила на второй план.

В 1957 году заработок проходчиков на шахтах Воркуты, в зависимости от выполнения плана, составляет от 3,5 тысяч до более чем 6 тысяч рублей.

Зимнее пальто в 1957 году стоило 2030—2500 рублей, костюм около 1945 рублей.

Риск шахтерского труда в СССР компенсировался, помимо повышенных окладов, относительно ранними и немалыми пенсиями, а в случае нанесения непоправимого ущерба здоровью рабочего — так называемыми регрессными выплатами.

«Северные надбавки», «районный коэффициент» и др. увеличивали зарплату воркутинца в 2,4 раза.

Пенсионный возраст для работающих на шахте мужчин — 50 лет, женщины — 45 лет.

Одна из северных льгот заключалась в том, что после 10 лет работы на воркутинской шахте горняк имел право встать в очередь на жилье в любом городе СССР (кроме столиц и крупных курортов) и получить квартиру по выходе на пенсию.

Вплоть до конца 80-х гг. северный шахтер мог позволить себе ежегодно ездить со всей семьей на южные курорты СССР.

Февраль 1960 г. Открыта детская оздоровительная школа в Геленджике, где за сезон совместят учёбу с отдыхом 300 детей из Печорского угольного бассейна

28 июня в 1963 г. в Геленджике открыта здравница «Пионер Заполярья»

К концу 20 века в активах у ОАО " Воркутауголь " числились База отдыха «Заполярье» (Тульская обл., г. Алексин) и База отдыха «Полярная звезда» (Краснодарский край, г. Геленджик).

До 1990 г. объединение " Воркутауголь " строило кооперативное жилье для шахтеров.

Статус Юршора, как посёлка сельского типа в СССР давал его жителям определенные привилегии.

Так педагоги и медработкики (и соответственно члены их семей) освобождались от ежемесячной оплаты жилья (квадратных метров) и света (электроэнергии).

Начальники шахты № 29

1950-08.1953 Арменский Дмитрий Васильевич

08.1953-11.1953 Шолохов В. М.(исполняющий обязанности начальника шахты)

11.1953-10.1955 Арменский Дмитрий Васильевич

10.1955-11.1955 Борисов(исполняющий обязанности начальника шахты)

11.1955-10.1956 Еникеев А. С.

10.1956-11.1956 Гуляев А. Н. (исполняющий обязанности начальника шахты)

11.1956-11.1957 Иконников Г. Е.

11.1957-08.1958 Вертель Эдуард Иосифович

08.1958-08.1958 Полетаев А. И. (исполняющий обязанности начальника шахты)

08.1958-10.1958 Вертель Эдуард Иосифович

11.1958-06.1961 Богданов Александр Иванович, 1917 года рождения, член КПСС

06.1961 Казак Михаил Михайлович

….

1965—1971 Шестаков Михаил Иванович

Директора шахты № 29

1971—1979 Шестаков Михаил Иванович

1979—09.1981 Паникаров Иван Николаевич

10.1981—1984 Рочев Иван Ефимович

1984—1985 Штамм Сергей Сергеевич

1985—1990 Лях Виталий Георгиевич

1990—1995 Безбородов Анатолий Алексеевич

1995—1997 Фещенко Анатолий Николаевич (1946—1997)

1997—1998 Сокол Александр Гаврилович

1998—2000 Фещенко Татьяна Ивановна

2000—2003 Судаков Станислав Александрович

Шахта «Юр-Шор» кузница кадров

ФИО	работа на шахте № 29 «Юр-Шор»	работа в других структурах
Гаргаев Владимир Данилович		Директор шахты «Аяч-Яга»
Горенок Анатолий Кириллович	1982- Главный инженер шахты	Директор шахты «Комсомольская» Технический директор ПО «Воркутауголь»
Конов Юрий Евгеньевич	Начальник участка шахты	Директор шахты «Комсомольская»
Орешкин Анатолий Владимирович	1958 — Горнорабочий 1959 — Горный мастер Начальник участка Зам. директора по производству	1970-1972 Главный инженер шахты № 32 «Комсомольская» 1975 Директор шахты № 30 «Промышленная» ПО «Воркутауголь» 1987 Генеральный директор производственного объединения «Воркутауголь» 1994 Генеральный директор государственного треста «Арктикуголь» 1995 Заместитель генерального директора компании «Росугль» 1996 Член совета директоров акционерного общества «Чукотская угольная компания»
Веселов Александр Петрович	1984 — Горный мастер Начальник участка Главный инженер шахты	Технический директор шахты «Комсомольская» 1995 — Технический директор ОАО «Воркутауголь» 2004 — Начальник Управления угольной промышленности Федерального агентства по энергетике (Росэнерго) 2006 — Генеральный директор государственного треста «Арктикуголь»

Посёлок Юршор

Становление посёлка

С момента строительства шахты при ней был построен посёлок, в котором размещалась лагерная администрация, охрана и вольнонаёмные.

После 1953 года лагерные отделения при шахтах начали закрываться и шахты все больше и больше переходили на использование труда вольнонаёмных.

В 1954 ОЛП № 10 при шахте № 29 был расформирован, в бараках долгое время жили освободившиеся заключённые, не имеющие права уехать из Воркуты. Возможно именно эти бараки и стали называться поселком ДОК.

Рядом с этими посёлками располагалась поселковая железнодорожная станция Воркутинской кольцевой железной дороги, по которой ходил пригородный поезд — в то время основной общественный транспорт, связывающий Воркуту с посёлками.

В 1955 году в километре от шахты на возвышенности стали строить новый посёлок, который назвали посёлок «Юр-Шор». По мере заселения нового посёлка жилой фонд старого посёлка и посёлка ДОК закрывался.

В 1956 году в новом посёлке были сданы в эксплуатацию детские ясли (до этого ясли и детский сад располагались на старом посёлке) и семилетняя школа № 17 (до этого была только начальная школа, старшеклассники шахт 29 и 30 учились в школе на посёлке Северный).

К январю 1957 года в старом посёлке осталось всего 7 жилых домов, в новом было заселено 94 дома. Все эти дома были одно- или двухэтажные. Обычно это были сборно-щитовые дома барачного типа и деревянные 2-х этажные 8-ми квартирные, но были также построены и кирпичные дома: 2-х этажные 12-ти квартирные с общей жилой площадью 512 м². Первые 2-х этажные здания были построены по ул. Обской, Подвойского.

Номера домам на новом посёлке присваивались по мере их сдачи.

В марте 1957 года, когда количество домов в новом посёлке перевалило за 100, было принято решение о введении на посёлке улиц и изменение нумерации домов в привязке к новым улицам посёлка.

Период расцвета посёлка (60-е — начало 80-х 20 века)

70-е годы прошлого века признаны историками «Золотым десятилетием Воркуты».

Однако для посёлка этот период надо рассматривать немного шире, а именно 60-е начало 80-х 20 века

В эти годы были построены и активно эксплуатировались в дальнейшем следующие объекты инфраструктуры:

 — дом культуры с библиотекой

 — дом быта

 — почтовое отделение

 — поликлиника

 — профилакторий

 — средняя школа № 17

 — детский сад с яслями № 102 «Пингвиненок»

 — дом ребёнка

 — гастроном, книжный, промтоварный, хлебный, овощной магазины

 — центральная площадь с комплексом каруселей и качелей для детей

 — спорткомплекс с крытым катком, спортзалом и футбольным полем

 — ресторан «Березка» (днем работал как столовая)

 — кулинария

 — баня

 — отделение сберегательной кассы

и др.

Жилой фонд

1 дом — 5-этажный, 3-х подездный, панельный, «хрущевка»

1 дом — 4-этажный, 4-х подъездных, панельный, «хрущевка»

4 дома — 4-этажных, 2-х подъездных, кирпичные, «хрущевки»

1 дом — 3-этажный, 3-х подъездный, панельный.

остальные дома 1-2 этажные, часть кирпичные, часть деревянные.

В конце 70-х начался активный снос барачного жилого фонда и переселение жителей бараков в нормальные дома, однако бараки так и остались до самого закрытия посёлка.

Улицы посёлка

Тухачевского (Горняцкая)

Павлика Морозова (Пионерская)

Обская (Строительная)

Художественная (Клубная)

Педагогическая (Школьная)

Подвойского

Космонавтов (Кольцевая)

Молодогвардейцев

Гайдара (Северная)

Радищева (Ленинградская)

Закрытие шахты и посёлка

1998 год, 17 апреля — депутатами Совета города Воркуты принят документ

«Об утверждении перечня посёлков, подлежащих закрытию

в связи с ликвидацией градообразующих предприятий».

Этим документом закрепляется решение о расселении посёлка Юр-Шор.

1998 год, 17 августа — в стране начинается финансовый кризис и дефолт.

1998 год, 25 декабря — «последняя стружка» шахты.

Последняя смена шахты — лава 634-з пласта «Мощного»

Зубков Николай Николаевич — горный мастер, начальник смены

Койда Н. Б.

Богачев В. Б.

Тышкун А. М.

Марцинкевич В. М.

Симбирев Ф. Е.

Гацаков С. Н.

Последний кусок юршорского угля на гора поднял на руках Ровкин Сергей Геннадьевич

Члены делегации посетившей добычной участок 25 декабря

Веселов Александр Петрович — технический директор ОАО «Воркутауголь»

Сокол Александр Гаврилович — директор шахты

Вайц А. А. — заместитель директора шахты

Барабаш В. П.

Курцеба В. В.

Глобин А. Н.

Сабашников А. А.

Гавриш А. Н.

1999 год, 9 января — вышло Распоряжение Правительства Российской Федерации N 41-р

о ликвидации государственного предприятия "Шахта «Юр-Шор».

Председатель ликвидационной комиссии — директор шахты Сокол Александр Гаврилович.

1999 год, 16 февраля — вышел Приказ № 43 Министерства топлива и энергетики Российской Федерации

"О ликвидации государственного предприятия "Шахта «Юр-Шор».

Пукт 3 Приказа гарантировал в ходе ликвидации шахты выполнение «мер социальной защиты высвобождаемых работников, пенсионеров, инвалидов и семей погибших на шахте согласно ТЭО за счет средств, выделяемых на эти цели из федерального бюджета Российской Федерации в соответствии с действующим законодательством».

Однако переселение жителей затянулось на долгих 10 лет. Причём людей переселяли не только на «Большую землю», но и в города Республики Коми, в Воркуту и даже на соседние посёлки.

1999 год, 12 марта — На конференции трудового коллектива шахты «Юр-Шор» было принято

Положение о порядке формирования списков очерёдности распределения и предоставления жилья за пределами г. Воркуты для работников шахты «Юр-Шор» в связи с её ликвидацией.

1999 год, сентябрь — закончены ликвидационные работы в подземном пространстве шахты «Юр-Шор».

Состоялся последний спуск членов ликвидационной комиссии и шахтеров под землю

Последним покинул подземное пространство шахты и сел в клеть директор шахты Сокол А. Г.

1999 год, 1 ноября — демонтирован клетьевой ствол шахты «Юр-Шор».

1999 — 2005 годы — из посёлка было переселено 199 семей, снесено более 50 домов, закрыты детский сад и школа.

35 семей начали оформлять жилье по так называемому «Пилотному проекту» за пределами Воркуты.

2000 год, 16 декабря — По данным администрации МО «Город Воркута», из общего количества семей,

стоящих в очереди на переселение из Воркутинского района, в соответствии с ТЭО ликвидации шахт и других организаций отрасли подлежало переселению 1133 семьи (протокол наблюдательного совета № 13).

2001 — 2002 годы — по договорам на реализацию программ местного развития

для переселения 639 семей работников угольной промышленности, высвобожденных в связи с ликвидацией или сокращением штатов и социально незащищённых категорий граждан из числа бывших работников угольной промышленности (пенсионеров, инвалидов, семей погибших шахтеров), выделено всего 222 млн рублей, в том числе:

• в 2001 году — 112 млн рублей на 357 семей или 313,7 тыс. рублей на 1 семью;
• в 2002 году — 110 млн рублей на 282 семьи или 390,1 тыс. рублей на 1 семью.

2002 год — Всероссийская перепись населения. По её данным, в Воркуте на тот момент проживало 133,4 тысячи человек.

Количество населения посёлка Юршор стыдливо скрыто под термином «Сельское население» без расшифровки

По переписи в Воркуте проживает 1794 человек сельского населения, из них 893 мужчин 901 женщин

2003 год, 29 апреля — Проверка Счётной Палатой Администрации МО «Город Воркута» выявила, что

в 2000—2001 годах достоверный учёт предоставления гражданам жилья в администрации не был налажен. Имели место случаи расхождений данных, имеющихся в отделе по учёту жилой площади, с показателями других отделов, осуществляющих оперативный учёт по использованию средств федерального бюджета. Так, по отчёту в 2000 году количество переселенных семей составило 548, а фактически на этот период было приобретено жилье для переселения 432 семей, или на 116 семей меньше.

Анализ использования средств федерального бюджета за 2001—2002 годы на переселение семей из районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей показал следующее.

По отчётным данным, администрацией МО «Город Воркута» приобретено жилье на переселение 589 семей численностью 1766 человек.

Фактически за проверяемый период приобретено жилье для переселения 710 семей (2100 человек), или на 121 семью больше.

Значительное количество договоров с переселяемыми гражданами было заключено на приобретение квартир в субъектах Российской Федерации, имеющих высокую рыночную стоимость жилья. Только по Москве и Московской области приобретено 137 квартир (19,2 % от фактически приобретенного жилья за проверяемый период), что свидетельствует о неэффективном использовании средств федерального бюджета.

В сравнении с прогнозными показателями на 2001 год превышение фактических затрат на содействие по переселению одной семьи в составе 3,1 человека достигло в среднем 56,65 тыс. рублей. Это свидетельствует о том, что порядка 88 семей не получили необходимой субсидии.

Выявлены факты получения субсидии гражданами, владеющими жильем в других регионах.

В качестве примера приводится следующий случай.

Один из высвобожденный работников с ликвидируемой шахты «Юр-Шор», обладал правом на получение субсидии. Его супруга приобретает у фирмы-посредника квартиру в городе Железнодорожном (Московская область). Затем квартира продается другой гражданке, которая, в свою очередь, продает жилье этому же работнику, который расплачивается за него из средств федерального бюджета в пределах предоставленной на состав семьи жилищной субсидии. Все договоры по передаче прав на квартиру заключены в течение одного месяца. Кроме того, договор на приобретение квартиры в собственность заключен в апреле 2000 года, а заявление на получение субсидии написано им в июне 2001 года, то есть на момент получения жилищной субсидии работник шахты «Юр-Шор» являлся владельцем жилья.

2006 год — в посёлке Юршор официально насчитывается 542 жителя, однако реально проживает значительно меньше.

Многие квартиры законсервированы, а жильцы их ждут решения о переселении в более теплых краях.

Администрация Воркуты признала, что, несмотря на принятие решения о закрытии посёлка, Юр-Шору так и не присвоен официальный статус «закрывающегося» посёлка.

В результате: жители посёлка не имеют правовых оснований для получения жилищных субсидий по первой категории очерёдности, как граждане, выезжающие из районов Крайнего Севера.

2006 год, август — возгорание юго-восточной части породного отвала шахты «Юр-Шор».

Отвал представляет собой плоский двухъярусный массив из аргиллитов, алевролитов и песчаников площадью 10,7 га.

Высота нижнего яруса колеблется от 6 до 10 м. Суммарная высота отвала достигает 18-20 м.

Выявленная площадь очагов — 1461 м², максимальная температура на глубине 0,5 м — 685 градусов по Цельсию, и прослеживается тенденция к увеличению зоны горения.

2007 год — в брошенном посёлке, где нет даже магазина, живут тридцать две семьи.

2007 год, 13 апреля — день официальной ликвидации шахты «Юр-Шор» вследствие банкротства

(Согласно выписке из Единого государственного реестра юридических лиц).

2008 год — на государственном уровне обсуждается вопрос сноса пустующих аварийных домов в «мертвых» посёлках -

Октябрьском, Юршоре, Руднике, — однако на каком-то этапе дело застопорилось.

2009 год — на посёлке в двух домах проживает 7 семей.

Вышел в свет новый генплан Воркуты

Генплан разработан омским институтом территориального планирования «Град» по заказу администрации Воркуты.

Авторы генплана пришли к выводу, что к 2020 году население города уменьшится с 120 до 85 тысяч человек, а сам город может полностью опустеть к 2250 году.

Активному развитию подвергнется сама Воркута и близлежащие посёлки Северный и Воргашор. Умеренное развитие должно коснуться посёлков Елецкий и Заполярный. Остальные населённые пункты внутри городского округа либо останутся на прежнем уровне, либо будут ликвидированы.

На территории закрытых посёлков — Октябрьского, Промышленного, Юршора и других будет проведена рекультивация.

2009 год — на сайте администрации города значилась другая цифра — 116,4 тысячи человек.

2010 год — опубликованы предварительные результаты Всероссийской переписи населения.

По сравнению с 2002 годом количество жителей в Воркуте сократилось на 29 %

В 2000 году проверке подлежало 17 населённых пунктов относящихся к городу Воркута, в 2010 их всего девять. Не значатся в списках переписчиков посёлки Ок­тябрьский и Юршор. В Комсомольском из 310 домов осталось 24, в Воргашоре — 134 из 205. Девять лет назад по Воркутинскому району проверке подлежало почти 10 тысяч домовладений, в 2010 около 1400. В ходе подготовки к переписи выявлено 112 домов без адресов.

В уже не существующих посёлках городского типа Мульда, Октябрьский, Промышленный, посёлках сельского типа Юршор и Мескашор (Воркута) на 1 января 2010 года продолжают числиться 925 человек.

Реально на территории посёлка Юршор проживает без регистрации одна семья.

2010 год, 1 января — Государственная корпорация «Фонд содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства» опубликовал

Реестры аварийных домов представлены органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации.

Город Воркута представил реестр на 34 аварийных дома среди них один по адресу: п. Юршор ул Тухачевского д.2

Вот его данные

Общая площадь: 2769.70 м²

Тип МКД: Многоквартирный дом

Материал стен: Прочие (крупнопанельный)

Этажность: 4

Подъездов: 3

Год ввода в эксплуатацию: 1964

Площадь жилых помещений: 0 м²

Количество помещений: 0 ед.

Количество жителей: 26 чел

Дата признания аварийным: 25.09.2008

Основание признания аварийным: физический износ

Степень физического износа: 43,00 %

Дальнейшее использование: Снос

Плановая дата окончания переселения: не определено

Фактическая дата окончания переселения: н/д

Плановая дата сноса: 31.12.2012

Действующими программами не предусмотрено расселение: 26 чел.

2010 год, октябрь — посёлок Юршор обезлюдел окончательно.

Воркута и Юр-Шор в истории ГУЛАГА

Начало создания репрессивной системы в СССР (1918—1924)

1918 год, 9 августа — В. И. Ленин в телеграмме председателю Пензенского губкома РКП(б) Евгении Готлибовне Бош пишет:

Сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города.

— Ленин В.И. ПСС,т.50, с. 143-144

1918 год, 2 сентября — проведено совместном совещании ВЧК, районных ЧК Москвы, с участием Наркома юстиции

и представителя Президиума ВЦИК. Подписан приказ ВЧК «О красном терроре».

