Список персонажей Code Geass

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Юфемия Ли Британия»)
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Эта статья о персонажах Code Geass. Об аниме и манге см. Code Geass.




Содержание

Основные персонажи

Лелуш Британский (Ламперуж)

Лелуш Ламперуж (яп. ルルーシュ・ランペルージ Руру:сю Рампэру:дзи)

Сэйю — Дзюн Фукуяма (Период детства озвучивает Саяка Охара)
Псевдонимы: «Зеро», «Чёрный принц», «Лулу», «Дьявол-Император»
Возраст: I арка — 17 лет, II арка — 18 лет
Национальность: британец
Знак зодиака: Стрелец
Статус: I сезон — 11-й принц и 17-й наследник трона, II сезон — 99-й Император Священной Британской Империи

На вид обычный семнадцатилетний студент Академии Ашфорд, Лелуш Ламперуж, иногда называемый среди друзей Лулу, на самом деле является членом Британской Имперской Семьи, сыном Императора Британии и последней императрицы Марианны. Его настоящее имя — «Лелуш ви Британия» (яп. ルルーシュ・ヴィ・ブリタニア Руру:сю ви Буританиа)[1], и он являлся одиннадцатым принцем и семнадцатым наследником трона до убийства матери и ослепления сестры в том же инциденте.

Десятилетний Лелуш обвинил Императора в том, что тот не смог защитить его мать, в ответ Император лишил его всех прав на трон и отправил в ссылку в Японию вместе с сестрой, где тот использовался в качестве политического заложника во время конфликта из-за минерала сакурадайт. При этом Лелуша и его сестру объявили погибшими, сменив им фамилию на Ламперуж.

Подняв восстание против британской диктатуры в 11-м секторе, Лелуш сделал это под именем Зеро, скрыв своё лицо под маской. Впервые он помог повстанцам во время инцидента в гетто Синдзюку. Повстанцы украли контейнер, предположительно с ядовитым газом, однако там оказалась загадочная девушка по имени С. С. Когда Лелуша собирались убить британские солдаты, С. С. заключила с ним договор и дала ему гиасс, при помощи которого Лелуш избежал смерти. После этого, завладев британским роботом «Sutherland» («Сазерленд»), он стал отдавать приказы повстанцам и с легкостью разбил силы британцев.

Гиасс Лелуша позволяет ему полностью подавить волю человека, и тот исполнит любой его приказ. При этом подчинённый ничего не помнит о своих действиях, совершенных под властью гиасса. Однако на одном человеке гиасс срабатывает только один раз.

Впервые Лелуш заявил о себе, как о Зеро, когда спасал Судзаку, обвинённого в убийстве принца Кловиса. Он делал это также затем, чтобы завоевать доверие террористов. Когда группа освободительного движения Японии захватила заложников, среди которых были его друзья по академии и Юфемия ли Британия, он освободил их. При этом Юфемия догадалась, кто он на самом деле, но сохранила тайну Лелуша. После этого он заявил о создании «Ордена Чёрных Рыцарей», которые будут бороться с несправедливостью.

Лелуш гениальный стратег и тактик. Он сильно любит свою сестру Нанналли и даже восстание поднял в первую очередь с целью создать счастливый мир для неё. При этом нельзя сказать, что Лелуш однозначно положительный персонаж. Его действия зачастую приводят к жертвам и непредвиденным, а порой и трагическим последствиям. В частности, вследствие его действий был убит отец его подруги Ширли, а также погибла его сестра Юфемия и множество простых японцев. В результате сложного морального выбора Лелуш перестаёт считаться с потерями и человеческими жизнями, для него они становятся лишь фигурами на шахматной доске, а фигурами можно жертвовать.

