Мюллер, Ютта
| Награды |
|
|---|
Ютта Мюллер (нем. Jutta Müller, родилась 13 декабря 1928, Хемниц) — тренер по фигурному катанию.
В общей сложности её ученики завоевали 58 медалей на чемпионатах Европы, мира и Олимпиадах. Мюллер развила собственный новаторский стиль, в котором при основном внимании к спортивной, атлетической стороне катания, новым, сложным (а порой и рекордным) элементам, тем не менее старалась раскрыть художественные, артистические способности, создать гармоничные программы. Запомнились её особые отношения к ученикам — при необычайной строгости на тренировках, она по-матерински опекала их на соревнованиях. В решающие моменты она настолько тонко чувствовала состояние ученика, составляла программу так, что они катались абсолютно чисто. Большое внимание уделяла костюмам, сама придумывая их дизайн. Учеников у неё было немного, на чемпионате мира она почти всегда выводила только одного ученика среди одиночников и одного среди одиночниц.
Биография
Родилась в спортивной семье — её отец Эмиль Лётч (нем. Emil Lötzsch) был чемпионом Саксонии 1930 по боксу.
В 1949 был проведен первый чемпионат только что образованной ГДР, в разряде женских пар выиграли Ютта Зайферт (впоследствии — Мюллер) и Ирене Зальцманн (Irene Salzmann). Это малоизвестное событие в истории фигурного катания, тем не менее привело в будущем к появлению двух выдающихся тренеров (Зальцманн работала с парами-чемпионами).
С 1955 — тренер в Лейпциге, затем — в Карл-Маркс-Штадте (ныне — Хемниц), в ставшем благодаря её работе знаменитым спортклубе СК Карл-Маркс-Штадт (SC Karl-Marx-Stadt).
В 1961 её дочь и ученица Габи Зайферт (Gabriele Seyfet) впервые выигрывает чемпионат ГДР и выступает на чемпионатах Европы и мира. В 1965 её ученик Гюнтер Цёллер (Günter Zöller) выигрывает чемпионат ГДР и также участвует в чемпионатах Европы и мира. В 1968 Габи Зайферт производит сенсацию на чемпионате Европы, впервые в мире среди женщин исполнив тройной риттбергер и став одной из первых исполнительниц тройного прыжка вообще и на чемпионатах Европы в частности, — это в решающей степени позволило ей впервые стать чемпионкой Европы.
Мировую известность Мюллер получила в 1970, когда Зайферт выиграла чемпионаты Европы и мира, а Цёллер стал третьим на обоих чемпионатах. В 1971 её ученица Соня Моргенштерн (Sonia Morgenstern) впервые в истории чемпионатов мира делает тройной прыжок (сальхов). Огромного успеха добилась Анетт Пётч, выиграв чемпионаты мира 1978 и 1980, Олимпиаду 1980, создавая большое преимущество в отличных обязательных фигурах, тем не менее обладала и произвольными программами самого высокого технического уровня. В эти же годы лидером мирового фигурного катания стал Ян Хоффман, ставший вторым исполнителем тройного лутца в 1974, что позволило ему стать чемпионом Европы и мира в 1974, трижды чемпионом Европы в 1977—1979 и чемпионом мира 1980.
На Олимпиаде-80 ученики Мюллер могли получить две золотые медали. Пётч при относительно одинаковом уровне произвольной программы с американкой Фратиани (обе сделали тройной тулуп, тройной сальхов и по три двойных акселя), немного уступив ей по стилю, справедливо выиграла золото за счет большого преимущества в фигурах.
Хоффман уже имея преимущество после фигур, исполнил самую сложную произвольную программу из пяти тройных прыжков, однако судьи спорно отдали предпочтение англичанину Казинсу, по инерции выставив ему максимальные оценки за технику (практически одинаковые с Хоффманом), при том что вместо пяти тройных он сделал чисто лишь три. Британская судья Салли-Энн Степлфорд, известная своим тенденциозным судейством против спортсменов из социалистических стран, чрезмерно занизила вторую оценку Хоффману до 5,5. Ютта Мюллер была несогласна с таким решением.
Вершиной работы Ютты Мюллер стала Катарина Витт, одна из величайших фигуристок за всю историю, олимпийская чемпионка 1984 и 1988, программы которой стали шедеврами гармоничного сочетания идеально выполненных техническоих элементов и высокого художественного стиля.
В 1990 чемпионкой Европы стала Эвелин Гроссманн, а в 2004 на чемпионате мира в Дортмунде при решающей помощи Мюллер бронзу получил Штефан Линдеманн.
И по сей день Мюллер тренирует на катке СК Хемница.
Напишите отзыв о статье "Мюллер, Ютта"
Ссылки
- [www.sport-express.ru/art.shtml?140557 Ютта Мюллер: «Мы с русскими никогда не были врагами» — статья составлена по материалам Википедии]
Отрывок, характеризующий Мюллер, Ютта
– Что же вы слышали?– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…
В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