Арестовать, как заложников, крупных представителей буржуазии, помещиков, фабрикантов, торговцев, контрреволюционных попов, всех враждебных советской власти офицеров и заключить всю эту публику в концентрационные лагеря, установив самый надежный караул, заставляя этих господ под конвоем работать. При всякой попытке сорганизоваться, поднять восстание, напасть на караул — немедленно расстреливать.

— Из приказа ВЧК. Архив НИПЦ «Мемориал»

1918 год, 5 сентября — Совет Народных Комиссаров заслушал доклад Председателя ВЧК.

По результатам доклада принято Постановление СНК РСФСР о «красном терроре», в котором отмечено что «необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путём изолирования их в концентрационных лагерях…»

1918 год — Наркоматом юстиции РСФСР были сформулированы основные принципы пенитенциарной политики:

обеспечение полной самоокупаемости мест заключения (когда доходы от труда заключённых превышают расходы на их содержание) и полного перевоспитания осужденных

1919 год, февраль — на 8-м заседании ВЦИК председатель ВЧК Феликс Эдмундович Дзержинский выступил с предложением:

Я предлагаю оставить — эти концентрационные лагеря для использования труда арестованных, для господ, проживающих без занятий, для тех, кто не может работать без известного принуждения, или если мы возьмём советские учреждения, то здесь должна быть применена мера такого наказания за недобросовестное отношение к делу, за нерадение, за опоздание и т. д. Этой мерой мы сможем подтянуть даже наших собственных работников. Таким образом, предлагается создать школу труда, и по поводу этого предложения существует следующее: «ВЧК предоставляется право заключения в концентрационный лагерь…»

Это было санкционировано постановлением ВЦИК от 17 февраля 1919 года.

Позднее Дзержинский писал своему заместителю (и родственнику) Иосифу Станиславовичу Уншлихту:

Необходимо будет далее заняться действительно организацией принудительного труда (каторжных работ) — лагерей с колонизацией незаселенных мест и с железной дисциплиной. Мест и пространства у нас достаточно.

1919 год, 12 апреля — декретом ВЦИК утверждено «Положение о революционных трибуналах», которые учреждались во всех губернских городах.

Они рассматривали дела о контрреволюционных и «всяких иных деяниях, идущих против всех завоеваний Октябрьской революции и направленных к ослаблению силы и авторитета советской власти».

Трибуналам предоставлялось неограниченное право в определении меры репрессий против врагов советской власти.

1919 год, 15 апреля — постановлением ВЦИК РСФСР в Системе НКВД РСФСР создается

Центральное управление лагерями принудительных работ, спустя месяц переименованное в Отдел принудительных работ,

Организация концлагерей и общее управление ими возлагались на губернские отделы ЧК,

которые затем передавали эти функции отделам управления губернских исполнительных комитетов (созданы в январе 1919 г.). В целом лагерями ведал отдел принудительных работ НКВД РСФСР.

Концентрационные лагеря использовались для содержания заложников, представителей буржуазии и помещиков, то есть классовых врагов пролетариата. Исправительно-трудовые дома переводились из ведения отделов внутреннего управления исполкомов в подчинение Главного управления принудительных работ НКВД РСФСР

1919 год, 17 мая — принято постановление ВЦИК о порядке организации концлагерей и статусе заключённых.

В структуре НКВД РСФСР был создан спец­отдел по общему руководству лагерями (общеуголовными и особыми). Организация лагерей в губерниях (а при необходимости и в уездах) была возложена на ВЧК. Официально существовали 5 типов лагерей — особого назначения, концлагеря общего типа, лагеря-распределители и лагеря для военнопленных.

В конце 1919 г. недалеко от Архангельска были созданы Холмогорский и Пертоминский концлагеря. Именно сюда карательные органы отправляли жителей северных губерний, кубанских и донских казаков, кронштадтских матросов, членов небольшевистских партий, офицеров и солдат Белой армии на верную смерть.

1919 год, за год — Центральный карательный отдел наркомата юстиции подготовил ряд нормативных документов

о режиме содержания осужденных за контр­революционные и уголовные преступления, о правилах приёма и освобождения осужденных, взаимоотношениях администрации мест заключения с другими ведомствами и учреждениями, улучшении делопроизводственной документации.

1920 год, 6 апреля — Усть-Сысольской уездный комитет РКП(б) сообщал в ЦК партии большевиков о проделанной работе:

«Мы всех негодных, паразитов, саботажников как врагов рабоче-крестьянской власти целыми десятками направляли в наш губернский центр… или в Чека, или прямо на тыловые работы и в концентрационные лагеря».

1920 год, май — Отдел принудительных работ переформирован в Главное управление принудительных работ,

1920 год, сентябрь Главное управление принудительных работ переименовано

в Главное управление общественных работ и повинностей,

1920 год, 28 октября — профессор К. Ф. Жаков написал письмо В. И. Ульянову (Ленину) с резкой критикой

политики массового насилия по отношению к народу России, которую использовали большевики после октябрьского переворота 1917 г. Это письмо отражало всеобщее недовольство политикой большевиков охватившее и крестьян, и рабочих, и широкие слои интеллигенции.

Осенью 1920 г. о разложении партии говорили и сами большевики (IХ партконференция).

1920 год, 8 января — Ф. Э. Дзержинским подписывает приказ ВЧК № 10, в котором предлагает:

«разгрузить тюрьмы и зорко смотреть, чтобы в них попадали только те, кто действительно опасен советской власти»

С бандитами и злостными рецидивистами разговор должен быть короткий, но держать в тюрьме толпы крестьян и рабочих, попавших туда за мелкие кражи или спекуляцию, — недопустимо.

Если заставить проворовавшегося рабочего вместо тюрьмы работать на своем же заводе под ответственностью остальных рабочих, то такое пребывание на всем честном народе… такой порядок будет действовать гораздо сильней и целесообразней, чем сидение под следствием и судом. Рабочая среда сумеет выправить слабых, малосознательных товарищей, а тюрьма их окончательно искалечит.

— Приказ ВЧК № 10

1921 год, февраль — Главное управление общественных работ и повинностей вновь переименовано

в Главное управление принудительных работ (ГУПР).

1921 год, 20 апреля — Политбюро ЦК РКП(б) по предложению зам. председателя Комиоблревкома Д. А. Батиева приняло

решение об организации в районе Ухты концлагеря для моряков — участников восстания в Кронштадте. Это решение не было реализовано.

1921 год, 28 ноября — принят декрет СНК РСФСР «Об использовании труда заключённых в местах лишения свободы РСФСР

и отбывании принудительных работ без лишения свободы». По существу, это была первая попытка определить формы использования труда заключённых в лагерях и колониях. После принятия этого документа отмечены рост числа колоний и уменьшение количества лагерей. Эта тенденция сохранялась вплоть до 1930 г.

1922 год, 12 октября — ликвидировано Главное управление принудительных работ НКВД РСФСР, а вместо него создано

Главное управление мест заключения (ГУМЗ). В ведении ВЧК (затем ОГПУ) остались лишь несколько особых лагерей на Севере европейской части России (Архангельские, Соловецкий).

ГУМЗ располагал колониями и другими местами изоляции, в которых на октябрь 1924 г. содержались 77784, на октябрь 1925 г. — 92947, на июль 1926 г. — 122665 и на июль 1927 г. — 111202 заключённых.

Таким образом, через 10 лет после революции численность заключённых приблизилась к показателям 1912 г. (184 тыс. чел., но при заметно сократившейся территории).

Были созданы губернские и областные УМЗ. Например, Усть-Сысольский исправительно-трудовой дом (бывшая уездная тюрьма) перешел из подчинения органов юстиции в ведение управления местами заключения Коми области (УМЗ). На областной отдел внутреннего управления облисполкома были возложены функции руководства и контроля всеми местами заключения на территории Коми области.

1923 год, за год — Коми областным отделом ОГПУ были привлечены к уголовной ответственности 105 жителей Коми области,

в том числе 66 человек за контрреволюционные преступления. Судами были осуждены за антисовет­скую и контрреволюционную деятельность 20 человек.

1923 год, 13 октября — постановлением СНК СССР (протокол № 15) на базе ликвидированных Северных концлагерей

(Холмогорский и Пертоминский) был организован Соловецкий лагерь особого назначения) ОГПУ с лимитом наполнения 8000 заключённых.

13 октября 1923 года считается днем зарождения лагерной системы в СССР.

1924 год,3 марта — Коллегия ОГПУ утвердила «Положение о Соловецких лагерях особого назначения».

По установившемуся правилу заключённые, отбывшие срок, подлежали отправке в ссылку в автономную область Коми (главным образом на территорию Печорского уезда).

1924 год, 28 марта — ЦИК СССР утвердил «Положение о правах ОГПУ в части административных ссылок, высылок

и заключений в концентрационный лагерь». ОГПУ получило право без суда ссылать «антисоветский и контрреволюционный элемент» на срок до 3-х лет, заключать в концлагерь, высылать из страны.

Решение о ссылке и высылке за пределы СССР принимало Особое совещание ОГПУ в составе трёх членов Коллегии ОГПУ.

Создания лагерной системы в Коми крае и Воркуте (1925—1937)

1925 год, 20 марта — в соответствии с постановлением Коми облисполкома в ведение административного отдела

из областного земельного управления передан Верхнечовский совхоз, на базе которого создавалась Верхне-Човская трудовая сельскохозяйственная колония на правах отделения Усть-Сысоль­ского дома заключения. Заключённые колонии были заняты на сельскохозяйственных работах и постройке хозяйственных объектов колонии.

Первым заведующим колонией был Есев (позднее переведен на должность начальника Областного домзака), затем Николай Тентюков (с лета 1925 года).

1926 год, 22 ноября — принят новый Уголовный кодекс РСФСР, разработанный на основе «Основных начал уголовного

законодательства Союза ССР и союзных республик», принятых в октябре 1924 г. Контрреволюционные преступления квалифицировались по ст. 58 (пункты 1-14), включенной в главу 1 «Преступления государственные» Особенной части УК (глава 1 была введена в действие с принятием 25 февраля 1927 г. 3-й сессией ЦИК СССР «Положения о преступлениях государственных»).

1928 год — приказом начальника ОМЗ при административном отделе Коми обл­исполкома создана Верхнечовская

лесозаготовительная ИТК-1. Нижнечов­ская сельскохозяйственная ИТК перешла из областного в республиканское подчинение.

Вопрос о создании колоний на территории АО Коми (зырян) впервые обсуждался на областном совещании работников правоохранительных органов в середине 1922 г., но реально существовали лишь несколько небольших ИТК на Печоре (Савиноборская и Якшинская), Ижемская и Нижнечовская колонии.

1928 год, 26 марта — постановлением ВЦИК и СНК РСФСР «О карательной политике и состоянии мест заключения»

усилен классовый подход в отношении заключённых. Все преступники делились на «социально близких» и «социально чуждых». Для последних отменялись всякие льготы — возможность расконвоирования, сокращения срока наказания за счет так называемых «зачетов» рабочих дней и т. д.

Появляется термин «классовый враг».

1929 год, 13 апреля — НКЮ, НКВД и ОГПУ представили в СНК РСФСР докладную записку о необходимости создания

концлагерей с использованием труда заключённых. Предлагалось «поручить ОГПУ организовать концлагеря по типу Соловецкого, избрав для них район Олонца, Ухты».

1929 год, 13 мая — принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) № П 80/30сс «Об использовании труда уголовных арестантов»

при переходе «на систему массового использования за плату труда уголовных арестантов, имеющих приговор не менее трёх лет, в районе Ухты, Индиго и т. д.» и создании комиссии в составе наркома юстиции РСФСР Н. М. Янсона, председателя ОГПУ Г. Г. Яго­ды, прокурора РСФСР Н. В. Крыленко, наркома внутренних дел В. Н. Толмачева и наркома труда СССР Н. А. Угланова для определения «конкретных условий использования арестантского труда на базе существующих законов и существующей практики».

23 мая 1929 г. Строго секретно

Принять предложение комиссии о поручении ОГПУ приступить к организации концентрационного лагеря в районе Ухты. Необходимую для этого сумму определить в советском порядке.

Секретарь ЦК И. СТАЛИН

— Постановление Политбюро ЦК ВКП(б)от 23 мая 1929 г. Опубликовано:«Исторический архив», № 4. 1997 г., стр. 147.

1929 год, 27 июня — по инициативе этой же комиссии принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б)в котором указывается:

Именовать в дальнейшем концентрационные лагеря исправительно-трудовыми лагерями. Поручить тт. Янсону и Ягоде выработать и оформить положение об исправительно-трудовых лагерях… ОГПУ для приёма этих заключённых расширить существующие и организовать новые концентрационные лагеря (на территории Ухты и других отдаленных районов) в целях колонизации этих районов и эксплуатации их природных богатств путём применения труда лишенных свободы.

— Машинописная выписка из протокола заседания Политбюро на бланке ЦК ВКП(б) второй половины 1920-х гг. АПРФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 165. Л. 66-67

1929 год, 28 июня — приказом по ОГПУ было создано Управление северными лагерями ОГПУ особого назначения

(УСЕВЛОН, Севлаг) с подчинением его 3-му отделению Спецотдела ОГПУ (после создания в апреле 1930 г. УЛАГа, а затем ГУЛАГа ОГПУ подчинялось этому главку).

Первоочередными производственными задачами Севлага являлись изыскание и организация добычи нефти в Ухтинском нефтеносном районе (вскоре к ним прибавилось освоение угольных месторождений Печорского бассейна). С их решением было связано строительство тракта Усть-Сысольск — Ухта (330 км), разбитого на два участка (Усть-Сысольск — Усть-Вымь и Усть-Вымь — Ухта), и железной дороги Пинюг — Усть-Сысольск (289 км).

Кроме того, Севлаг должен был заниматься лесозаготовками, сельскохозяйственным производством и рыболовством в Коми АО и Архангельской области. Местом нахождения управления лагеря, охватившего своей деятельностью огромную территорию Европейского Севера СССР, был определен административный центр Коми АО — Усть-Сысольск.

В 1930 г. в составе Управления было 5 отделений (Котласское, Пинюгское, Сыктывкарское, Усть-Вымское и Архангельское) и две экспедиции — Вайгачская и Ухтинская, а также Архангельский перевалочный пункт ГУЛАГа.

1929 год, 21 августа — на берегу таежной речки Чибью, притока Ухты, высадился этап заключённых,

основавший здесь лагпункт под названием «база Ухтинской экспедиции ОГПУ».

В этот же день появился приказ по Ухтинской экспедиции № 1 за подписью первого начальника Ухтинской экспедиции ОГПУ Сидорова:

Сего числа вверенная мне экспедиция прибыла к месту своего назначения на ручей Чибью.

В задачи экспедиции входили: оценка промышленного значения Ухтинского нефтяного месторождения, разведка на нефть и газ в Ижемском и Печорском районах, выявление источников радиоактивных вод, разведка угольных залежей в Воркуте.

1929 год, 29 октября — в Чибью прибыл заключённый Яков Моисеевич Иосема (Мороз) (1898—1940)

Численность заключённых управления северных лагерей:

на 1.10.1929 г. — 9250 чел.

на 1.01.1930 г. — 20276 чел.

на 1.01.1931 г. — 49716 чел.

1929 год, 30 октября — вышло постановление ВЦИК и СНК РСФСР, подчеркивающее необходимость усиления роли

НКЮ, НКВД и местных Советов в организации принудительных работ.

В соответствии с особым циркуляром наркомата юстиции осужденные, получившие срок наказания в виде лишения свободы на срок более 3-х лет, отправлялись не в колонии, как это практиковалось ранее, а в концлагеря ОГПУ. Это было связано с общим переходом пенитенциарной системы на хозрасчет и самоокупаемость, которые могли быть достигнуты только за счет беспощадной эксплуатации бесплатной рабочей силы.

1929 год, 2 ноября — Яков Моисеевич Мороз издал приказ № 73 по Ухтинской экспедиции:

Сего числа вступаю в обязанности руководителя Ухтинской экспедиции Северных лагерей особого назначения ОГПУ. О ходе работы по всем отраслям ежедневно информировать меня.

Так Я. М. Мороз стал «Хозяином Ухтпечлага» (так он сам себя именовал). Он оставался начальником Ухтпечлага в течение всего времени его существования.

1930 год, 7 апреля — СНК СССР принял «Положение об исправительно-трудовых лагерях».

Исправительно-трудовые лагери имеют задачей охрану общества от особо социально-опасных правонарушителей путём изоляции их, соединенной с общественно-полезным трудом, и приспособления этих правонарушителей к условиям трудового общежития.

В исправительно-трудовые лагеря могут направляться исключительно лица, приговоренные судом к лишению свободы на срок не ниже трёх лет, либо лица, осужденные особым постановлением Объединённого Государственного Политического Управления.

— Положение об исправительно-трудовых лагеря. ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 1. Д. 54. Лл. 52–66.

Этим же постановлением заключённые ИТЛ в зависимости от социального положения и тяжести совершенного преступления делились на 3 группы:

-заключённые из трудящихся (рабочие, крестьяне и служащие), пользовавшиеся до вынесения приговора избирательными правами, осужденные впервые на сроки не выше 5 лет и не за контрреволюционные преступления.;

-те же трудящиеся, осужденные по тем же статьям на срок свыше 5 лет;

-все нетрудовые элементы и лица, осужденные за контрреволюционные преступления.

Виды режима зависели от категорий за­ключенных, но заметно ужесточились.

В этот же день было принято отдельное постановление, которым на руководство НКВД была возложена обязанность сконцентрировать управление исправительно-трудовыми лагерями в рамках единой структуры.

1930 год, 12 апреля — заместитель председателя ОГПУ Г. Ягода написал письмо Эйхмансу, Мейеру и др.

ответственным работникам аппарата ОГПУ с обоснованием необходимости колонизации новых территорий заключёнными:

Вопрос о лагерях надо перевести на другие установки. Сейчас лагерь является только сборищем заключённых, труд которых мы используем, на сегодняшний день, не давая перспектив заключённому, не давая её и себе. Необходимо в условиях заключения сделать труд более добровольным, дав заключённому возможность жить вне работы более свободно. Надо превратить лагеря в колонизационные посёлки, не дожидаясь окончания срока за­ключения. Филантропический стимул сокращения срока за хорошее поведение не только никуда не годится, но часто даже вреден. Он (этот стимул) дает ложное представление об «исправлении» заключённого, лицемерное послушание, нужное буржуазному государству, а не нам. Весь смысл передачи нам заключённых это уничтожение тюрем, и ясно, что при той системе, которая у нас сейчас, ликвидация их затянется на долгие годы, так как лагерь как таковой хуже тюремного заключения. Нам надо быстрейшим темпом колонизовать Север. И вот мой проект: всех заключённых перевести на поселковое поселение до отбытия срока наказания… Женщин тоже селить и разрешать жениться. Надо это проделать сейчас же, немедленно. Тут надо найти людей, которые увлекутся этой идеей и поставят на голову всю тюремную систему, которая прогнила до корней….