В конце Лелуш придумывает план «впитать» в себя ненависть всех людей. Его союзниками становятся несколько человек, включая Сузаку и Джеремии. Он играет роль Демона-Императора и в конце восседает на платформе, смотря на привязанных к столбам «восставших» против него, приговорённых к смерти. Но тут появляется Зеро (Сузаку, который и станет иконой правосудия). По плану он убивает Лелуша. Его окровавленное тело падает к Наналли, он ещё жив, сестра разгадала его план, и рыдает у него на груди, с криками «Я люблю тебя!». Лелуш отвечает ей, после чего умирает. Последний момент серии — С. С. едет на телеге и обращается к Лелушу. После нам показывают бумажного журавлика из тех, которые ранее делала Нанналли, тем самым показывая, что «добрый и нежный мир» Нанналли наконец стал явью.

Сузаку Куруруги

Сузаку Куруруги (яп. 枢木 スザク Куруруги Сузаку)

Сэйю — Такахиро Сакураи (Период детства озвучивает Акэно Ватанабэ)
Псевдоним: «Нулевой Рыцарь», «Рыцарь Ангел»,«Белая смерть»
Возраст: I арка — 17 лет, II арка — 18 лет
Знак зодиака: Рак
Национальность — японец

Японец, служащий в британских войсках. Лучший и первый друг Лелуша. В 10-летнем возрасте убил своего отца, премьер-министра Японии, чтобы покончить с войной против Британии. Но чтобы искупить свою вину, хочет изменить её изнутри. Он влюблён в британскую принцессу Юфемию Ли Британия.

Сузаку вступил в должность рыцаря Британии, на которую его назначила Корнелия. Фактически, Сузаку стал Рыцарем Круга. Но во втором сезоне он заключил договор с Лелушем. Тот должен был стать «тем, кого возненавидит мир», а Сузаку под видом Зеро должен уничтожить его. Сузаку надевает маску Зеро и публично убивает Лелуша по его же плану. Теперь Куруруги стал Зеро. Это его проклятие, искупление (как говорил Лелуш). Теперь он не может зваться Сузаку Куруруги, зато может изменить мир изнутри, как и хотел. Изменить за политическим столом, без кровопролития. Зеро—Сузаку сопровождает Нанналли как сотую императрицу Британии на всех мероприятиях.

C.C.

C.C. (яп. シー・ツー Си: Цу:)

Сэйю — Юкана
Псевдоним: «Серая Ведьма», «Бессмертная Ведьма», «Пиццеедка».
Возраст: неизвестно.
Рост: 167 см.

Зелёноволосая девушка, бессмертна. Спасла Лелуша от смерти и заключила с ним договор, по которому он получил силу Гиасса с тем условием, что исполнит её желание. Ранее, когда ещё была человеком, обладала Гиассом, внушавшим людям любовь к ней. Изначально она пассивно следит за миссиями Лелуша, однако с развитием сюжета принимает всё более активные действия на его стороне. Говорит о себе как о крайне корыстном человеке, оправдывая свою помощь Лелушу тем, что он нужен для её интересов. Ранее заключала контракт как минимум с четырьмя людьми (Лелуш, Мао, Марианна, Лейла). Во втором сезоне после попытки Чарльза завладеть её Гиассом она запечатала свои воспоминания до десятилетнего возраста (но ненадолго).

Во втором сезоне рассказывается её прошлое. Давным-давно, примерно в Средние века, она была пленницей в каком-то храме, где её использовали как рабыню. В тот момент, когда перед ней появилась монашка, у которой на лбу был код Гиасс, она произнесла «Хочу жить». Женщина дала ей силу Гиасс, который делал её «Любимой». Благодаря этому в неё влюблялись и задаривали подарками. Но из-за этого Си-цу перестала отличать настоящую любовь от любви, вызванной Гиассом. И лишь с той монашкой ей нравилось проводить время, так как она не была подвластна Гиассу. Но монашка хотела умереть и отдала насильно свой код Гиасс Си-цу, затем умерла. После этого С. С. стала бессмертной носительницей кода Гиасс.