— Попов А. Письмо Генриха Ягоды. Красное знамя 1999, 29 октября

1930 год, 25 апреля — во исполнение постановления СНК от 7 апреля 1930 г. приказом ОГПУ № 130/63

создано Управление лагерями ОГПУ (УЛАГ), в который входили такие крупные лагподразделения, как Соловецкий, Вишерский, Северный (на территории Коми и Архангельской областей), Казахстанский, Дальневосточный, Сибирский и Среднеазиатский лагеря. Статус главка управление получило в конце 1930 — начале 1931 г. (ГУЛАГ).

1931 год, 6 июня — закрыто Управление Северных лагерей особого назначения ОГПУ СССР.

На базе Ухтинской экспедиции ОГПУ создан Ухто-Печорский исправительно-трудовой лагерь, который просуществовал до 10 мая 1938 г., когда был разделен на 4 самостоятельных лагеря: Ухто-Ижемский, Воркуто-Печорский, Усть-Вымский и Северный железнодорожный. Семь лет первый крупный лагерь на территории Коми области (Коми АССР) вел разведку и освоение стратегических полезных ископаемых на огромных пространствах — от Ухты до Воркуты.

Нефть и газ, асфальтиты и радий, лесозаготовки и судостроение, сооружение железных и автомобильных дорог, сельское хозяйство и рыболовство — вот неполный перечень видов деятельности лагеря. Чтобы реализовать все свои проекты, ему понадобилось увеличить численность заключённых с девяти до 55 тысяч человек, непомерным трудом которых были освоены и введены в хозяйственный оборот огромные ресурсы Коми края

1932 год,1 апреля — в лагпоселении Рудник Усинского (Воркутинского) лаготделения насчитывалось

до 1200 заключённых, 9 охранников.

Первый начальник Рудника был з/к Г. А. Кузбасов, бывший научный сотрудник Геолкома, осужденный в 1929 г. по ст. 58-7 УК РСФСР, его заместителем з/к А. А. Волошановский, горный инженер, прибывший в Ухтинскую экспедицию в августе 1929 г.

16 ноября — постановлением Совета Труда и Обороны СССР № 1423/423 сс для выполнения поставленных

перед Ухтпечлагом задач был организован Ухто-Печорский трест ОГПУ, которому поручались проведение разведки и эксплуатация полезных ископаемых Печорского бассейна и все связанные с этим подсобные работы — строительство железных и шоссейных дорог, улучшение водных путей сообщения (причалы и склады), жилищное и культурно-бытовое строительство, организация ремонтных мастерских и заводов, подсобных промыслов, колонизация всего Ухто-Печорского района освободившимся контингентом заключённых и спецпереселенцев, «приписанных» к лагерю.

1933 год, 25 июля — силами заключённых Ухто-Печорского и Обского лагерей начато строительство

узкоколейной железной дороги Уса — рудник Воркута длиной 64 км. Сооружение дороги шло в тяжелейших условиях Заполярья при полном отсутствии опыта строительства на вечномерзлых грунтах.

На трассе строительства были организованы 6 временных лагпунктов. На лагпунктах № 1 и 2 были сколочены из досок некие подобия бараков, на остальных заключённые располагались в палатках и землянках. В 14 палатках размещались 1280 человек, в землянках — около 1000. 740 человек жили под открытым небом. Всего летом 1933 г. на трассе работали 4400 заключённых, которые пришли этапами из Обдорска через Полярный Урал 5 июля — 6 сентября. В 1934 г. здесь работали 1389 заключённых.

1934 год, 8 июня — ЦИК СССР принял постановление о дополнении

«Положения о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления)» статьями об измене Родине. Измена Родине квалифицировалась как действия, совершенные в ущерб военной мощи Союза ССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, как-то шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу.

Эти действия влекли за собой высшую меру наказания или 10 лет лишения свободы (при смягчающих обстоятельствах).

В соответствии с этим постановлением УК РСФСР был дополнен статьей 58 пункты «а», «б», «в», «г» и «д».

1934 год, 4 августа — вступила в строй первая в Коми крае железная дорога Воркута — Уса, построенная заключёнными Ухто-Печорского и Обского ИТЛ.

Эксплуатация дороги велась по временной схеме.

1934 год, 10 июля — постановлением ЦИК СССР образован НКВД СССР, в состав которого вошло

ОГПУ с Главным управлением лагерей и трудовых поселений (ГУЛАГ), начальником которого оставался М. Д. Берман. Важную роль в организации репрессий играло также Главное управление государственной безопасности (1410 человек по штатному расписанию), которым руководил нарком внутренних дел Г. Г. Ягода.

1934 год, 29 октября — в ГУЛАГ переданы исправительно-трудовые колонии, дома заключения, изоляторы и

бюро исправительных работ (БИРы) наркомата юстиции.

В связи с этим ГУЛАГ был переименован в Главное управление ИТЛ, трудпоселений и мест заключения. Это означало отмену параллельной системы «общих мест заключения» и концентрацию всех мест лишения свободы в одном месте.

В результате проведенной реорганизации к началу 1935 г. все места заключения СССР были сосредоточены в ведении одного наркомата — НКВД СССР. Он также отвечал за производственно-хозяйственную деятельность всех подразделений ГУЛАГа — от крупнейших строек до мелких предприятий при колониях.

1934 год, 29 октября — Постановлением ЦИК и СНК СССР при НКВД СССР создается Особое Совещание

с правом применять к лицам, признаваемым общественно-опасными ссылку, высылку и заключение в исправительно-трудовые лагеря на срок до 5 лет, а общественно-опасным иностранным подданным — высылку за пределы СССР.

1935 год, 7 апреля — ВЦИК и СНК РСФСР приняли постановление «О борьбе с преступностью среди несовершеннолетних».

Основная идея постановления заключалась в следующем: «В целях быстрейшей ликвидации преступности среди несовершеннолетних, начиная с двенадцатилетнего возраста, уличенных в совершении краж, …в убийствах или попытках к убийству, привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания».

Постановление создавало прецедент — отныне привлекать к уголовной ответственности (в том числе и по 58-й статье) можно было школьников-пятиклас­сников.

1936 год, август — нарком внутренних дел Н. И. Ежов изменил структуру Ухтпечлага.

Было создано 5 крупных лагерных отделений по производственному принципу: 1-ое (Угольное) с центром в с. Усть-Уса, позднее перенесённом в Воркуту, 2-ое (Радиевое) с центром в пос. Водный, 3-е (Нефтяное) с центром в Чибью, 4-ое (Сельскохозяйственное) с центром на Ыджыдском полуострове (ныне пос. Шудаяг), 5-ое (Транспортное) с центром в пос. Княжпогост.

1936 год — Начала работать научно-исследовательская мерзлотная станция Воркутинского рудника Усть-Усинского отделения

Ухто-Печорского лагеря. После войны она была переименована в мерзлотную лабораторию Центральной научно-исследовательской базы Воркутлага, с 1947 г. — в мерзлотную геотехническую контору комбината «Воркутуголь». Большую роль в становлении этого научного центра сыграли репрессированные учёные — Д. В. Редозубов, Н. И. Коровин, С. П. Раевский, А. Я. Лисютин, И. Н. Горчаков, К. К. Муханов и др.

1936 год, 18 октября — февраль 1937 — 132-дневная массовая голодовка политзаключённых Усинского отделения

Ухто-Печорского лагеря (лагпункты Воркута, Сивая Маска, Кочмес).

Заключённые требовали признания за ними статуса политических, отделения их от уголовников, сокращения рабочего дня до 8 часов, улучшения питания и медицинского обслуживания и т. д. Требования эти носили умеренный характер, тем не менее реакция на забастовку была резкой и энергичной. Оперчекистские отделы составили по своим данным и по доносам списки участников акции. По этим спискам были произведены аресты вначале организаторов протеста, а затем и многих других забастовщиков. Постановлением тройки УНКВД по Архангельской области от 25 декабря 1937 г. на основании статьи 58-10-11 9 человек были приговорены к высшей мере наказания (расстрелу). 10 февраля и 1 марта 1938 г. приговор был приведен в исполнение.

1937 год- ЦК ВКП(б) разрешило карательным органам применять пытки в отношении подследственных,

подозреваемых в совершении политических преступлений.

Шифротелеграммой ЦК ВКП(б) местным партийным организациям, наркомам внутренних дел и начальникам управлений НКВД на местах от 10 января 1939 г. разъяснялось, что

«метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся врагов народа как совершенно правильный и целесообразный метод».

1937 год, 23 февраля — 5 марта — Пленум ЦК ВКП(б)

В докладе Сталина на пленуме «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» была сделана попытка теоретически обосновать политику массовых репрессий под тем предлогом, что по мере нашего продвижения вперед к социализму классовая борьба должна якобы все более и более обостряться.

При этом Сталин утверждал, что так учит история, так учит Ленин…

Начало Большого террора.

1937 год, 30 июля — нарком внутренних дел Н. Ежов подписал Оперативный приказ НКВД СССР № 00447

«Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». 31 июля приказ был утвержден особым постановлением Политбюро ЦК ВКП(б).

Все репрессируемые кулаки, уголовники и др. антисоветские элементы разбиваются на две категории:

а) к первой категории относятся все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов. Они подлежат немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на тройках, — РАССТРЕЛУ.

б) ко второй категории относятся все остальные менее активные, но все же враждебные элементы. Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них, заключению на те же сроки в тюрьмы по определению тройки.

— Приказ НКВД СССР № 00447. Книга памяти жертв политических репрессий. Ульяновск, 1996 г., стр. 766–780.

Планировалось репрессировать 265950 человек, из них 75950 по 1-й категории.

По Коми АССР предполагалось репрессировать 400 человек, из них 100 по 1-й категории.

Операцию по 1 категории указывалось начать 5 августа 1937 года и закончить в четырёхмесячный срок.

1937 год, 9 и 11 августа — Оперативным приказом НКВД № 00485 «Об операции по репрессированию членов польской военной организации в СССР» (утвержден постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) 09.08.1937 г. П51/564)

и закрытым письмом ГУГБ НКВД СССР № 59098 «О фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной и террористической деятельности польской разведки в СССР» от 11 августа 1937 г. была санкционирована волна репрессий против поляков, проживавших в СССР.

В республиках, краях и областях наряду с «тройками» для рассмотрения политических дел по спискам подозреваемых создавались «двойки» из представителя НКВД и секретаря территориальной партийной организации.

1937 год, 15 августа — вышел приказ НКВД СССР № 00486 о начале операции по репрессированию

членов семей изменников Родины.

С получением настоящего приказа приступить к репрессированию жен изменников родины, членов право-троцкистских шпионско-диверсионных организаций, осужденных военной коллегией и военными трибуналами по первой и второй категории, начиная с августа 1936 г.

Жены осужденных изменников Родины подлежат заключению в лагеря на сроки, в зависимости от степени социальной опасности, не менее как 5-8 лет.

Осужденных Особым совещанием жен изменников Родины направляют для отбытия наказания в специальное отделение Темниковского исправительно-трудового лагеря, по персональным нарядам ГУЛАГа НКВД СССР.

Социально опасные дети осужденных, в зависимости от их возраста, степени опасности и возможностей исправления, подлежат заключению в лагеря или исправительно-трудовые колонии НКВД или водворению в детские дома особого режима Наркомпросов республик

Всех оставшихся после осуждения детей-сирот размещать…в детских домах и яслях Наркомздравов республик.

— Приказ НКВД СССР № 00486. «Мемориал-аспект», № 2–3. Октябрь 1993 г.

Операция должна была завершиться к 25 октября 1937 г.

1937 год, 2 октября — ЦИК СССР принял постановление о повышении максимального срока наказания за

политические преступления (шпионаж, вредительство, диверсии) до 25 лет (знаменитый сталинский «четвертак»). Обосновывалась эта мера «обострением классовой борьбы» в стране и оживлением антисоветских элементов.

1937 год, 10 декабря — заместитель наркома внутренних дел СССР Рыжов подписал

приказ № 00765 «О реорганизации Ухто-Печорского лагеря НКВД», согласно которому устанавливалась временная переходная структура лагерей в Коми крае. Управление Ухтпечлага стало Управлением Ухто-Печорскими лагерями.

Так начался процесс реорганизации (разукрупнения) Ухтпечлага.

1937 год — в Воркутинском лаготделении насчитывалось 12122 заключённых.

К нему относились Воркутинский рудник, узкоколейная железная дорога, разведочные работы на Интинском месторождении угля, строительство Северной железной дороги от Воркуты до Кожвы, сельхоз «Кочмес», Оленьсовхоз, перевалочно-пересыльный пункт Адзьва-Вом, перевалочно-пересыльный пункт Усть-Уса и др.

Создание Воркутлага и усиление репрессий в Коми (1938—1941)

1937 год, декабрь — 1938 год, январь — Генеральная проверка деятельности Ухтпечлага, связанная с его реорганизацией.

В ходе проверок обнаружены грубейшие нарушения со стороны руководства Ухтпечлага «по всем направлениям».

Главными «вредителями», действовавшими по прямому указанию «врагов народа» Ежова, Бермана и других, были «назначены» начальник Ухтпечлага Я. М. Мороз и главный инженер Ю. К. Максимович.

Как раз в это время шла «чистка» верхушки НКВД, в том числе и ГУЛАГа, и Мороз с Максимовичем были «привязаны» к этим процессам.

Я. Мороз предвидел трагический исход и пытался оправдаться. Он направил в ГУЛАГ НКВД СССР и Коми ОК ВКП(б) отчёт под названием «Освоение Ухты и Печоры», в котором перечислил заслуги Ухтпечлага в освоении Севера. Но это не помогло.

Вопрос «О положении в Ухтпечлаге» обсуждался на бюро Коми Обкома ВКП(б). Члены бюро подчеркнули, что ещё в мае 1937 года XIV Коми областная партконференция лишила Мороза мандата делегата и вывела его из состава членов обкома ВКП(б) за великодержавное шовинистическое отношение к местным партийным и советским органам.

Я. М. Мороз был снят с работы и предан суду приказом НКВД СССР от 4 сентября 1938 года.

19 января 1940 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Я. М. Мороза к высшей мере наказания.

20 или 21 января Я. М. Мороз был расстрелян.

1938 год, январь-март — массовые расстрелы политзаключённых в Ухто-Печорском лагере («кашкетинские расстрелы»).

По приказу НКВД СССР № 00409 от 8 января 1938 г. в Москве была сформирована оперативная группа по борьбе с троцкистами во главе с работником 3-го отдела ГУЛАГа лейтенантом госбезопасности Е. И. Кашкетиным.

С января по апрель 1938 г. он находился в командировке в Усинском отделении Ухто-Печорского лагеря, с сентября по 20 декабря 1938 г. — в Ухто-Ижемском ИТЛ.

Цель командировки заключалась в арестах, допросах и физическом уничтожении политзаключённых указанных лагерей. При допросах широко применялись пытки.

Результаты командировки: расстреляно около 3000 человек.

29 января в районе ручья Ухтарка, недалеко от п. Чибью, были расстреляны 122 политзаключённых.

10 февраля — 88 человек.

27 февраля — 156 человек.

1 марта в районе старого кирпичного завода Воркутинского лагпункта на берег реки Юнь-Яга были согнаны 900 человек, участники 132-дневной голодовки.

Там было расстреляно — 173 человека (по некоторым данным 500 человек).

4 марта — в районе ручья Ухтарка расстреляно 166 человек.

11 марта — там же расстреляны ещё 128 человек.

21 марта — 319 человек.

29 марта — 212 человек.

14 апреля — 152 человека.

25 апреля — 88 человек.

1938 год, 10 мая — завершено разделение Ухто-Печорского лагеря по территориальному признаку.

Первое отделение Ухтпечлага (угольное) перешло во вновь образованный Воркуто-Печорский лагерь. Второе (радиевое) и третье (нефтяное) отошли к Ухтижемлагу. Четвёртое (сельскохозяйственное) и пятое (транспортное) были разделены между Устьвымлагом, Воркутлагом, Северным железнодорожным и Ухто-Ижемским лагерями.

Центром Воркуто-Печорского ИТЛ стал рабочий посёлок Воркута Ненецкого округа Архангельской области. С момента организации подчинялся ГУЛАГу, затем Управлению топливной промышленности ГУЛАГа. Со 2 июля 1941 по 24 октября 1941 г. находился в ведении Главного управления лагерей горной промышленности, затем Главного управления лагерей железнодорожного строительства.

Руководили лагерем с 1938 по 1956 гг. капитан Л. А. Тарханов, полковник М. М. Мальцев, полковник А. Д. Кухтиков, полковник С. И. Дегтев, полковник А. Н. Фадеев, подполковник Г. М. Прокопьев.

Лагерь занимался строительством угольных шахт, добычей угля, лесозаготовками, баржестроением, сельским хозяйством. Первоначально он состоял из 5 лаготделений (Усинского, Еджыд-Кыртинского, Воркутин­ского, Котласского и Архангельского), которые делились на лагпункты, командировки и подкомандировки, базы снабжения, пересыльные пункты, лазареты. Затем вместо отделений были созданы 3 строительных района: на Воркуте, в Инте и Еджыд-Кырте.

В IV квартале 1948 г. на баланс Воркутлага были переданы два совхоза в Горьковской области — «Мухтолово», «Сакко и Ванцетти», в которых работали 3978 человек: 2525 заключённых и 554 «вольнотарифников».

В начале 1949 г. из Воркутлага выделился Особый лагерь № 6 «Речной». Первоначально лимит наполнения лагеря был установлен в 15 тыс. заключённых, но в 1949 г. он был превзойден в пять раз и достиг 75 тыс. чел. Численность политзаключённых колебалась от 30 % к списочному составу (1938 г.) до 60 % (1948 г.).

1938 год, за год — Верховным судом Коми АССР осуждены

по статье 58-7 и 58-11 — 56 человек,

по статье 58-10, 58-11 и 58-12 — 209 человек.

Из них на срок лишения свободы свыше 10 лет были осуждены 40 чел., 10 лет получили 97 чел. (51,7 % от общего числа осужденных).

На срок от 5 до 10 лет осудили 59 человек (22,3 %), от 1 до 5 лет — 69 человек (26,0 %).

Социальный состав осужденных (по социальному положению) — 20 рабочих, 82 колхозника, 38 единоличников, 17 бывших кулаков и торговцев, 103 служащих.

Эти данные нельзя считать полными, потому что приговоры выносили и военные трибуналы, и Верховные суды РСФСР и СССР.

1939 год, за год — репрессивными органами Коми АССР были арестованы по статье 58 УК РСФСР 221 человек,

привлечены к ответственности 178 человек (в том числе по пункту 10 ч.1 — 96 чел., по пунктам 10 и 11 — 57 чел., по пунктам 2 и 11 — 15 чел., по пункту 7 — 10 человек).

Из них были оправданы по суду 17 арестованных, расстреляны 3 чел., получили срок лишения свободы от 2 до 5 лет 44 чел., от 5 до 10 лет — 76 чел., от 10 до 15 лет — 32 чел., свыше 15 лет — 4 человека.

1939 год, 2 декабря — нарком внутренних дел СССР Л. П. Берия отправил в ЦК ВКП(б) письмо № 5332 с предложением выселить до 15.02.1940

все семьи польских осадников с оккупированных Красной Армией территорий Восточной Польши, а также из западных областей УССР и БССР (более 27 тысяч семей).

1940 год, за первое полугодие — Верховный суда Коми АССР осудил по статье 58-7, 58-10 и 58-14 21 человек

и оправдал 5 обвиняемых. Так что доля привлеченных по 58-й статье была, в общем, небольшой.

Постоянные сессии Верховного суда при лагерях возбудили за этот же период 878 дел о преступлениях против порядка управления, в том числе по 58-й статье — 156 дел (17,8 %).

По этим делам были осуждены около 200 человек (в том числе приговорены к высшей мере наказания 9 чел., на срок до 5 лет — 84 чел., 5 лет получили 34 чел., от 5 до 10 лет — 14 чел., 10 лет — 25 чел.).

20 обвиняемых были оправданы и на 12 человек дела прекращены по разным причинам.

1940 год, август-сентябрь — по всей республике шли аресты коми — участников войны с Финляндией 1939—1940 гг.,

попавших в плен к финнам и вернувшихся домой после заключения мира. Их через ОСО при НКВД СССР по стандартной формулировке «за сдачу в плен белофиннам» приговаривали на 5 лет лишения свободы.

Воркутлаг в Великой отечественной войне (1941—1945)

1941 год, 22 июня — опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР «О военном положении».

Указ предоставлял военным властям право выселять в административном порядке из пределов местности, объявленной на военном положении, или из отдельных её пунктов лиц, признанных социально опасными как по своей преступной деятельности, так и по связям с преступной средой.

Приказом НКВД и Прокуратуры СССР № 00221 ужесточен режим в лагерях.

Расконвоированные заключённые загонялись в зоны, многих политзеков сняли с ответственных должностей и с работы по специальности; отбывших срок не освобождали, а оставляли в зоне «до окончания войны», участились повторные аресты. В зонах усилилась охрана, начальники лагерей и оперуполномоченные получили право неограниченных действий. В лагерях ухудшились питание, санитарное состояние и медобслуживание.

Введен 11-часовой день на тяжёлых работах и 12-часовой на остальных.

1941 год, 4 июля — НКВД и НКГБ СССР 4 июля 1941 г. разослало на места директиву о взятии на учёт

всех социально опасных элементов, проживающих на территориях, объявленных на военном положении, вместе с семьями. В разряд подозрительных попали советские немцы и финны, проживавшие на территории Ленинградской, Новгородской и Мурман­ской областей РСФСР. По решению военных советов соответствующих фронтов они подлежали депортации в отдаленные районы СССР, в том числе и в Коми АССР.

1941 год, 28 августа — Президиум Верховного Совета СССР принял Указ № 21-160 «О переселении немцев,

проживающих в районе Поволжья». Во исполнение Указа НКВД организовал массовую депортацию российских немцев в отдаленные районы Сибири, Казахстана и Средней Азии. Часть немецких переселенцев оказалась и в Коми АССР, где они работали в лесной промышленности, гражданском и промышленном строительстве.

1941 год, 17 ноября — приказом НКВД СССР № 001583 из Воркутинского ИТЛ выделен в самостоятельное

подразделение — Интинский лагерь.

С лета 1938 г. рудник Б. Инта с лагпунктом находился в составе Воркутлага. В новый ИТЛ перешли лагпункты Адзьва-вом (430 заключённых), Адак с домом младенца, Кожвинская перевалочная база, сельхозы Кедровый Шор и Красный Яг, рудник Еджыд-Кырта и Среднепечорские лесозаготовительные лагпункты Воркутлага.

Из Воркуты в Инту были отправлены пешим этапом 5746 заключённых, всего спецконтингент в III квартале 1942 г. по Инте составил 5.466 заключённых, в целом по Инталагу — 9.200. Из совхоза Мукерки (50 км от с. Адзьва-вом вниз по Усе) в Инту перебрасывают 200 мобилизованных немцев.

Лагерь занимался обустройством Интинского угольного месторождения. Максимальная численность заключённых — 20585 чел. (на 1 января 1947 г.), около 50 % из них составляли осужденные по 58-й статье УК РСФСР.

Первым начальником управления лагеря был назначен капитан госбезопасности М. С. Зду­нис.

1941 год в первом полугодии, то есть до начала войны бежало из Воркутлага 54 человека,

во втором полугодии — во время войны, из лагеря убежало 147 человек.

1942 год, 24 января — 28 февраля — восстание заключённых лагпункта «Лесорейд» Воркутлага в Усть-Усинском районе.

Это восстание получило название — «Усинское», также оно вошло в историю как первое восстание в истории ГУЛАГа.

Восстание началось утром. Поскольку у охраны и вольнонаёмных работников лагпункта был выходной день (суббота), начальник лагпункта М. Ретюнин, воспользовавшись уходом охранников в баню, разоружил дневального и забрал 12 винтовок, 4 нагана и 1780 патронов к ним. Затем охранников выгнали из бани и заперли в овоще­хранилище. Ретюнин собрал заключённых и объяснил цели и задачи восстания — захват райцентра, продвижение по трассе железной дороги Котлас — Воркута, чтобы поднять все лагеря в Коми АССР, уничтожить лагерную администрацию. После собрания 109 повстанцев двинулись через р. Уса к с. Усть-Уса, до которого было не более 5 км. На окраине разбились на группы и по заранее составленному плану атаковали РО НКВД, отделение связи и отделение госбанка. Во время боя подоспели 15 стрелков охраны из соседнего лагпункта «Паля-Куръя» с пулеметом и выбили восставших из села. К этому времени были убиты 14 и ранены 11 человек из состава РО НКВД, отделения госбанка и др. Из повстанцев погибли 9, ранен один и захвачены в плен 37 человек, к которым позже присоединился ещё 21 заключённый, сдавшиеся добровольно. М. Ретюнин ушёл вверх по Печоре в направлении п. Кожва, за­хватив в Усть-Усе 9 винтовок, 7 наганов, 2 маузера и 2 пистолета ТТ. 28 февраля в районе Усть-Усинского оленьего совхоза повстанцы дали последний бой преследователям, которые потеряли 16 человек убитыми и 7 ранеными. Потери заключённых составили 16 человек. Оставшиеся разбились на мелкие группы и одна за другой были уничтожены. Руководители восстания М. Ретюнин и Дунаев застрелились.

1942 год, 10 марта — Заместитель народного комиссара внутренних дел Союза ССР комиссар государственной безопасности

3 ранга КРУГЛОВ подписывает Директиву НКВД СССР № 105 «О продолжительности сна заключённых ИТЛ и ИТК НКВД»

Несмотря на приказ НКВД № 792/К от 8. ХII-1941 года и неоднократные указания ГУЛАГа НКВД СССР о том, что продолжительность сна для заключённых не должна быть менее 8-ми часов — в ряде лагерей и колоний это правило грубо нарушается. Заключённые фактически имеют время для сна 4-5 часов. В результате отсутствия нормального отдыха заключённые теряют работоспособность, переходят в категорию слабосильных, инвалидов и т. д.

КАТЕГОРИЧЕСКИ ПРИКАЗЫВАЮ:

Установить внутренний распорядок дня во всех лагерных подразделениях и колониях с таким расчётом, чтобы заключённый имел время для сна не менее 8-ми часов…

— Директива НКВД СССР № 105. ГАРФ. Ф.9401. Оп. 12 Д. 316. Лл. 73–73 об.

1943 год, 14 февраля — Приказом Народного Комиссара внутренних дел СССР № 0033 были приняты меры по улучшению

санитарных и бытовых условий лагерной жизни. Этот приказ предусматривал для заключённых:

 — трёхдневный отдых в месяц;

 — обязательное предоставление восьмичасового ежедневного непрерывного отдыха для сна;

 — обязательное ежедневное трёхразовое питание;

 — предоставление 2-х квадратных метров жилой площади и индивидуальных спальных мест на нарах вагонного типа;

 — обеспечение заключённых своевременной лечебной помощью и полной госпитализацией заболевших, требующих коечного лечения;

 — сокращение рабочего дня при сильных морозах, длительных переходах к месту работы и т. д.

Заявленные приказом улучшения не вводились одномоментно, а по мере наличия у руководства конкретного лагеря средств и возможностей.

Так к началу войны 80 % заключённых размещалось на сплошных двух- и трёхярусных нарах. В первый период войны (до 1943 года) жилая площадь в бараках составляла менее 1 квадратного метра на человека.

К августу 1944 года более 50 % лагерей и колоний полностью закончили переоборудование сплошных нар на двухярусные вагонного типа, обеспечив каждого заключённого индивидуальным спальным местом. Жилая площадь доведена в среднем до 1,8 кв. метра на одного заключённого.

К сентябрю 1947 года в местах заключения 90 % осужденных обеспечено индивидуальными спальными местами на нарах вагонного типа. Правда жилая площадь на одного заключённого снизилась до 1,7 кв. метра.

К июлю 1953 году средняя жилая площадь в бараке на одного заключённого достигла 2,62 кв. метра, но к июлю 1954 года она опять снизилась до 2,15 кв. метра.

Однако это средние цифры, а фактически во многих лагерях не достигались даже положенные 2 кв. метра, а в отдельных подразделениях лагерей Дальстроя даже в 1954 году жилая площадь на одного человека оставалась на уровне 0,9 кв. метра.

1943 год, март-апрель — в Воркутлаг из Волжского ИТЛ прибыл 3341 мобилизованный немец, в числе которых

были 288 коммунистов и комсомольцев.

Поскольку трудармейцы официально не были осуждены, они сохраняли все права советских граждан, гарантированные Конституцией 1936 г., за исключением права на свободу передвижения и выбора вида деятельности.

1943 год, 22 апреля — вышел указ Президиума Верховного Совета СССР от «О мерах наказания изменникам Родины

и предателям, о введении для этих лиц, как меры наказания, каторжных работ».

Согласно этому указу приказом НКВД СССР № 00968 от 11 июня 1943 года организованы отделения каторжных работ при Воркутинском, Норильском, Северовосточном (Дальстрой) и Карагандинском исправительно-трудовых лагерях НКВД. Численность заключённых в каторжных отделениях 10 тыс. человек.

Отделение каторжных работ при Воркутинском лагере организовывалось для использования на работах по строительству новых угольных шахт и на подземных работах в действующих шахтах;

Каторжные отделения на Воркуте были организованы с установлением особо строгого режима:

 — полная изоляция осужденных на каторжные работы от остального лагконтингента,

 — содержание каторжан в отдельных зонах усиленного режима,

 — использование каторжан на тяжёлых работах в угольных шахтах,

 — удлиненный рабочий день (на 1 час выше общелагерной нормы, при невыполнении нормы и за нарушение режима рабочий день мог быть удлинен ещё на 2 часа).

Каторжане не имели права носить «вольную» одежду (и даже иметь её при себе в бараках), им выдавали спецодежду: телогрейку, бушлат, ватные брюки, шапку-ушанку, чуни с калошами. Такая форма подходила для работы под землей независимо от времени года. На одежде в трёх местах (на спине, на брюках выше колена и на шапке-ушанке) пришивались номера. Каторжанам давали два вида срока — 15 или 20 лет.

Зоны каторжан были отделены от зон других заключённых, но на работе, в шахтах и на строительстве дорог заключённые разного статуса соединялись; при этом «начальниками» над каторжанами были, как правило, уголовники.

1943 год, весна и лето — численность лагерного населения быстро увеличивалась за счет «окруженцев», трудармейцев, каторжан.

В лагеря начинают прибывать осуждённые из Прибалтики, Западной Украины и Белоруссии, военнопленные — немцы, румыны, венгры и т. д.

Всего за годы репрессий в Воркуте отбывали свои сроки заключения представители 76 стран и народов.

После 1945 гола в большинстве лагпунктов, расположенных на территории Коми АССР, русские заключённые составляли меньшинство.

1943 год, 26 ноября — Президиум Верховного Совета Коми АССР принял указ «О преобразовании рабочего посёлка Воркута

Кожвинского района Коми АССР в город республиканского подчинения».

Вновь образованный город насчитывал около 50 тыс. жителей, из них 13 тыс. вольнонаёмных и 27 тыс. заключённых.

1944 год, декабрь — на расстоянии 19 км от Воркуты начато строительство шахт № 29 и № 30.

Для реализации строительства в 0,5 км от шахт создан отдельный лагерный пункт № 10 Воркутлага. Заключённые ОЛПа № 10 были кроме строительства шахт № 29 и № 30 были задействованы также на строительстве деревообрабатывающего комбината, а также добывали в карьере гравий для отсыпки автомобильной дороги. Первоначально ОЛП № 10 входил в систему Воркутстроя.

1945 год, 20 мая — В докладной записке заместителя наркома внутренних дел СССР В. В. Чернышева наркому внутренних дел СССР Л. П. Берии отмечено следующее:

Опыт присуждения к каторжным работам, проводившийся до настоящего времени, показывает, что большое количество осужденных каторжников являются нетрудоспособными (из 29.000 человек почти 10.000 нетрудоспособных) и не могут быть привлечены ни к каким работам, а тем более к каторжным.

Опыт работы с каторжниками в Воркутинском угольном лагере показывает, что осужденные к каторжным работам…, в условиях специального режима для каторжников, теряют перспективу выдержать до конца срока режим и условия каторжных работ. Отсюда моральная подавленность и полное отсутствие стимула для труда, а в результате труд каторжников значительно менее эффективен, чем труд обычных лагерников, при этом потеря трудоспособности через 5-6 лет почти обязательна.

— Докладная записка В.В. Чернышева. Архив НИПЦ «Мемориал».

1945 год, июнь — 1947 год, май — оперчекистский отдел Воркутлага организовал следственное дело

о подготовке политзаключёнными восстания в Воркутлаге осенью 1941 г.

Сценарий дела был типичным: террористическая группа антисоветски настроенных заключённых, связанная с московским шпионским центром, готовила разоружение лагерной охраны и поход на Москву для соединения с немецко-фашистскими войсками. Подпольное контрреволюционное правительство, созданное из воркутинских политзэков, готовилось на немецких штыках возглавить верховную власть в стране. Все большевистское руководство СССР подлежало физической ликвидации.

13 июня 1945 г. по этому делу в Воркуте был арестован А. И. Папава, бывший ректор пединститута в г. Кутаиси, осужденный ОСО в октябре 1936 г. на 5 лет лагерей по ст. 58-10 УК РСФСР и освободившийся из Воркутлага в октябре 1941 г. 23 месяца арестованный провел в следственном изоляторе. Следственное дело уже составляло 14 объемистых томов с признаниями 17-ти обвиняемых — политзаключённых довоенного набора, среди которых был и министр колчаковского правительства Капушевский.

Решением ОСО двое «главарей» мифического заговора получили по 10 лет лагерей, остальные — по 8 лет. Осужденных отправили из Воркутлага в другие места лишения свободы. А. И. Папава попал в Вятлаг, оттуда в январе 1950 г. — в Особый Минеральный ИТЛ (п. Инта), на 5-е лаготделение (ст. Предшахтная).

Воркутлаг и репрессивная система после войны (1946—1953)

1946 год, 27 апреля — согласно приказу МВД СССР № 00362 в исправительно-трудовых лагерях разрешено пополнение

состава военизированной охраны за счет наиболее проверенных заключённых, включенных в состав самоохраны. В результате этого в ряде лагерей, находящихся на территории Коми АССР, военизированная охрана на 70 % состояла из заключённых.

1946 год, 21-22 августа — в республике широко отмечалось 25-летие Коми автономии.

В связи с юбилеем Коми автономии Республиканская типография отпечатала тиражом 6000 экземпляров текст обращения великому вождю и учителю народов Советского Союза товарищу Сталину Иосифу Виссарионовичу.

В нём говорилось: «Под покровом непроходимых лесов, болот и вечной мерзлоты богатейшие кладовые природы веками ждали бесстрашных, с волею крепче стали, людей. Настойчивость и упорный труд советских людей победили недоступные ранее для человека недра далекого Севера. Волею партии и правительства по Вашему указанию, Иосиф Виссарионович, на Ухту, Усу, Чибью, Инту и Воркуту — через бескрайнюю тайгу, топкие болота, глухими тропами и по быстрым порожистым рекам пришли посланцы большевиков — строители нового северного индустриального района. Навсегда нарушена вековая тишина девственных печорских лесов и безлюдной тундры Заполярья. Чем дальше на Север, тем сильнее бьется пульс преобразовательной деятельности советского человека».

1947 год, июль — 1951 год, июль — за этот период на шахтах Печорского угольного бассейна

из-за крупных недостатков в технике безопасности погибли 422 заключённых и каторжан.

1948 год, 28 февраля — Министром Внутренних Дел СССР Генерал-полковником С. Кругловым подписан

Приказ МВД СССР № 00219 «Об организации особых лагерей МВД»

Постановлением Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 года № 416-159сс на Министерство внутренних дел СССР возложена организация особых лагерей в районе Колымы, на Дальнем Севере, Норильске, Коми АССР, в районе Караганды и в Темниках Мордовской АССР для содержания осужденных к лишению свободы шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и участников других антисоветских организаций и групп и лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям и вражеской деятельности.

Содержание в особых лагерях осужденных за другие преступления запрещено.

— Приказ МВД СССР № 00219. Архив НИПЦ «Мемориал»

Указанный контингент заключённых предписывалось полностью изолировать от остальной части осужденных, в том числе и в рабочих зонах. Как жилые, так и рабочие зоны надлежало специально оборудовать, чтобы исключить любую возможность побега.

С этой целью рекомендовалось ввести режим содержания, близкий к закрытому (тюремному) — соорудить решетки на окнах бараков, запирать бараки на ночь, запретить свободное перемещение заключённых в нерабочее время и т. д. Заключённых намечалось использовать на самых тяжёлых работах. Охрана особо опасных государственных преступников в лагерях возлагалась на конвойные войска МВД СССР.

Первоначально планировалось организовать пять таких лагерей с общим лимитом наполнения 145 тыс. чел.

В Коми, в районе Инты планировалось к 1 мая 1948 года создать в помещениях Интинлага МВД — особый лагерь МВД № 1 общей численностью на 25.000 заключённых.

1948 год, 16 марта — Подписан Приказ МВД СССР, МГБ СССР и Генерального Прокурора СССР № 00279/00108/72 сс

«Об организации особых лагерей и тюрем МВД для содержания особо опасных государственных преступников и о направлении последних по отбытии наказания в ссылку на поселение под надзор органов МГБ» которым в наряду с особыми лагерями для содержания особо опасных преступников создавались особые тюрьмы — в городах Владимире, Александровске и Верхне-Уральске.

1948 год, август — восстание заключённых Северо-Печорского ИТЛ на строительстве железной дороги Чум — Лабытнанги.

Это восстание некоторые историки путают с Воркутинским 1953 года.

1 мая 1947 г. на трассе будущей магистрали начались земляные работы. Рабочие колонны шли от ст. Чум Северной железной дороги на восток, вдоль правого берега реки Елец (приток Усы). Вскоре количество заключённых достигло 40 тыс. человек, среди которых было немало осужденных по 58-й статье. В самый разгар строительства, когда рабочие колонны и лагпункты восточного участка (со стороны Лабытнанги) уже соединились в районе лагпункта «Красный Камень» с колоннами западного участка, вспыхнуло восстание («массовое самоосвобождение заключённых», как писали в официальных документах).