Каллен Кодзуки (Стадтфилд)

Каллен Стадтфилд (яп. カレン・シュタットフェルト Карэн Сютаттофэруто)

Сэйю — Ами Косимидзу
Псевдонимы: «Алый Лотос» (или «пилот Алого Лотоса»)
Другое имя: Каллен Кодзуки
Возраст: I арка — 17 лет, II арка — 18 лет
Знак зодиака: Овен
Национальность — 1/2 11-я, 1/2 британка
Рост — 173 см

По-японски имя Каллен читается как Карэн, однако в одном из эпизодов второго сезона крупным планом показано её досье, где уже по-английски написано Kallen.

Каллен наполовину японка, наполовину британка. Вместе с братом они состояли в группе террористов. После смерти брата она захотела исполнить его мечту. Когда появился Зеро, она думала, что он — псих, но со временем, когда увидела, что́ из их союза стало получаться, поняла, что без Зеро японцы — ничто. Вскоре начала проявлять к нему тёплые чувства. В школе Каллен догадывалась, что Лелуш — тот странный голос (на тот момент альтер-эго Лелуша — Зеро — ещё не существовало). Но Лелуш отбил у неё эти догадки, из-за чего она вступила в студенческий совет. Она живёт вместе со своей мачехой и настоящей матерью, которая работает горничной в особняке. Раньше Каллен не понимала, почему её настоящая мать остаётся с ней в доме. Но потом поняла, что она делает это ради дочери — Каллен. Но после того, как Каллен узнала это, её мать осудили на 20 лет за употребление наркотиков.

Перед Чёрным восстанием Каллен была назначена капитаном личной стражи Зеро. Пилот высшего класса, она пилотирует козырь «Черных рыцарей», по существу, «самый мощный доспех в сериале», Gurren MK 2 «Алый лотос» (Спорное утверждение, так как таковым он стал в последних сериях, из-за того что был захвачен и сочетает в себе технологии обеих группировок. В последнем бою Каллен признаёт, что преимущество всё-таки на стороне Ланселота). Помимо этого владеет рукопашным боем, впрочем, не слишком убедительно. Яростно ненавидит предателя Куруруги Судзаку, её постоянного главного оппонента на поле боя.

Отношения с Лелушем до конца не ясны, однако Каллен целует его в конце второго сезона, что свидетельствует о её нежных чувствах к нему. Во время Реквиема по Зеро, прикованная к позорному столбу, разгадала план Лелуша. Непонятно всё же, кого она любила: Лелуша или Зеро.

Британская королевская семья

Чарльз ди Британия

Чарльз ди Британия (яп. シャルル・ジ・ブリタニア Сяруру дзи Буританиа)

Возраст: 65 лет
Национальность — британец
Сэйю — Норио Вакамото

Девяносто восьмой Император Священной Британской Империи, отец всех остальных упомянутых членов Британской королевской семьи. Очень любил свою последнюю жену Марианну, а также Лелуша и Нанналли. После смерти Марианны выслал Лелуша и Нанналли в Японию в качестве политических заложников, но позже выясняется, что это было сделано с целью их защиты от V.V. Впоследствии использовал Лелуша и организованное им восстание для того, чтобы выманить С. С.

Во втором сезоне становится известно, что он вместе с братом, C.C. и своей последней женой, королевой Марианной, намеревался уничтожить бога с помощью «меча Акаши», однако был остановлен Лелушем и даже больше — Лелуш приказал богу, коллективному бессознательному, сопротивляться всяким попыткам себя уничтожить. Поэтому мир С уничтожил и императора, и императрицу.

Марианна ви Британия

Марианна ви Британия (яп. マリアンヌ・ヴィ・ブリタニア Марианну ви Буританиа)

Сэйю — Асако Додо

Мать Лелуша и Нанналли, убитая несколько лет назад. Лелуш мечтал найти её убийцу. Как оказалось, Марианна тоже обладает Гиассом, благодаря которому и выжила. (Сила её гиасса была в переселении души — вселилась в Аню). Её поглотил мир С, также как и императора.