Восставшие, основное ядро которых составили бывшие солдаты и офицеры Красной Армии («окруженцы») 37-й штрафной колонны при известковом карьере, расположенном в 30 км от ст. Чум, захватили несколько колонн и лагпунктов и продвигались в направлении Воркуты, намереваясь поднять на восстание заключённых Воркутлага. Другая часть повстанцев двинулась на восток, к Обской губе, надеясь захватить корабли и уйти в море. До Воркуты оставалось совсем немного — километров 50, но тут подоспели заградительные отряды МВД, авиация и танки.

Восстание было потоплено в крови, оставшихся в живых повстанцев (около 100 человек) отправили в штрафные зоны Воркуты, где они погибли от голода и болезней.

1948 год, 27 августа — приказом МВД СССР № 001040 на управление Воркутинского ИТЛ и комбината «Воркутуголь»

была возложена ответственность за организацию Особого лагеря № 6 «Речного» с лимитом наполнения на момент организации 10 тыс. чел. и через год — 25 тыс. чел.

Начальником управления лагеря был назначен подполковник Ф. И. Шунькин, которого через два года сменил бывший начальник Вятлага полковник А. Д. Кухтиков.

Лагерь обслуживал все работы комбината «Воркутуголь» (добыча угля на восточном крыле Воркутинского угольного месторождения — шахты № № 1, 8 (с открытия), 7, 12, 14 (с 16.10.48), 9-11, 40 (с 15.04.49), 6 (на 21.11.49), шахтоуправления № 1 и № 2, работы на кирпичных заводах № 1 и № 2 и карьерах, в сельхозе «Заполярный», ремонтных мастерских геологоразведочного управления Воркутлага, ремонтном электромеханическом заводе, деревообрабатывающем комбинате, строительстве ТЭЦ-2, в транспортном управлении комбината «Воркутуголь» и др.).

Другие названия: Особый лагерь № 6, Особлаг № 6, Речной лагерь

В разные годы существования лагеря в нём находилось от 15,0 до 37,7 тысяч заключённых.

Условиям содержания в этом лагере особо не изменились и остались близкие к каторжным.

1948 год, 26 октября — МГБ СССР и Прокуратурой СССР подписана директива № 66/241сс, согласно которой органы МГБ

были обязаны вновь арестовывать государственных преступников, уже отбывших наказание за совершенные ими преступления и освобожденных из мест заключения после окончания Великой Отечественной войны.

Причём этим лицам предъявлялось обвинение в том же самом преступлении, за которое они отбыли наказание, и по их делам вновь проводилось следствие.

1948 год, — отменен указ от 22 апреля 1943 г. о введении каторги.

Каторгу уже не присуждали, но тем, кто её получил до 1948 г., приходилось отбывать срок.

1949 год, 9 декабря — министр внутренних дел СССР своим приказом указал на необходимость резкого усиления надзора

за спецпереселенцами и выселенцами.

1950 год, 18 января — Совет Министров Коми АССР своим постановлением № 46 принял к сведению изменения

в Исправительно-трудовом кодексе РСФСР от 5 ноября 1949 г. и обязал районные и городские Советы руководствоваться в своей деятельности указаниями Совета Министров РСФСР. В лагерях начали отбирать детей, родившихся в зонах, по достижении ими 2-х лет (раньше можно было держать детей в домах младенца до 3-х лет). Это спровоцировало многочисленные «мамкины бунты» в женских зонах лагерей.

1950 год, 6 апреля — Указом Президиума Верховного Совета СССР на категорию высланных членов семей

украинских националистов, бандитов и их пособников распространено правило об уголовной ответственности за побег из мест высылки — 20 лет каторжных работ.

Совет Министров СССР издал постановление об оставлении на вечном поселении «членов семей украинских националистов, бандитов и их пособников» в местах их высылки.

К этому времени на территории Коми АССР находилось 3198 человек — высланных «оуновцев», в том числе 724 несовершеннолетних.

1950 год, 29 апреля — Приказом МВД СССР 00273 заключённым начали выплачивать заработную плату.

Питание и вещевое довольствие переносились в денежную часть сметы доходов и расходов лагерей.

1950 год, 16 июля — введены должностные оклады и тарифы с понижающим коэффициентом.

Заработки были небольшими — около 200—300 руб. в месяц, а с учётом штрафов и вычетов и того меньше.

1951 год, 7 мая — ОЛП № 10 шахты № 29 переходит из системы Воруктстроя в Особый лагерь № 6 «Речной» (Речлаг).

1951 год, 1 января — в Речлаге содержались:

осуждённые за «контрреволюционные преступления» — 35418 человек (99,9 % списочного состава заключённых),

из них 7892 человека (22,3 %) за «предательство и пособничество немецким оккупантам».

11843 человека (33,4 %) были осуждены на каторжные работы.

23681 человека (66,8 %) имели срок более 10 лет, из них срок более 20 лет имели 10639 человек (более 30 %)

Национальный состав Речлага:

 — украинцы — 14202 человека (40,1 %)

 — русские — 5242 человека (14,8 %)

 — литовцы — 4344 человека (12,3 %)

 — эстонцы — 2038 человек (5,7 %)

 — латыши — 1966 человек (5,5 %)

 — белорусы — 1493 человека (4,2 %)

 — поляки — 1117 человек (3,2 %)

 — немцы — 441 человек (1,2 %)

1952 год, 1 марта — В ОЛП № 10 шахты № 29 заключённых — 3095; женщин заключённых нет.

Лагерный пункт имеет адрес — почтовый ящик 223/41-р. Расстояние от лагеря до управления Речлага 24 километра. Ближайшая железнодорожная станция — «шахта № 29», расстояние от неё до лагеря — 0,5 километра.

В бараке на одного заключённого приходится 1,2 кв. метра полезной площади (источник — Архив Управления исполнения наказаний Минюста РФ по Республике Коми).

1953 год — в Речном лагере МВД СССР насчитывается 17 лагерных отделений.

1953 год, 5 марта — умер Сталин.

1953 год, 18 марта — принято постановление Совета Министров СССР «О передаче производственно-хозяйственной деятельности

управлений лагерей и колоний МВД СССР министерствам и ведомствам СССР». Начало демонтажа системы ГУЛАГа.

28 марта ГУЛАГ был передан в подчинение Министерства юстиции СССР.

30 мая все коммунисты, состоявшие на учёте в подразделениях ГУЛАГа, были переданы территориальным партийным организациям.

Но 28 января 1954 г. ГУЛАГ опять был возвращён МВД СССР.

1953 год, 26 марта — в Президиум ЦК КПСС поступает докладная записка Л. П. Берии.

В записке указано, что в исправительно-трудовых лагерях, колониях и тюрьмах содержится более 2,5 миллионов заключённых. Из них особо опасных государственных преступников (осуждённые за шпионаж, контрреволюционные преступления) — 220 тысяч человек.

Предложено освободить по амнистии заключённых, имеющих срок наказания до 5 лет. Осуждённым на срок более 5 лет сократить срок наказания вдвое.

1953 год, 27 марта — Президиум Верховного совета СССР издал указ «Об амнистии», в соответствии с которым

было прекращено около 400 тыс. уголовных дел и выпущено на свободу свыше 1 млн человек (в основном осуждённых по уголовным статьям).

Из лагерей, дислоцированных на территории Коми АССР, освободились по амнистии за 1953 год более 15 тысяч заключённых. В результате амнистии на 1 января 1954 года в Воркутлаге остались 33087 заключённых (на 1января 1953 года списочный состав лагеря — 36861 чел.). В то же время численность заключённых Особых лагерей, наоборот, увеличилась.

1953 год, 11 апреля — комбинат «Воркутауголь» был передан из ведения МВД СССР в ведение Министерства угольной промышленности.

Холодное лето 1953 года (Начало забастовки в Воркуте)

Реконструкция событий воспроизведена на основе рассекреченных документов НКВД-МВД и рассказов очевидцев.

Смерть Сталина в 1953 году в лагерях приняли с воодушевлением. Заключённые с нетерпением ждали ослабления режима и пересмотра дел невинно осужденных.

Но амнистию в конце марта дали только уголовникам и заключённым с малыми сроками лишения свободы (а таких в Речлаге было очень мало: 2-3 человека в бригаде). Ожидания политических заключённых оказались обманутыми, и это вызвало разочарование, обиду, гнев, резко ускорило начало восстания.

События лета 1953 года в Воркуте вошли в историю под названием «Воркутинское восстание».

Примерно одновременно (26 мая-4 августа 1953 года) аналогичные события происходили в Норильске в особом лагере № 2 «Горный». События в Норильске тоже вошли в историю как восстание, но «Норильское».

Однако термин «восстание» используемое при описании обоих событий неточен.

Восставшие не имели оружия, более того, добровольно отказались от различных попыток вооружить их, а также не поддавались на различные провокации к активным действиям.

Официальные термины МВД тех лет — «бандитизм», «мятеж», «волынка» и «массовое неповиновение» соответствовали желанию руководства видеть в протесте заключённых лишь саботаж и массовое хулиганство, беспорядок, анархию и оправдать жестокое подавление бастующих.

Словом «забастовка» тоже полностью не исчерпывает смысл событий, хотя основной формой протеста против бесчеловечного режима Речлага и Горлага летом 1953 года стал отказ заключённых выходить на работу.

Никто уже не представлял себе возможность сменить советский строй, да и убегать было особо некуда.

Руководители забастовки были вынуждены действовать в рамках существующей в то время советской законности.

Протестное движение в лагерях ГУЛАГА в то время выражалось в следующих формах: митинги и собрания заключённых для выработки общих требований, массовая голодовка, невыход на работу, «выдача на гора порожняка» у горняков, письма, жалобы, заявления, просьбы, обращения в Советское правительство и к «товарищу Сталину» и многое другое.

июнь

Со стороны заключённых Речного лагеря стали возникать случаи групповых отказов от выхода на работу и неподчинения требованиям лагерной администрации.

16 июня

Начальником управления Речного лагеря назначен генерал-майор Деревянко А. А.

26 июня

В Москве арестован Л. И. Берия. После его ареста оперработники отделов МГБ в Речлаге ужесточили репрессии во вверенных им лаготделениях и лагпунктах.

29 июня

15604 заключённых 6-ти лагерных отделений отказывались выходить на работу.

30 июня

На шахте «Капитальная» (лагерное отделение № 1) были обнаружены листовки с призывами к заключённым «Не давать угля», «Свободу заключённым».

В производственной зоне шахты № 40 (лагерное отделение № 5) на стене была обнаружена надпись «Не давать угля, пока не будет амнистии». Аналогичные надписи стали появляться на вагонетках, выходящих из шахты на поверхность. Вагонетки с такими надписями выходили из шахты на поверхность пустые, без угля.

17 июля

На шахте «Капитальная» группа заключённых тяжело избила десятника заключённого Еднобика за то, что он призывал заключённых прекратить саботаж. В связи с этим, в тот же день все десятники второй смены, из-за боязни расправы над ними, спускаться в шахту отказались.

19 июля

350 заключённых лагерного отделения № 2 отказались выйти на работу и потребовали прибыть к ним начальника Управления лагеря и прокурора.

Прибывшим начальнику Управления лагеря и прокурору заключённые заявили, что они свои требования им излагать не желают, так как на месте их вопросы решить все равно никто не может и они никому не доверяют, поэтому требуют приезда в Воркуту представителей Правительства и ЦК КПСС.

21 июля

В зоне лагерных отделений № 1, 6 обнаружены листовки с требованиями о полной амнистии. Листовки подписывались «Комитет действия».

22 июля

1500 заключённых первой и второй смены лагерного отделения № 2 отказались выходить на работу в шахту № 7, заявив: «Пока не прибудет в Воркуту представитель ЦК КПСС, на работу не выйдем».

23 июля

Число отказчиков от работы в лагерном отделении № 2 возросло до трёх тысяч человек.

24 июля

во всех лагерных отделениях, в соответствии с полученным указанием МВД СССР, было объявлено о введении для заключённых Речного лагеря ряда льгот, в частности:

 — о введении девятичасового рабочего дня;

 — о снятии номеров с одежды;

 — о разрешении свиданий с родственниками;

 — о разрешении переписки с родными;

 — о разрешении перевода заработанных денег своим семьям;

 — об увеличении выдачи денег с лицевых счетов до 300 рублей в месяц.

25 июля

8700 заключённых лагерных отделений № 2, 3 и 6 не вышли на работу. На шахтах № 7, 12, 14 и 16 и строительстве ТЭЦ-2 все работы остановлены.

26 июля — первая кровь

Заключённые лагерного отделения № 3 напали на штрафной изолятор и освободили 77 активных участников акции неповиновения.

При нападении заключённых на штрафной изолятор охраной было применено оружие. Два заключённых убито и два ранено.

28 июля

К забастовке примкнули заключённые лагерного отделения № 13, работавшие на шахте № 30.

Среди заключённых распространился призыв: «Нам идут на уступки, а раз этого мы добились, то добьемся своей цели. На удочку приказа о льготах не идите и никаким провокациям не поддавайтесь. Нам нужна воля и мы хотим, чтобы из ЦК КПСС нам сказали о наших сроках…»

В лагерных отделениях № 2, 3 создаются забастовочные штабы.

Штаба лагерного отделения № 2 возглавил заключённый Кендзерский Ф. Ф., бывший капитан польской армии, осужденный в 1949 году по ст. 58-1"б" УК РСФСР на 15 лет.

Штаб лагерного отделения № 3 возглавил Колесников В. А, бывший полковник госбезопасности, осужденный 12 марта 1953 года военным трибуналом войск МГБ Московской области на 25 лет.

В лагерном отделении № 10 на шахте № 29 создан «Местный забастовочный комитет», в который вошли Э. А. Буца, И. Р. Рипецкий, В. К. Малюшенко, В. Ф. Камашев и другие. На 26.07.1953 общая численность заключённых ОЛПа № 10 составляла 2771 человек.

29 и 30 июля

Прибывшей из Москвы Комиссией МВД СССР во главе с заместителем министра внутренних дел СССР генералом армии Масленниковым И. И. проведены переговоры с заключёнными во всех бастующих лагерных отделениях.

В ходе переговоров комиссией отмечено, что «организаторы саботажа в лагерном отделении № 10 вели более дерзко и вызывающе».

Их основное требование — немедленно решить вопрос о массовом пересмотре дел и об освобождении из лагеря всех заключённых.

В то же время, параллельно с переговорами комиссией МВД разработан план операций по ликвидации забастовки и изъятию организаторов саботажа в каждом лаготделени.

Ведётся подготовка дополнительных лагерных пунктов для размещения в них изъятых заключённых.

31 июля

В 10 часов утра комиссия приступила к операции в лагерном отделении № 2.

Вначале по местной лагерной трансляционной сети было предложено заключённым прекратить волынку и всем выйти через центральную вахту из жилой зоны. Одновременно заключённые были предупреждены, что в случае нападения их на конвой, будет применено оружие.

Вначале произошло замешательство, но когда в зону ввели безоружных надзирателей и заключённые увидели, что они окружены усиленной войсковой охраной, одиночками и группами стали выходить через ворота за зону, где они тут же группами по 100 человек брались под конвой и направлялись в тундру для фильтрации.

После того как были изъяты организаторы и активные участники забастовки, остальная масса заключённых была водворена обратно в зону. После этого в лагере был восстановлен нормальный порядок и в вечерню смену заключённые вышли на работу.

Заключённые лагерных отделений № 3, 4, 13 после проведенных с ними бесед, прекратили забастовку, вышли на работу и стали выполнять указания лагерной администрации.

Изъятие организаторов и активных участников забастовки в этих отделениях было произведено постепенно.

В лагерном отделении № 16 заключённые сами связали организаторов и руководителей забастовки, привели их к администрации лагерного отделения, заявив, что они «не хотят участвовать в саботаже и просят убрать от них этих саботажников». После этого заключённые забастовки прекратили и вышли на работу.

В лагерном отделении № 10 организаторы забастовки, несмотря на проведенную нами разъяснительную работу отказались прекратить забастовку.

Руководители забастовки приняли решение о недопущении действий провоцирующих администрацию применить оружие.

События 1 августа 1953 года. Лагерное отделение № 10, шахта № 29

В 5 часов в лагере была объявлена общая тревога. Все заняли свои, заранее обдуманные места для обороны. Издалека, в просторах тундры виднелась приближающаяся к нам колонна больших грузовых автомашин. Их было 12.

Вскоре прибыл на легковой машине начальник Управления лагеря Деревянко. Его автомобиль сопровождали два грузовика с солдатами войск МВД.

Все заключённые, 3,2 тысячи человек, собрались в полосе ворот лагеря.

В 10 часов утра Деревянко призвал заключённых прекратить сопротивление и разъяснил об ответственности заключённых, если они будут продолжать беспорядки. Заключённым, не желающим поддерживать саботажников, было предложено выходить за зону через центральную вахту.

Текли минуты, тяжёлые и длинные, как вечность. Люди с обеих сторон стояли молча и не двигаясь.

В жилой зоне лагеря в 50 метрах от выходных ворот собралось 350—400 бастующих. В жилую зону введено без оружия 50 надзирателей.

Увидев вошедших в жилую зону надзирателей, забастовщики стали ломать забор, и используя доски, как щиты вытеснили надзирателей из жилой зоны.

При попытке рассеять и оттеснить от ворот приблизившуюся большую группу заключённых струей воды из шланга пожарной машины заключённые выхватили у них пожарный рукав и пытались отобрать у одного из пожарников топор.

Приближение бастующих к выходным воротам на расстоянии 5 метров было расценено комиссией как факт «явного прорыва за зону» и была дана команда на применение оружия: «Автоматчики на выход».

По этой команде с вышек по заключённым ударили пулеметы, заблаговременно туда поднятые. За пулеметами были офицеры МВД.

При применении оружия было убито 53 и ранено 135 заключённых, из них 83 человека ранены легко.

По национальному составу среди убитых было 31 украинцев, 11 литовцев, 2 эстонца, 2 немца, 1 белорус, 1 австриец, 2 поляка, 2 латыша.

В официальным докладе МВД указывалось, что убито убито и умерло от ран 42 заключённых и получили ранения разной степени 138 заключённых.

Стачечный комитет лагерного отделения № 10 шахты № 29

Буца Эдвард Антонович

Родился в 1926 в с. Надыбы (г. Самбор, Львовское воеводство, совр. Украина). Поляк, беспартийный. Был осужден по статье 54-1а, приговорен к 20 годам каторжных работ. С 1951 отбывал заключение в ОЛП № 10 Речлага. Глава межнационального стачечного комитета, организованного 28 июля 1953 во время забастовки заключённых в ОЛП № 10. После вооружённого подавления забастовки 1 августа 1953 Б. вместе с другими членами стачечного комитета был переведен в ОЛП № 9. 31.12.1953 осужден Спецлагсудом по ст.59-2 ч.1 (организация вооружённого восстания), приговорен к 10 годам заключения.

Виноградов Валентин Евстигнеевич

Родился в 1925 в д. Псковка Псковской обл. Беспартийный; на момент ареста работал помощником механика парохода № 03331. По статье 58-1а осужден как шпион Америки, приговорен к 10 годам заключения и 3 годам поражения в правах. С 30.01.1951 отбывал наказание в ОЛП № 10 Речлага. Член стачечного комитета, организованного 28.07.1953 во время забастовки заключённых в ОЛП № 10. После вооружённого подавления забастовки 1.08.1953 В. вместе с другими членами стачечного комитета был переведен в ОЛП № 9. 31.12.1953 осужден Спецлагсудом ИТЛ «Ж» по ст.59-2 ч.1 (организация вооружённого восстания), приговорен к 2 годам заключения.

Гауэр Евгений Николаевич

Родился в 1927 в г. Молочанск Запорожской обл. Беспартийный. Осужден ОСО МГБ СССР, по ст. 19, 58-9, 58-10 ч.1 приговорен к 10 годам заключения. С 24.01.1951 отбывал заключение в ОЛП № 10 Речлага. Участник межнационального стачечного комитета, организованного 28.07.1953 во время забастовки заключённых в ОЛП № 10. После вооружённого подавления забастовки 1.08.1953 Б. был переведен в ОЛП № 43.

Гук Василий Семенович

Родился в 1915 в с. Шишеровичи Дрогобычевской обл. УССР. Беспартийный; на момент ареста работал учителем. Осужден Военным трибуналом войск НКВД, по ст.54-1а приговорен к 25 годам заключения и 5 годам поражения в правах. С 11.03.1951 отбывал наказание в ОЛП № 10 Речлага. Член межнационального стачечного комитета, организованного 28.07.1953 во время забастовки заключённых в ОЛП № 10. Убит во время вооружённого подавления забастовки 1.08.1953.

Рипецкий Иосиф Романович

Родился в 1920 в с. Глинки Станиславской обл. (совр. Украина). Украинец, беспартийный. Осужден согласно Указу Президиума ВС СССР от 19.04.1943 как украинский националист, приговорен к 15 годам каторжных работ. 27.01.2951 прибыл в ОЛП № 10 Речлага. Секретарь межнационального стачечного комитета, организованного 28.07.1953 во время забастовки заключённых в ОЛП № 10. После вооружённого подавления забастовки 1.08.1953 Р. вместе с другими членами стачечного комитета был переведен в ОЛП № 9. 31.12.1953 осужден Спецлагсудом по ст.59-2 (организация вооружённого восстания), приговорен к 10 годам заключения.

Последствия событий 1953 года (1953—1960)

1953 год, 3 августа — 10 сентября — оперчекистский отдел Речлага возбудил дело № 92 по факту организации массового

контрреволюционного саботажа политзаключённых 10-го лаготделения Речлага (при шахте № 29). По делу № 92 проходили 14 организаторов массовой забастовки.

Решением военного трибунала войск МГБ Коми АССР все они были приговорены к длительным срокам лишения свободы.

В результате проведенных мероприятий во всех лагерных отделениях 29 человек были арестованы как «организаторы саботажа» и 280 активных участников и подстрекателей оформлены для водворения на тюремный режим.

883 заключённых размещены отдельно от всех других заключённых в двух вновь организованных лагерных пунктах.

Для предотвращения массовых беспорядков существующие лагерные отделения разукрупнены путём организации в составе отделений лагерных пунктов, численностью не свыше 1500 заключённых в каждом пункте.

События в Норильске развивавшиеся примерно по аналогичному сценарию были более кровопролитны.

По официальным данным было убито 123 человека, ранено 242.

Однако события произошедшие в городах Воркута и Норильска летом 1953 года имели и положительные последствия.

1953 год, 1 сентября — неопубликованным указом Президиума Верховного Совета СССР было упразднено Особое совещание при НКВД СССР.

Начался пересмотр дел политзаключённых (главное требование забастовщиков Воркуты).

1953 год — за год из исправительно-трудовых лагерей и колоний допущено 706 случаев побегов,

с общим количеством 1.025 бежавших заключённых, из которых на 1 января 1954 года остались незадержанными 206 человек.

Введение заработной платы в корне изменило существовавшие до 1950 года методы поощрения труда заключённых.

В 1953 году средний заработок заключённых по всем лагерям и колониям составил 324 руб. 04 коп., в том числе выдача на руки — 129 руб. 25 коп.

Из общего числа работающих заключённых в 1953 году в среднем в месяц получили: гарантированный десятипроцентный минимум заработка — 9,4 % работавших заключённых, по 75 руб. получили 20,3 %, от 75 до 100 руб. — 12,8 %, от 100 до 200 руб. — 25,8 %, от 200 до 300 руб. — 10,7 % работавших заключённых.

Около 5 тысяч заключённых получили на руки 750—1000 руб., а 1319 человек получали в месяц свыше 1000 рублей.

1954 год, 1 января — В Особом лагере № 6 «Речном» содержится 37.654 заключённых и все на особом режиме содержания.

1954 год, февраль — В 56 отделении Воркутлага, в результате притеснения работающих заключённых со стороны

уголовников, произошла массовая драка между заключёнными.

Расследование показало, что долгое время в этом лагере орудовал уголовники, а лагерная администрация мер не принимала. Заключённые сами решили расправиться с бандитами. Во время драки, в которой участвовало свыше 500 человек, было убито два заключённых и многие ранены.

1954 год, 1 февраля — 1-му секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущеву поступило Письмо Генерального прокурора СССР Р. А. Руденко,

Министра внутренних дел СССР С. Н. Круглова и Министра юстиции СССР К. П. Горшенина о пересмотре дел на осужденных за контрреволюционные преступления

Совершенно секретно

По имеющимся в МВД СССР данным, за период с 1921 года по настоящее время за контрреволюционные преступления было осуждено Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым Совещанием, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами 3.777.380 человек, в том числе:

к ВМН (высшей мере наказания) — 642.980 человек,

к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже — 2.369.220 человек,

в ссылку и высылку — 765.180 человек.

В настоящее время в лагерях и тюрьмах содержится заключённых, осужденных за контрреволюционные преступления, — 467.946 человек и, кроме того, находятся в ссылке после отбытия наказания за контрреволюционные преступления, направленных по директиве МГБ и Прокуратуры СССР — 62.462 человека.

В целях выявления случаев необоснованного осуждения граждан и последующей их реабилитации считаем необходимым специально пересмотреть все архивно-следственные дела на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления.

Всю работу по пересмотру дел закончить в 8-месячный срок и о результатах доложить ЦК КПСС.

— Письмо Р.А. Руденко, С.Н. Круглова и К.П. Горшенина. ГАРФ. Ф. 94016. Оп. 26. Д. 4506. Лл. 30–37. Заверенная копия.

1954 год, 8-23 февраля — В соответствии с приказом МВД СССР от 8 февраля 1954 года № 0095 проведена передача

особых лагерей МВД из ведения Тюремного управления МВД СССР в ведение Главного Управления исправительно-трудовых лагерей и колоний МВД СССР.

1954 год, 16 мая — вышел приказ МВД № 00305 (совершенно секретно)о распространении на заключённых особлагов

инструкции по режиму содержания общего контингента:

 — отмена особого режима,

 — снятие ограничений на письма и посылки,

 — разрешение свиданий

1954 год, 26 мая — вышел приказ министра внутренних дел № 00445 (совершенно секретно) «Об объединении Особого лагеря № 6

и Воркутинского ИТЛ МВД в целях сокращения расходов на содержание административно-управленческого аппарата».

Аппараты управлений Особого лагеря и Воркутинского ИТЛ МВД (лагеря обычного режима)объединились в единое Управление Воркутинского ИТЛ.

Казалось бы, после этого Речлаг как особый лагерь строгого режима должен был перестать существовать. Но нет, в одном из пунктов этого приказа значится, что «заключённых особого контингента содержать в отдельных лагерных подразделениях и использовать на работах изолированно от заключённых общего режима».

1954 год, 26 июня — с помощью 1600 солдат МВД и 5-ти танков жестоко подавлено массовое неповиновение заключённых

в Степном лагере МВД (Казахстан), продолжавшееся 40 дней (так называемое «Кенгирское восстание»).

В массовом неповиновении принимали участие заключённые двух мужских и одного женского лагерных пунктов, в которых содержались 5392 заключённых, из них 43 % женщин. Основную массу заключённых в лагерном отделении (72 %) составляли осужденные за измену Родине и другие тяжкие преступления (оуновцы, прибалтийские националисты).

По уточненным данным, число погибших при штурме заключённых составило 37 чел., раненых 61, из них 9 скончались; убитых и раненных среди штурмовавших (3 дивизиона внутренней охраны — 1600 чел.) не оказалось, 40 человек получили незначительные повреждения и ушибы.

1954 год, 10 июля — Председателем Совета Министров СССР Г. Маленковым подписано

Распоряжение Совета Министров СССР об исправительно-трудовых лагерях и колониях № 7688-рс, которым

одобрено представленное МВД СССР Положение об исправительно-трудовых лагерях и колониях.

Этим постановлением предписывалось создание в системе ГУЛАГа исправительно-трудовых колоний.

В исправительно-трудовых колониях содержатся:

а) лица, осужденные к лишению свободы на срок до 3 лет;

б) лица, осужденные впервые за должностные, хозяйственные и другие не особо опасные преступления;

в) лица, переводимые из детских трудовых колоний для дальнейшего отбытия наказания.

Все остальные осужденные к лишению свободы отбывают наказание в исправительно-трудовых лагерях.

— Распоряжение Совета Министров СССР № 7688-рс. ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 1а. Д. 527. Лл. 330–340.

В исправительно-трудовых колониях, в отличие от лагерей, вводился облегченный режим отбывания наказания.

Облегченный режим включал в себя;

 — проживание в жилой зоне без внешней охраны, под наблюдением надзирательского состава;

 — следование на работу и возвращение с работы в составе бригад под наблюдением надзирателя или самостоятельно;

 — предоставление лучшим из числа заключённых права проведения дней отдыха за пределами колонии.

1955 год — в составе Воркутинского горотдела МВД открылись Комсомоль­ское и Горняцкое поселковые отделения.

Бывший начальник Воркутинского горотдела МВД С. А. Трусов писал в своих воспоминаниях:

«Трудно было поддерживать и соблюдать требуемый паспортный режим… Гражданам, освобожденным из мест лишения свободы, выдавались в основном не паспорта, а временные удостоверения, так как выезд за пределы республики им без специального пропуска не разрешался, и вся эта категория оседала в Воркуте и в окружающих её шахтерских посёлках. С помощью руководства режимно-оперативного отдела (начальник Рудоминский), политотдела комбината (начальник Иванов) и особенно помощника начальника политотдела по комсомолу В. Прискока проводились частые проверки во всех посёлках и в самой Воркуте. Устанавливали и задерживали сотни лиц без прописки, без работы…».

1955 год, 26 августа — Совет министров СССР принял постановление о переводе шахт комбината «Воркутауголь»

на вольнонаёмную рабочую силу. Этот перевод был закончен в 1960 году.

1955 год, 17 сентября — Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О снятии с учёта спецпоселенцев-власовцев,

немецких пособников и фольксдойче».

1955 год, 24 ноября — Совет Министров СССР принял постановление «О снятии с учёта спецпоселения греков -

граждан СССР, выселенных в 1949 г. из Грузинской ССР».

1955 год, 13 декабря — вышел Указ Президиумом Верховного Совета СССР «О снятии ограничений в правовом положении с немцев

и членов их семей, находящихся на спецпоселении». В соответствии с указом началось освобождение из лагерей немцев.

Однако немцам было запрещено возвращаться в места довоенного проживания (АССР Немцев Поволжья была расформирован 28 августа 1941 года).

Различные категории депортированных литовцев, латышей, эстонцев освобождались со спецпоселения поэтапно. Большинство из них вернулись на родину по инициативе правительств уже социалистических Литвы, Латвии и Эстонии.

Вскоре была отменена административная ссылка в отношении корейцев, выселенных в 1937 г. с Дальнего Востока, а также ингерманландцев и финнов, принудительно эвакуированных в 1942 г. из Ленинградской области. Всего с 1.07.1954 по 1.07.1957 г. из ссылки и спецпоселений были освобождены 2.554.630 чел.

1956 год, 10 марта — Указом Президиума Верховного Совета СССР отменен Указ от 21 февраля 1948 г.

«О направлении особо опасных государственных преступников по отбытии наказания в ссылку на поселение в отдаленные местности СССР» и установлено, что «впредь направление в ссылку может иметь место только по приговорам судов».

Было разрешено воссоединение семей литовских, латвийских и эстонских националистов, которые отбыли срок наказания и находились на спецпоселении. Всех остальных бывших политзаключённых, находившихся в ссылке, надлежало немедленно освободить.

1956 год, 17 марта — постановлением Совета Министров СССР были сняты со спецпоселения калмыки.

1956 год, 27 марта — постановлением Совета Министров СССР были сняты со спецпоселения греки, болгары и армяне,

которых обвиняли в пособничестве немецким оккупантам.

1956 год, 28 апреля — постановлением Совета Министров СССР были сняты со спецпоселения крымские татары, балкарцы, турки,

курды, хемшилы

1956 год, 15 мая — принято постановление Совета Министров СССР «О снятии ограничений по спецпоселению с членов семей

украинских и белорусских националистов, освобожденных из ссылки на поселение».

1956 год, 16 июля — постановлением Совета Министров СССР были сняты со спецпоселения чеченцы, ингуши, карачаевцы.

1956 год, 22 сентября — Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О снятии с учёта спецпоселения некоторых категорий

иноподданных, лиц, не имеющих гражданства и бывших иноподданных, принятых в советское гражданство». Указ касался судеб около 20 тыс. репрессированных, в том числе в Коми АССР на спецпоселении находились к этому времени около тысячи человек.

1956 год, 25 октября — ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли совместное постановление № 1443—719 с,

в котором признавалось нецелесообразным дальнейшее сохранение ИТЛ «как необеспечивающих выполнение важнейшей государственной задачи — перевоспитания заключённых в труде».

Все лагеря подлежали реорганизации в исправительно-трудовые колонии и передавались в подчинение МВД союзных республик по территориальной принадлежности.

1957 год, 1 марта — приказом МВД СССР № 34 ставилась задача создания и развития собственной производственной базы

исправительно-трудовых учреждений МВД. Это означало возврат к порядку, существовавшему до 1953 г. Таким образом, результаты реорганизации системы ИТУ, проводившейся в 1953 — 56 гг., были признаны неудовлетворительными.

1957 год, 2 октября — МВД СССР представило в ЦК КПСС доклад о положении дел с содержанием заключённых,

осужденных за контрреволюционные преступления.

Министерством внутренних дел СССР проведена работа по сосредоточению заключённых, осужденных за контрреволюционные преступления, в Воркутинском, Дубравном, Озерном и Сибирском исправительно-трудовых лагерях.

В исправительно-трудовых учреждениях МВД СССР по состоянию на 15 сентября 1957 года содержится 133765 осужденных за контрреволюционные преступления.

Из общего количества заключённых, проживающих за зоной, в 1954—1956 годах было переведено 2433 человек или 87,4 %. Остальные переведены в 1957 году. Перевод заключённых на жительство вне зоны произведен в строгом соответствии с Положением об исправительно-трудовых лагерях и колониях МВД. Все эти лица отбыли не менее одной трети срока наказания, хорошо работают, не нарушают дисциплины; данных об их антисоветских настроениях не имеется.

Осужденные за контрреволюционные преступления продолжительное время используются на высококвалифицированных работах. В Воркутинской ИТЛ они работают на шахтах комбината «Воркутуголь», в Печорском ИТЛ — на шахтах комбината «Интауголь»…

— Из доклада МВД. ГАРФ. Ф.9401. Оп.2. Д. 492. Лл. 142–145.

В Воркутинском ИТЛ содержится 2835 осужденных, из них:

 — на общем режиме — 730 человек;

 — на строгом режиме — 56 человек;

 — на облегченном режиме — 473 человека;

 — проживающие за зоной с семьями — 968 человека;

 — проживающие за зоной без семей — 608 человек.

1958 год, 13 января — Совет Министров СССР принял постановление «О снятии ограничений по спецпоселению

с интернированных и взятых в плен во время Великой Отечественной войны на территории Польши».

1958 год, 28 марта, 19 мая, 2 августа — Президиум Верховного Совета СССР принимает 3 Указа «О снятии ограничений с некоторых категорий спецпоселенцев»

1958 год, 25 декабря — Верховный Совет СССР принял Закон «Об уголовной ответственности за государственные преступления»,

состоявший из 10 статей. Статьи 1 — 4 предусматривали применение смертной казни. Многие формулировки Закона повторяли печально известные определения сталинского периода.

1958 год, 22 апреля — МВД СССР представило в ЦК КПСС доклад о деятельности ИТУ МВД в 1957—1958 гг.

В исправительно-трудовых лагерях и колониях по состоянию на 1 января 1959 года содержалось 862707 заключённых, из них 786261 (91,2 %) мужчин и 76446 (8,8 %) женщин.

Из указанного количества заключённых 388114 чел. содержались в 28 исправительно-трудовых лагерях и 474593 чел. — в 610 колониях.

Постановлением Совета Министров СССР и ЦК КПСС предусмотрена реорганизация исправительно-трудовых лагерей в исправительно-трудовые колонии. Численность заключённых, отбывающих меру наказания в лагерях снижается. Так, в исправительно-трудовых лагерях содержалось на 1 января:

1956 год — 71,3 %

1957 год — 60,9 %

1958 год — 56,7 %

1959 год — 45,0 % всех заключённых.

— Из доклада МВД. ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 505. Лл. 302–329

1960 год, 7 января — Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О снятии ограничений

с некоторых категорий спецпоселенцев», в соответствии с которым с учёта спецпоселений снимались члены семей руководителей и рядовых участников национального движения, принимавших участие в во­оруженном сопротивлении населения западных областей Украины и Белоруссии, а также Литвы, Латвии и Эстонии.

1960 год, 25 января — приказом МВД СССР № 020 был ликвидирован ГУЛАГ.

Книга памяти шахты № 29 «Юр-Шор»

Аварии на шахте

1964 год — пожар в горных выработках;

1966 год — пожар и взрыв в горных выработках (При ликвидации пожара погибло 4 горноспасателя 29 Воркутинского горноспасательного отряда ВГСЧ Печорского бассейна);

1978 год — два горных удара;

1980 год — взрыв метана и угольной пыли (Погибло 34 шахтера);

1981 год — пожар в горных выработках

Авария 23 сентября 1980 года

23 сентября 1980 г. на шахте «Юр-Шор» в результате взрыва метана и угольной пыли в лаве погибли 34 шахтера.