Нанналли ви Британия

Нанналли Ламперуж (яп. ナナリー・ランペルージ Нанари: Рампэру:дзи)

Сэйю — Каори Надзука
Возраст: I арка — 14 лет, II арка — 15 лет
Национальность — британка
День рождения: 25 октября
Знак зодиака: Скорпион

Нанналли — младшая сестра Лелуша. В возрасте шести лет, после жестокого покушения на её мать, получила серьёзную психологическую травму. В результате её, а также действия гиасса отца-императора, потеряла способность ходить и видеть. Отец Нанналли и Лелуша не был заинтересован в них, как в наследниках, поэтому вскоре их сослали в Японию в качестве политических заложников. Возможно, если бы не Нанналли, Лелуш и Сузаку никогда бы не сдружились. Живёт вместе с братом в академии Эшфорд, горничная Саёко учит её оригами. Во втором сезоне становится генерал-губернатором 11-го сектора. В конце второго сезона снимает с себя Гиасс отца и к ней возвращается зрение. Когда её брат в конце сериала начинает изображать Демона-императора, она ни о чём не догадывалась и думала, что её брат действительно демон. (Хотя предположительно в глубине сердца она в это не верит). Когда Лелуш окровавленный падает к ней, она дотрагивается до его руки, и разгадывает план, понимая, что брат специально вызвал к себе ненависть людей, чтобы впитать её в себя. Нанналли рыдает у него на груди под торжествующие крики людей «Зеро! Зеро!».

Корнелия ли Британия

Корнелия ли Британия (яп. コーネリア・リ・ブリタニア)

Сэйю — Дзюнко Минагава
Национальность — британка
Прозвище: «Британская ведьма», «Богиня войны»
Знак зодиака: Козерог
Возраст: 27 лет

Сводная сестра Лелуша, Вторая Принцесса Британской Имперской семьи. Женщина с сильным характером, прекрасный стратег. В первом сезоне занимала пост генерал-губернатора. Вся армия Британии, находившаяся в Зоне 11, была под её командованием. Корнелия как старшая сестра Юфи тяжело пережила потерю любимой сестры, решив отомстить Зеро. Она пытается оправдать свою сестру и смыть с неё имя «Кровавой принцессы». В начале второго сезона узнает о гиассе и V.V. Корнелия пытается остановить V.V., но попадает к нему в плен. А после «резни», устроенной Зеро, она попадает в плен к Ордену Чёрных Рыцарей. Сбежав, Корнелия возвращается к Шнайзелю, после, преданная братом, примыкает к Ордену Чёрных Рыцарей. В последней серии она подыгрывает Лелушу и освобождает якобы заложников, восставших против правителя.

Кловис ла Британия

Кловис ла Британия (яп. クロヴィス・ラ・ブリタニア Куровису ра Буританиа)

Сэйю — Нобуо Тобита
Возраст: 24
Национальность: британец

Третий принц Британской императорской семьи и бывший губернатор Зоны 11. В начале первого сезона он был показан избалованным, трусливым, испорченным человеком, но на самом деле Кловис был гораздо мягче, чем казалось на первый взгляд. Он часто ходил в гости к Лелушу и играл с ним в шахматы, несмотря на то, что постоянно проигрывал. Кловис — талантливый художник и любил рисовать картины. На протяжении первого сезона аниме показано, как Юфемия смотрит на его картины в галерее.

Он был вовлечён в исследование C.C. и, когда японские террористы похитили капсулу, в которой она находилась, Кловис отдал приказ полностью уничтожить гетто Синдзюку, несмотря на то, что там жили его подданные. После того, как Лелуш получает гиасс, он организовывает сопротивление и противостоит своему брату. Лелуш использует на нём гиасс и спрашивает его о том, кто убил Марианну, после чего убивает Кловиса. Таким образом, Кловис стал первым из Императорской семьи, кто узнал, что Лелуш жив, и первым, на кого обрушилась месть Лелуша.