	Должность	ФИО	год рождения
1	Электрослесарь 3 разряда	Бровкин Василий Николаевич	1958
2	МГВМ	Ганеев Ахат Исхакович	1934
3	Электрослесарь 4 разряда	Дударев Александр Михайлович	1955
4	Проходчик 4 разряда	Криштопас Аницетас Пятро	1937
5	Проходчик	Кудин Михаил Константинович	1934
6	Проходчик	Метрощенко Александр Алексеевич	1955
7	Проходчик	Новиков Леонид Федорович	1946
8	Проходчик	Солдатов Александр Дмитриевич	1941
9	Помощник начальника участка	Харин Николай Григорьевич	1948
10	МГВМ	Варнавский Владимир Сергеевич	1948
11	ГРОЗ 5 разряда	Дутников Геннадий Михайлович	1939
12	Машинист подземных установок	Дядичкин Владимир Тихонович	1933
13	ГРОЗ 5 разряда	Журавлев Виктор Николаевич	1954
14	ГРП 3 разряда	Иванов Геннадий Владимирович	1954
15	ГРОЗ 5 разряда	Королев Михаил Егорович	1951
16	ГРОЗ 5 разряда	Коротнов Николай Александрович	1947
17	МПУ	Миронов Николай Михайлович	1934
18	ГРОЗ 5 разряда	Полугар Василий Трофимович	1934
19	ГРП 3 разряда	Римонис Ромуальдас Матович	1937
20	ГРОЗ 5 разряда	Рябов Николай Алексеевич	1954
21	Горный мастер	Скачков Александр Андреевич	1937
22	ГРОЗ 5 разряда	Сычук Валерий Иванович	1948
23	ГРОЗ 5 разряда	Филиппов Сергей Николаевич	1949
24	ГРП 3 разряда	Шайхутдинов Радиф Ахатович	1952
25	Крепильщик 3 разряда	Лебедев Владимир Алексеевич	1958
26	Крепильщик 4 разряда	Левченко Федор Иосифович	1939
27	Крепильщик 4 разряда	Ляшкевич Марьян Михайлович	1940
28	Крепильщик 4 разряда	Уколкин Василий Степанович	1931
29	Крепильщик 4 разряда	Чупров Николай Зосимович	1935
30	МПУ	Петров Виктор Борисович	1935
31	Машинист электровоза	Шаповалов Николай Иванович	1936
32	Электрослесарь 4 разряда	Шихмачев Гулливер Иванович	1947
33	Зам. главного экономиста	Эпштейн Леонид Давидович	1953
34	ГРОЗ 5 разряда	Свинин Александр Николаевич	1945

Примечание:

МГВМ — машинист горновыемочных машин;

ГРОЗ — горнорабочий очистного забоя;

МПУ — машинист подземных установок;

ГРП — горнорабочий подземный

Хроника аварии

21 сентября

В соответствии с планом развития горных выработок на 1980 год на западном крыле велись работы по проведению конвейерного штрека 633-з пласта «Мощного» встречными забоями. Горно-технический инспектор обследовал выработку, проводимую навстречу забою, где впоследствии произошёл взрыв. В ходе обследования выявлены нарушения в проветривании забоя и соблюдении пылегазового режима. Было отмечены накопления сухой угольной пыли. Работа забоя была приостановлена.

22 сентября

Работа забоя была возобновлены по уведомлению. Однако выявленные 21 сентября нарушения устранены не полностью.

23 сентября

18 часов 00 минут начало 3 смены. В соответствии с нарядом, утвержденным начальником смены в присутствием главного инженера шахты на западном крыле предусматривались следующие работы:

В лаве 533-з пласта «Мощного» (участок № 10) — выемка угля, крепление сопряжения лавы с конвейерным штреком, пробивка опережающей крепи, зачистка и обмывка пересыпов на конвейерном штреке, доставка лесоматериалов и оборудования.

В лаве 233-з пласта «Мощного» (участок № 12) — выемка угля.

В лаве 423-з пласта «Четвёртого» (участок № 11) — устранение нарушений правил безопасности, выявленных горно-техническим инспектором.

В лаве 323-з пласта «Четвёртого» (участок № 11) — монтаж конвейера, установка индикаторов давления в секциях крепления, ремонт разрезной печи 23-з и кладка изолирующей перемычки на конвейерном штреке 223-э

В забое подготовительных выработок (участок № 1) — наращивание вентиляционных труб, переноска датчиков ДМТ-3, доставка крепежных материалов и работы по проходке каждого забоя на 2 м.

19 час 00 минут Начало работы 3 смены на свои рабочих местах.

В районе предстоящей аварии в работе и монтаже 4 очистных забоя (лавы 233-з и 533-з пласта «Мощного», 423-з и 323-з пласта "четвёртого) и 2 подготовительных забоя конвейерного штрека 633-з пласта «Мощного».

На момент начала работ на конвейерном штреке 633-з пройдено 300 м на запад от вентиляционной сбойки № 1 и 140 м на восток от пограничной вентиляционной сбойки. До сбойки выработок штрека оставалось пройти ещё 330 м. Работы проводились комбайнами ПК-9Р с погрузкой на конвейеры. Сечение в проходке 13 м², сечение по свету 10,3 м². Крепление штрека — металлическое арочное из спецпрофиля СВП-27. Для проветривания забоев использовались вентиляционные трубы диаметром 800 мм. Длина вентиляционного става, проветривающего забой от пограничной вентиляционной сбойки, составляла 820 м.

В лаве 423-з пласта «Четвёртого» (участок № 11) длиной 207 м проводились подготовительные работы для демонтажа комплекса КМ-87ДН, так как запасы выемочного участка были отработаны.

19 час 15 минут Вся вторая смена поднята «на гора».

21 час 10 минут В конвейерном штреке 633-з пласта «Мощного» рядом с пограничной вентиляционной сбойкой произошло воспламенение метано-воздушной смеси, которое спровоцировало взрыв угольной пыли. Взрыв распространился по выработкам общей протяженностью около 7 км. В отдельных местах во взрыве принял участие метан, накопившийся в куполах и пустотах за крепью.

В диспетчерскую шахты на пульт управления системой «Ветер» поступили звуковой и световой сигналы на отключение электроэнергии в лавах 233-з и 533-з и остановку вентиляторов местного проветривания в проходческих забоях конвейерного штрека 633-з. Одновременно с погрузочного пункта пограничного бремсберга к диспетчеру поступило сообщение о взрыве метана.

21 час 25 минут Сообщение о пожаре на шахте «Юр-Шор» поступило в военизированный горноспасательный отряд(ВГСО).

21 час 35 минут Горноспасатели прибыли на место аварии.

21 час 40 минут Горноспасатели начали разведочные и разыскные работы на шахте. В первые же часы им удалось пробиться к пострадавшим. Десять человек подняли на-гора, шесть горняков вышли самостоятельно, четверым помощь уже была не нужна.

Работе спасателей мешали крупные обрушения на конвейерных штреках и вентиляционных стоиках, некоторые лавы и прилегающие к ним выработки оказались полностью загазованными.

Из Донесения о ведении горноспасательных работ:

«Металлические арки конвейерного штрека 633 на запад наклонены в сторону забоя, затяжки частично выбиты, вентиляционные трубы полностью уничтожены. Вентиляционный штрек 533-3 имеет признаки ударной волны с востока на запад, опрокинута и отброшена в сторону лавы пусковая аппаратура, опрокинуты ёмкости водяного заслона, имеются признаки воздействия высокой температуры. В квершлаге 23-з пласта Тройного разрушены перемычки с вентиляционными дверями, опрокинута площадка с секцией крепи, развернут электровоз, батарея на нём смещена. В конвейерном штреке 523-3 наклонена крепь, выбиты затяжки, опрокинуто оборудование».

В ликвидации последствий взрыва приняло участие 42 отделения военизированной горноспасательной части (ВГСЧ).

Природные и техногенные причины аварии и человеческий фактор

Причина накопления метана — недостаточное проветривание выработки в виду высокой длины вентиляционного става и его повреждения. Впоследствии, экспертной комиссией было установлено, что для нормальной работы в выработку нужно было подавать воздуха 297 м³ в минуту, а фактически подавалось 190 м³ в минуту.

Причина взрыва угольной пыли — невыполнение мероприятий по предупреждению и локализации угольной пыли. Уборка и смыв угольной пыли проводилась нерегулярно, водяные заслоны установлены не во всех местах, требуемых правилами безопасности и с нарушением типовых проектов, смачивающие добавки при пылеподавлении не применялись.

Источник воспламенения — фрикционное искрение при трении турбомуфты из алюминиевого сплава о деформированную стальную решетку вентиляционного окна в кожухе турбомуфты.

В целом проектом развития горных выработок предусматривалась дегазация пластов и пластов-спутников. Фактически производилась только дегазация спутников и выработочного пространства. Эффективность дегазации на 23 сентября 1980 года на шахте составляла 38 %!

Кроме того была отмечена недостаточная работа по обследованию горных выработок Горнотехнической инспекцией Печорского округа. ТАк при норме 13 обследований в месяц в 1980 году в среднем каждый инспектор провел 8 обследований.

Трагедия в лицах

Зам. главного экономиста Леонид Эпштейн один из погибших, кто оказался под землей по воле главного экономиста Бачуринской.

Его рабочее место находится на поверхности в шахтоуправлении. А она его послала туда в то время когда его рабочий день уже был закончен.

В этот день необходимо было провести хронометрирование рабочих операций выполняемых под землей.

На момент взрыва находился на 3 горизонте в лаве у пласта «мощного» и вел хронометрирование работы комбайна.

Он был единственный из погибших, кто во время взрыва успел сорвать крышку самоспасателя и тем самым привел его в действие.

Однако воспользоваться им и вставить в рот загубник, через который шёл спасительный кислород, не успел.

Ещё один человек оказавшийся в шахте по воле случая — Ахат Ганеев.

Он работал комбайнером на проходке. 23 сентября у него был выходной, но позвонил друг, которому надо было встречать тещу, и попросил выйти вместо него на смену.

Ахат согласился.

Авария 18 ноября 1981 года

Так как угли разрабатываемых пластов шахты не относились к склонным к самовозгоранию, 3 и 4 горизонты отрабатывались по бесцеликовой технологии, что обеспечивало безопасность работ при отработке пластов, склонных к горным ударам. Противопожарные барьерные целики, изолирующие горные работы отдельных горизонтов или блоков, отсутствовали.

Подземный пожар возник на центральном конвейерном уклоне 3 горизонта общей длиной 1560 метров. Центральный конвейерный уклон был оборудован двумя конвейерами КРУ-350 длиной 530 м и 720 м и одним 1ЛУ-100 длиной 320 м.

Пожар возник в результате трения конвейерной ленты о боковую стойку кронштейна роликоопоры, чему способствовало применение в шахте горючей резинотроссовой ленты и наличие ранее оторванных от ленты полос, заклиненных между нижней ветвью и кронштейном роликоопоры.

Сначала загорелся угольный штыб и продольный деревянный брус, а после остановки работавших без нагрузки конвейеров загорелась резинотроссовая конвейерная лента.

Рабочие и сменный участковый надзор, находившиеся в лаве 713-в и в забое штрека 813-в, почувствовав запах дыма, позвонили диспетчеру шахты о пожаре. Диспетчер вместо, того чтобы незамедлительно вызвать ВГСЧ, стал выяснять подробности возгорания. В результате ВГСЧ было вызвано только через 40 минут и прибыло к месту аварии через полтора часа после начала пожара. В это время рабочие и инженерно-технические работники шахты пытались самостоятельно тушить пожар, используя порошковые огнетушители и резиновый шланг орошения вместо пожарного рукава со стволом.

Прибывшие к месту аварии бойцы ВГСЧ, удалив рабочих и ИТР из шахт, приступили к ликвидации пожара водой, но вскоре, вследствие срабатывания от воздействия высокой температуры автоматической пожаротушащей установки УАК-2, расположенной ниже очага пожара, давление воды в противопожарном трубопроводе упало, а потом вообще прекратилась её подача.

Попытка подать воду со второго подземного водоема положительных результатов не дала, так как спасатели не смогли открыть нужную задвижку в задымленной выработке.

Главный инженер шахты, руководивший ликвидацией аварии в течение 4 часов, опасаясь затопления шахты, не выдавал команду на подачу воды на аварийный участок с поверхности шахты, что способствовало развития подземного пожара.

В дальнейшем тушение пожара активным способом прекратили, было принято решение изолировать его подав за перемычку инертные газы от генератора инертных газов ГИГ-1500.

Работы по изоляции пожара были затруднены вследствие бесцеликовой отработки пластов. На выполнение их потребовалось значительное время.

По подсчетам материальный ущерб, причиненный аварией, составил свыше 840 тыс. рублей.

Несмотря на то, что пожар локализовали, перекрыв доступ к горящему участку, пожар так и не был потушен до самой ликвидации шахты, то есть более 17 лет. Стихия время от времени напоминала о себе.

Так в 1993 году, открытое пламя вырвалось в непосредственной близости от главного ствола шахты, но угрозу удалось ликвидировать почти мгновенно.

В 1998 году до 40 градусов начал нагреваться другой ствол шахты, при этом в забои в опасной концентрации стал выделяться углекислый газ. Сбить температуру удалось водой, закачивая её через пробуренные скважины.

В связи с ликвидацией шахты «Юр-Шор» появилась возможность окончательно ликвидировать этот «закрытый» пожар.

Были разработаны два плана ликвидации шахты «Юр-Шор»: «мокрый» и «сухой».

В первом случае шахта — а, следовательно, и огонь — будет полностью залита водой. Во втором — стволы будут засыпаны горелой породой, и пожар в этом случае не прекратится, пока не выгорят все запасы каменного угля. «Сухая» ликвидация значительно дешевле, но при засыпке ликвидационная комиссия не имеет права подписывать акт об окончании своей работы, пока в недрах шахты бушует пламя. При «мокрой» тоже есть свои сложности. Шахта «Юр-Шор» расположена в непосредственной близости от действующей шахты «Северная», с которой у неё есть даже общая горная выработка. Относительно уровня моря «Северная» находится ниже «Юр-Шора», поэтому, если залить «Юр-Шор», вода просочится и к «соседям». По этому плану разработан проект строительства трёх водонепроницаемых перегородок объёмом 250 куб. метров каждая.

Другие несчастные случаи на шахте № 29 «Юр-Шор», связанные с гибелью горняков

Дата	Должность	ФИО	год рожд.	несчастный случай, повлёкший смерть
20.11.1955	Машинист электровоза	Юмангулов Шамиль Хабибулович	1926	Погиб во время маневровых работ
27.11.1955	Циркулярщик	Константинов Евгений Иванович	1934	Травмирован во время распилки стойки, отлетевшей от пилы половинкой стойки
20.05.1956	Машинист электровоза	Федорович Владимир Данилович	1935	Погиб при работе на электровозе
28.11.1956	Навалоотбойщик	Арлаускас Симос с. Симоса	1907	Погиб при буровзрывных работах
07.02.1957	Пилоставщик	Ладанов Николай Иванович	1928	От броска бревна произошло самопроизвольное включение пускателя, травмирован включившейся пилорамой
17.02.1957	Крепильщик породы	Рыжков Николай Иванович	1932	Обрушение кровли после вырубки стойки
17.02.1957	Навалоотбойщик	Кушнир Ипполит Васильевич	1932	Обрушение кровли после вырубки стойки
14.04.1966	Респираторщик первого взвода 29 Воркутинского горноспасательного отряда ВГСЧ Печорского бассейна	Довгань Николай Тимофеевич	1924	Погиб при ликвидации пожара на шахте. При выполнении разведки наклонного квершлага с пласта "Тройной" на пласт "Пятый" произошел взрыв газа и угольной пыли
14.04.1966	Респираторщик первого взвода 29 Воркутинского горноспасательного отряда ВГСЧ Печорского бассейна	Зелент Эдуард Михайлович	1926	Погиб при ликвидации пожара на шахте. При выполнении разведки наклонного квершлага с пласта "Тройной" на пласт "Пятый" произошел взрыв газа и угольной пыли
14.04.1966	Командир первого взвода 29 Воркутинского горноспасательного отряда ВГСЧ Печорского бассейна	Щегольков Василий Васильевич	1921	Погиб при ликвидации пожара на шахте. При выполнении разведки наклонного квершлага с пласта "Тройной" на пласт "Пятый" произошел взрыв газа и угольной пыли
14.04.1966	Помощник командира первого взвода по оперативно-медицинской службе 29 Воркутинского горноспасательного отряда ВГСЧ Печорского бассейна	Богомолов Аркадий Алексеевич	1938	Погиб при ликвидации пожара на шахте. При выполнении разведки наклонного квершлага с пласта "Тройной" на пласт "Пятый" произошел взрыв газа и угольной пыли
08.07.1971	Проходчик	Трошков Вячеслав Прокопьевич	1941	Во время установки постоянного крепления крепи на кровле выработки обрушился монолит породы
14.02.1972	Подземный электрослесарь IV разряда	Алимов Сергей Иванович	1949	Обрушение пород кровли демонтажной камеры
09.11.1972	Машинист консольно-козлового крана	Тетерина Валентина Петровна	1935	Погибла при падении крана из-за технической неисправности
01.01.1976	Машинист бульдозера VI разряда ШСУ-13	Бондаренко Александр Петрович	1931	Погиб при отгрузке угля с угольного склада на конвейер
28.02.1976	Горный мастер УМНО	Скрипунов Филарет Иосифович	1934	Травмирован сорвавшейся с крепления лебедкой в лебедочной камере 723-з плата "Тройного"
04.07.1977	ГРОЗ	Сафонов Алексей Гаврилович	1947	Несчастный случай при переходе через натяжную головку конвейера
25.07.1977	Электрослесарь	Гришин Николай Николаевич	1922	Травмирован во время ремонта погрузочной машины в наклонной выработке
08.04.1978	ГРОЗ	Гладышев Владимир Леонидович	1951	Разбивал породу над секциями комплекса. Травмирован перекрытием секции
21.09.1978	Машинист ГВМ V разряда	Бакаев Борис Васильевич	1920	При спуске груженного сосуда в монтажной камере самопроизвольное сматывание и срыв каната из-за неисправности обгонного механизма лебедки
29.08.1980	Электрослесарь IV разряда	Рубашев Василий Мефодьевич	1955	Обрушение пород кровли в момент передвижки конвейера
08.08.1982	Подземный горнорабочий III разряда	Кедяркин Николай Иванович	1949	Обрушение пород кровли при перекреплении штрека
08.08.1982	Горнорабочий по ремонту горных выработок IV разряда	Лукин Александр Николаевич	1935	Обрушение пород кровли при перекреплении штрека
01.12.1982	ГРОЗ	Вакуленко Петр Николаевич	1945	При зачистке почвы лавы травмирован тяговой цепью комбайна при её рывке
05.06.1984	ГРОЗ V разряда	Ефремов Энгельс Иванович	1936	При зачистке межсекционного пространства комплекса травмирован отскочившей частью опоры цевочной рейки
29.04.1985	Горномонтажник III разряда	Комиссаров Игорь Валерьевич	1954	Срыв привода транспортерной установки
09.07.1989	ГРОЗ V разряда	Малыхин Валентин Алексеевич	1956	Обрушение горных пород при выемке угля комбайном
15.09.1992	ГРОЗ	Остроухов Александр Владимирович	1956	Обрушение пород кровли во время извлечения металлической арочной крепи
27.10.1993	Машинист ГВМ	Петреев Александр Иванович	1948	Травмирован отцепившимся отводным блоком при демонтаже секции крепи
28.02.1997	Машинист бульдозера V разряда	Дорофеев Илья Александрович	1947	Травмирован вагоном на угольном складе при постановке ж/д вагонов под погрузку
30.10.1997	Директор шахты	Фещенко Анатолий Николаевич	1946	Обрушение пород кровли при возведении арочной крепи в 13 час. 55 мин.
07.03.1998	Горнорабочий III разряда	Римшин Виктор Петрович	1973	Несчастный случай при доставке шнека по вентиляционному штреку к лаве

Памятные места связанные с поселком и шахтой

Мемориальное кладбище Юр-Шор

Находится в 500 м от места, где была автобусная остановка "Шахта «Юр-Шор».

• Памятник литовцам - жертвам 1.08.53.JPG

  Памятник литовцам — жертвам расстрела 1 августа 1953

• Воркута, Юршор Памятник погибшим эстонцам.jpg

  Памятник эстонцам — жертвам расстрела 1 августа 1953 года, установлен бывшими узниками в 1956 году

• Памятный знак. Установлен в конце 1950-х.JPG

  Памятный знак, установленый в конце 1950-х.

• Захоронения 1953 года на ш. Юр-Шор.jpg

  Одно из одиночных захоронений 1953 года

• Жертвам коммунистического террора.JPG

  Памятник жертвам коммунистического террора — братская могила 1953 года

• Памятный крест Мемориала.JPG

  Памятный крест Мемориала

• Памятник умершим немецким военнопленным.JPG

  Памятник умершим немецким военнопленным

• Г. Воркута Памятник славянским народам — жертвам сталинского террора.JPG

  Памятник славянским народам — жертвам сталинского террора

Если двигаться по воркутинской кольцевой от посёлка Северный, не доезжая 1,8 км до посёлка Юр-Шор с правой стороны у самой дороги виден памятник. Это памятник 11 литовцам из 53 жертв расстрела 1953 года.

Он представляет собой символическую часовню-«каплицу», увенчанную женской статуей, отлитой из чугуна. На фронтоне каплицы — надпись на литовском языке: «Tėvynė Lietuva didžiuojasi» и на латыни: «Patria Lituania superbit» [«Родина Литва гордится»], с тыльной стороны так же на литовском языке «Tėvynė Lietuva verkia» и на латыни: «Patria Lituania flet» [«Родина Литва скорбит»].

1 августа 2003 на правом переднем пилоне установлена мраморная доска с надписью: «Погибшим в лагерях Воркуты и жертвам расстрела заключённых на шахте № 29 „Юршор“ 1 августа 1953 года».

Авторы памятника скульптор В. Вильджюнас. Архитекторы Р. Дичюс (Литва), В. Трошин, В. Бармин (Россия).

Открыт 30 августа 1994 года по инициативе литовских общественных организаций и Воркутинского общества «Мемориал».

За памятником большое кладбище. Здесь в 1940-е — 1950-е хоронили заключённых и вольнонаёмных, работавших на шахте № 29, а после ликвидации лагеря — и жителей посёлка Юр-Шор. Однако, по оценкам исследователей, около 80 процентов захоронений — лагерные.

В 1976 кладбище было закрыто, однако жители посёлка в отдельных случаях продолжали хоронить здесь умерших вплоть до начала 1980-х годов.

В период существования лагеря захоронения здесь производились в основном в индивидуальных могилах, которые маркировались в обычном порядке — колышком с деревянной табличкой и номером.

Единственное исключение — 12 забастовщиков из числа убитых 1 августа 1953 и похороненных 6 августа в братской могиле. Это вызвало новые волнения в лагере, и администрация пошла на уступки: остальных убитых похоронили в индивидуальных могилах, причём в похоронной процессии участвовали все заключённые ОЛПа № 10.

Территорию кладбища прорезает кольцевая автодорога «Воркута» («Северное кольцо»), так что сохранившаяся его часть непосредственно примыкает к автодороге.

Часть кладбища, расположенная по другую сторону дороги, ближе к шахте, где хоронили умерших в первый период существования лагеря — с 1944 по 1948, — не сохранилась. Таким образом, ранние захоронения, а также и часть более поздних (там хоронили и после 1948 года), утрачены.

На сохранившейся части кладбища (0,75 Га) — 85 захоронений. По номерам табличек индентифицированы имена 53 захороненных здесь заключённых.

Юр-шорское захоронение не имеет официально подтвержденного статуса мемориального кладбища. Однако для жителей Воркуты и международного сообщества бывших узников Воркутинских лагерей оно является таковым. Стихийная мемориализация началась ещё в годы существования здесь политического лагеря: по свидетельству бывших охранников, именно тогда, в середине 1950-х, на кладбище появились первые кресты. Солагерники погибших забастовщиков стали устанавливать на их могилах деревянные кресты, на которых воспроизводили номера с табличек.

Впоследствии вырезанные на крестах номера помогли Воркутинскому «Мемориалу» идентифицировать могилы; в настоящее время эти кресты отреставрированы и на них укреплены таблички с именами. В настоящее время рядом со многими номерными колышками установлены деревянные кресты с поименным указанием погребенных на этом месте людей.

В 1956 году эстонцы — бывшие узники лагеря, установили первый памятный знак на кладбище — памятник своим соотечественникам, погибщим при расстреле 1953 года.

В начале 60-х на кладбище бывший политзаключённый Юр-Шора Косткявичюс установил на кладбище памятный знак, общий для всех погибших в августе 1953. Это деревянный столб, укрепленный в основании бетонной подушкой, на которой выдавлены цифры «1953» и закреплены три металлических креста.

Почти до конца 80-х кладбище было заброшено и неухожено. В конце 1980-х воркутянин Станислав Гринцевичюс вместе с сыном занялся благоустройством кладбища: копал дренажные канавы, устанавливал кресты на могилах.

В 1990 году Всеукраинским обществом репрессированных установлен Памятник жертвам коммунистического террора.

На памятнике таблички с упоминанием 12-ти погибших в 1953 году украинцах, а также табличка с надписью на украинском языке: «Вiчна пам’ять жертвам комунiстичного террору, борцям за волю України. Всеукраїнське товариство репресованих» («Вечная память жертвам коммунистического террора. Борцам за волю Украины. Всеукраинское общество репрессированных»).

Ниже — длинный список фамилий расстрелянных украинцев: Михаил Костив, Василий Гук, Ярослав Бочевский, Владимир Катамай, Иван Левко, Владимир Довбыш, Стефан Шкотик, Федор Дума, Мирослав Фищук, Богдан Чернецкий, Яков Пашенюк…

В 1992 году по инициативе Воркутинского общества «Мемориал» и бывших политзаключённых из Литвы, Латвии и Эстонии установлен памятный крест.

Надпись на кресте: «Вечная память погибшим за свободу и человеческое достоинство».

1 сентября 1995 года по инициативе бывших военнопленных установлен Памятник умершим немецким военнопленным и гражданам Германии, заключённым Речлага.

В волнениях 1953 года на шахте активно участвовали берлинские студенты, отбывавшие на Воркуте сроки после событий 17 июня в Германии.

Архитектор В. Трошин.

Надписи на плите на немецком и русском языках: «Den Opfern des Krieges und Gewaltherrsschaft. Berlin -Workuta 1 August 1995»; «Жертвам войны и политических репрессий. Берлин — Воркута. 1 августа 1995 г.».

14 октября 2010 году по инициативе Департамента социально-культурных и дошкольно-образовательных учреждений и воркутинской общественной организации «Украинская хата» установлен новый памятник, увековечивающий память представителей славянских народов — жертв сталинского террора.

Идея установки памятника принадлежит руководителю Департамента социально-культурных и дошкольно-образовательных учреждений Николаю Бейзаку.

Изначально на юршорском кладбище планировали воздвигнуть курган — так принято на Украине. В конечном проекте воплотились все символы страшного времени репрессий.

Это символичная железная дорога, уходящая в вечность. С рельсов и шпал начинался город, на строительстве магистрали трудились заключённые.

Как такового сбора денег для памятника не проводилось, свой вклад в увековечение памяти погибших при строительстве северной железной дороги внесли многие организации, предприятия города и частные лица. Кто-то помог материалами, кто-то — транспортом и рабочей силой.

В освящении памятника принял участие протоирей Михаил — представитель Киевской митрополии Украинской православной церкви. В ходе мероприятия были зажжены 33 лампады по числу фамилий, выбитых на мемориальной доске.

Заключённые лагерного отделения № 10 шахты № 29, погибшие 1 августа 1953 года и похороненные на кладбище «Юр-Шор»

№	Номер захоронения	ФИО	нацио- нальность	год рождения	жизненный путь
1	А-39	Бачинский Иосиф Адольфович	украинец	1922	место рожд. сел. Бедриковцы, Тернопольская обл
2	А-40	Белявский Василий Иванович	белорус	1926	место рожд. г. Бобруйск
3	А-41	Бернатавичус Августинас с. Людвикас	литовец	1912	место проживания до ареста дер. Краснены (Литва)
4	А-42	Величка Едвардас с. Ионаса	литовец	1929	место проживания до ареста дер. Подвесейки (Литва), крестьянин, хлебороб
5	А-43	Высоцкий Игорь Владиславович	русский	1918	место проживания до ареста г. Ленинград, на момент ареста научный работник
6	А-44	Гавчак Антон Лукьянович	украинец	1930	место рожд. г. Львов
7	А-45	Гилецкий Василий Ильич	украинец	1924	место рожд. сел. Жирово, Дрогобычская обл
8	А-46	Говде Ярослав Васильевич	украинец	1922	место рожд. сел. Селисны, Дрогобычская обл
9	А-47	Дмитрик Стах Игнатович	украинец	1905	место рожд. сел. Коростовичи, Станиславская обл
10	А-48	Дума Федор Степанович	украинец	1932	место рожд. сел. Морянцы, Львовская обл
11	А-49	Ешке Вольфганг	немец	1932	место рожд. г. Берлин
12	А-50	Игнатович Витольд Антонович	поляк	1929	родился г. Кобрин Брестской обл. Осужден Военным трибуналом войск НКВД как участник Армии Крайова. Приговорен по ст. 63-1, 76 УК БССР к 25 годам заключения и 5 годам поражения в правах. С 18.05.1953 отбывал наказание в ОЛП № 10 Речлага.
13	А-51	Казанас Афанасиус с. Минало	литовец	1898	место рожд. г. Зарасай (Литва) место проживания до ареста г. Ухта Коми
14	А-52	Кайрис Казис с. Миколаса	литовец	1917	место проживания до ареста хут. Даротишкос (Литва)
15	А-53	Классен Юрий Теодорович	немец	1916	место рожд. г Харьков место проживания до ареста г Раквере, музыкант
16	А-54	Килбаускас Антонас с. Казиса	литовец	1923	место проживания до ареста дер. Папунчи Утенский уезд (Литва)
17	А-56	Кукк Карл Иоханессович	эстонец	1919	место рожд. волость Паасвере
18	А-57	Лайцонас Альфонасас с. Юлиса	литовец	1928	место рожд. дер. Луяну (Литва), до ареста служил в Армии
19	А-58	Линнук Петр Егорович	эстонец	1906	место рожд дер Буровенки, Псковская обл
20	А-59	Лукьянец Владимир Павлович	украинец	1924	место рожд. село Волоша Ровенская обл
21	А-60	Мартынавичус Виталис с. Владаса	литовец	1929	место проживания до ареста с-х Дегайчу (Литва)
22	А-61	Маршалок Михаил Петрович	украинец	1910	место проживания до ареста хут Ферналиевка, Львовская обл
23	А-62	Мендрикс Янис Антонович	латыш	1907	родился 21 января 1907, вблизи Аглоны (Латвия). Священник Римско-католической церкви. В 1950 был арестован и приговорён к 10 годам лишения свободы. Отправлен в лагерь в Воркуту. Во время забастовки в лагерном отделении № 10 Янис Мендрикс не бросил свою паству, неся ей слово Божье
24	А-63	Ряуба Иозас с. Мотеюса	литовец	1927	место проживания до ареста г. Пренай (Литва)
25	А-64	Милкаускас Вацловас с. Пранаса	литовец	1925	место рожд. дер. Сурвилу (Литва)
26	А-65	Ольхович Владимир Кондратьевич	украинец	1918	место рожд. местечко Торчин, Волынская обл на момент ареста рабочий-слесарь
27	А-66	Пукис Казис с. Казиса	литовец	1930	место проживания до ареста дер. Яушунай (Литва)
28	А-67	Пашенюк Яков Васильевич	украинец	1930	место рожд. село Липовое, Станиславская обл
29	А-68	Петерсонс Элмарс Андреевич	латыш	1925	место рожд. Серенская волость
30	А-69	Петрунив Иосиф Григорьевич	украинец	1920	место рожд. село Межгайцы, Дрогобычская обл
31	А-70	Сакович Владимир Александрович	поляк	1909	место рожд. дер. Огородище, Литва
32	А-71	Стуц Василий Остафьевич	украинец	1932	место рожд. село Рожнев, Станиславская обл
33	А-72	Фещук Мирослав Николаевич	украинец	1926	место рожд. село Тростянец, Тернопольская обл
34	А-73	Чейпеш Иван Иванович	украинец	1918	священник место проживания до ареста село Волосенка
35	А-74	Черемуха Степан Потапович	украинец	1929	священник место проживания до ареста г Сталино
36	А-75	Чернецкий Богдан Станиславович	украинец	1930	место проживания до ареста г Бучач, Тернопольская обл
37	А-76	Чунис Семен Гаврилович	украинец	1907	место рожд. село Хитрейки, Львовская обл
38	А-77	Янович Юрий Иванович	украинец	1916	место рожд. село Иосиповка, Львовская обл
39	А-78	Шмид Карл	австриец	1905	Австрия
40	братская могила	Бочевский Ярослав Михайлович	украинец	1924	место рожд. село Бознаров, Станиславская обл
41	братская могила	Герелишин Михаил Николаевич	украинец	1931	место проживания до ареста г. Стримба, Станиславская обл
42	братская могила	Гук Василий Семенович	украинец	1915	родился в с. Шишеровичи Дрогобычской обл. УССР. Беспартийный; на момент ареста работал учителем. Осужден Военным трибуналом войск НКВД, по ст.54-1а приговорен к 25 годам заключения и 5 годам поражения в правах. С 11.03.1951 отбывал наказание в ОЛП № 10 Речлага. Член межнационального стачечного комитета, организованного 28.07.1953 во время забастовки заключённых в ОЛП № 10.
43	братская могила	Довбыш Владимир Григорьевич	украинец	1930	место рожд. сел. Долгошек, Ровенская обл
44	братская могила	Катамай Владимир Васильевич	украинец	1929	место рожд. село Ямница, Станиславская обл
45	братская могила	Костив Михаил Васильевич	украинец	1932	место рожд. село Шишковичи, Тернопольская обл
46	братская могила	Левко Иван Петрович	украинец	1931	место рожд. сел. В-Комяты, Закарпатская обл
47	братская могила	Митроган Ярослав Николаевич	украинец	1931	место рожд. село Остаповичи, Львовская обл. На момент ареста студент педагогического техникума Боково-Антрацит
48	братская могила	Охакас Юрий Юханович	эстонец	1908	место рожд. дер. Кюля (Эстония)
49	братская могила	Поврозник Константин Савельевич	украинец	1927	место рожд. село Убыки, Львовская обл
50	братская могила	Чехавичус Миколас с. Юлюса	литовец	1919	место проживания до ареста (Литва)
51	братская могила	Шкодин Стефан Иванович	украинец	1932	место рожд. село Верхнячка, Дрогобычская обл
52	нет данных	Андрусишин Дмитрий Иванович	украинец	1925	место рожд. сел. Цветов, Тернопольская обл
53	нет данных	Кирше Ганс Герд	немец	1929	место рожд. гор. Вальдхайль, Германия

Мемориал погибшим в 1980 году шахтерам шахты «Юр-Шор»

Находится на городском кладбище Воркуты.

Представляет собой гранитный памятник на бетонном основании, на котором выгравированы сверху знак «Шахтерская слава» 1 степени, а ниже имена всех 34 погибших 23 сентября 1980 года шахтеров.

На памятнике, внизу, на куске гранита чёрного цвета, символизирующего уголь, закреплены навечно остановленные часы, показывающие время взрыва — 21 час 10 минут.

Достопримечательности в районе посёлка

Юршорский олень

Характерный памятный знак посёлка Юршор — скульптупная композиция на въезде в посёлок: олень глядящий назад, на спине которого находятся буквы ЮРШОР

Юршорцы по-поводу него шутили, что он смотрит назад так как ищет того, кто украл у него хвост

У скульптуры оленя отсутствует характерный коротенький олений хвост

Размер конструкции:

длина — 17 метров;

высота — 14 метров.

Место изготовления — механический цех шахты «Юр-Шор»

Изготовители:

Слесари — Карпов Юрий Иванович, Ракитянский Владимир Анисимович;

Сварщики — Милосердов Евгений Геннадьевич, Жентичка Владимир Фёдорович, Хохрина Надежда Ильинична

Изготовление начиналось с буквы «Ю». Размер букв — 2×1 м.

Их сначала вырезали из металла 5 мм, а затем обворачивали металлом 3 мм.

Внутри оленя для жёсткости был сделан каркас из арматуры.

В 2010 году Юршорский олень был разобран на металлолом

Скальный каньон на реке Изъюрвож

Это интересное место расположено в 2 км на северо-запад от посёлка Юршор. Скальные выходы по берегам реке, по сути являются продолжением целой серии известковых обнажений по реке Воркуте и притокам в районе Цемзавода, но в отличие от них скалы имеют более значительную высоту, более массивны.

Протяженность выходов сравнительно невелика — лишь около 200 м. Скалы достигают высоты 10 м, нередко с отрицательным уклоном, с вершины наиболее близкой к посёлку открывается живописный вид на долину реки с крутыми обрывами по берегам.

В долине реки достаточно богата флора высших растений, многие встречаются только в подобных местах с повышенным содержанием кальция в почве, на скалах можно найти папоротники — Щитовник пахучий и Костенец зелёный, достаточно редкие в этом районе. В противоположность высшим растениям флора низших, а особенно лишайников крайне бедна, это связано с довольно сильным загрязнением воздуха, поблизости расположены Цемзавод и ТЭЦ-2, здесь четко прослеживаются последствия влияния техногенных выбросов на столь чувствительные организмы, как лишайники. На скалах можно найти лишь устойчивые виды — Ксантория настенная, и некоторые другие.

Внешние источники

• [www.memo.ru/history/nkvd/gulag/r3/r3-291.htm Речной лагерь]

Отрывок, характеризующий Юршор

– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.

Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что то торжественное.
– К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! – кричал он.
– Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… – говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
– Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? – кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. – На абордаж!
– Берись, – шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.


Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один – офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой – очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
– Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] – весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
– Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] – обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно вопросительно смотрел на офицера.
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n'etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l'ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d'arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C'est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu'il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.


Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J'y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d'une pipe. Et vous nous l'avez fait cranement payer. J'y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c'etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s'y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n'est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]
До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно, слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.
– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d'idee! Qu'avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m'aviez pas dit que vous etes Russe, j'aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s'est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n'y a qu'un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.


Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.