Одиссей ю Британия

Первый принц Британской Имперской Семьи. Довольно пассивный и скучный, но мягкий человек. Участвовал в политическом сговоре Китайской Федерации и Британской Империи в качестве жениха китайской принцессы Тянь Цзы, однако Зеро прервал свадебную церемонию. К концу второго сезона попадает под действие гиасса Лелуша и признает его императором.

Новый Император Лелуш Британский разжалует своего брата и отправляет служить в армию, в столичном гарнизоне. Судьба Одиссея неизвестна, однако можно предположить, что он погиб вместе с жителями столицы, когда по приказу Шнайзеля Британского на столицу была сброшена «Фрея».

Юфемия ли Британия

Юфемия ли Британия (яп. ユーフェミア・リ・ブリタニア Ю:фемия ри Буританиа)

Сэйю — Оми Минами
Возраст: 17
Прозвище: «Кровавая принцесса»
Знак зодиака: Весы
Национальность — британка

Сводная сестра Лелуша и Третья Принцесса Британской Имперской семьи. Сестра, о которой Лелуш заботится больше всего после Нанналли. Милая, добрая и сострадательная девушка. Случайно встретила Судзаку, который поймал её после прыжка из окна. Судзаку не знал, что она принцесса, и вместе они провели целый день. Раскрылась, когда спасала сэра Джеремию от его же подчинённых, которые считали его предателем. Любила Судзаку, и он отвечал ей взаимностью. Именно Юфемия первой догадалось, кем на самом деле являлся Зеро. Позже она провела день на необитаемом острове вместе с Лелушем, где они вспоминали прошлое. Желая подарить японцам право называться японцами и хоть какую-то свободу, она создаёт Специальный Административный Район Японии вокруг горы Фудзи — первый автономный Округ в Британской Империи, прецедент, говорящий о возможности демократизации Империи. Пытается заключить договор о сотрудничестве с Зеро (Лелушем) и фактически добивается поставленной задачи, она показала ему, что люди не пойдут за ним теперь, когда у них есть надежда. Лелуш сдался и сказал, что она самый страшный враг, с каким ему приходилось сталкиваться. На самом деле Лелуш хотел заставить её стрелять в него. Юфемия ответила, что он недооценивал её и что он не смог бы заставить её сделать это. Лелуш сказал, что даже если бы он сказал ей перебить всех японцев, она бы сделала это. И именно в этот момент его Гиасс вышел из-под контроля. Результатом этого стала смерть почти миллиона японцев и самой Юфемии. Она погибает от пули Лелуша, решившего взять вышедшую из-под контроля ситуацию в свои руки и фактически воспользоваться собственной ошибкой, чтобы не делать гибель сестры напрасной. В этот момент Лелуш сознается, что Юфемия была его первой любовью. Из-за резни, которую она устроила, её прозвали «Кровавая принцесса». Позже, именно для того, чтобы люди забыли об этом прозвище, Лелуш и Судзаку решили провести «Реквием по Зеро». Последними словами Юфемии был вопрос о том, как всё прошло. Судзаку солгал ей и сказал, что у неё все получилось. Юфемия умерла с улыбкой на губах.

V.V.

Ви Ви (яп. ヴイ・ツー Буи Цу:)

Сэйю — Кадзато Томидзава

Родной брат Чарльза (императора Британии) и дядя Лелуша, хранитель кода, как и С. С., магистр организации «Культ гиасса». На момент аниме V.V. примерно столько же лет, сколько было Чарльзу ви Британия, однако выглядит он даже моложе С. С.

Впервые V.V. появляется в 18 серии первого сезона: когда Лелуш собирается применить гиасс на Судзаку, показывается слайд с V.V.

Во втором сезоне V.V. посылает Джеремию Готтвальда убить Лелуша, однако Джеремия переходит на сторону Лелуша. Лелуш выясняет местоположение «Культа гиасса» и совершает нападение на эту организацию. Сначала Лелуш хотел использовать культ в своих целях, но после смерти Ширли он принимает решение полностью его уничтожить. V.V. пытается остановить его на Зигфриде, но терпит поражение. После этого V.V. встречается с Чарльзом, и тот забирает его код, таким образом убивая V.V.

Шнайзель эль Британия

Шнайзель эль Британия (яп. シュナイゼル・エル・ブリタニア Сюнаидзеру эру Буританиа)

Сэйю — Норихиро Иноуэ
Возраст: 29
Псевдоним: Белый Принц
Национальность — британец

Второй принц Британской Имперской Семьи и Премьер-Министр Священной Британской Империи, главный антагонист второго сезона сериала. Под воздействием гиасса Кловис сообщил Лелушу, что, возможно, Шнайзель знает об истинных убийцах королевы Марианны. Император в курсе, что Шнайзель намерен бросить вызов своему отцу, но, тем не менее, позволяет своему сыну делать всё, что тому заблагорассудится. Холодный и расчетливый манипулятор, полагает, что цель оправдывает средства, с успехом носит маску искреннего и великодушного человека. Шнайзель вежливо ведёт себя с людьми, в том числе с подчинёнными, и говорит, что смерть людей — это грустно. Тем не менее, именно он отдал приказ обстрелять ракетами место, где находились рыцарь Юфемии Куруруги Судзаку и Зеро. Когда Император удаляется в мир С, Шнайзель устраивает неудачный государственный переворот и удаляется на «Дамокл». После самопровозглашения Лелуша Императором Британии пытается шантажировать его с помощью Нанналли, «Дамокла» и «Фрейи». Будучи полностью переигранным Лелушем, попадает под действие Гиасса Лелуша и становится марионеткой Зеро.

Студенческий совет

Ширли Фенетт

Ширли Фенетт (яп. シャーリー・フェネット Ся:ри Фенетто)

Сэйю — Фумико Орикаса
Возраст: I арка — 17 лет, II арка — 18 лет
Знак зодиака: Рак
Национальность — британка

Ширли — член студенческого совета, одноклассница Лелуша. Веселая, энергичная девушка. Без памяти влюблена в Лелуша. Ширли очень добрая и преданная. Из-за того, что Карен вызвала землетрясение с помощью «Алого Лотоса» в одной из серий, камнями накрыло район, в котором находился отец Ширли. После поцелуя с Лелушем она хочет узнать побольше о нём и начинает следить за ним. Ширли узнает, что Зеро — не кто иной, как Лелуш. Однако даже жажда мести за отца не смогла пересилить чувство любви, и в приступе паники Ширли стреляет в Вилетту Ну, попытавшуюся схватить находившегося в бессознательном состоянии лидера Ордена Черных Рыцарей.

Запутавшись в собственных чувствах, Ширли становится жертвой Мао, который пытается использовать её как приманку для Лелуша. Девушка хочет убить Зеро, а затем умереть самой (находясь под влиянием Мао), но промахнувшись, теряет сознание и падает прямо в руки Лелуша. Тот использует на Ширли Гиасс и заставляет забыть обо всем, что было между ними. По его собственным словам, он не хочет, чтобы девушка страдала.

Во втором сезоне, когда Император заменяет все воспоминания членов студсовета на фальшивые, Ширли повторно влюбляется в Лелуша, и у них даже что-то получается, благодаря вмешательству Милли Эшфорд. Однако в тот же вечер Джеремия Готвальд использует на Ширли Подавитель Гиасса, и к девушке возвращаются её воспоминания. Та прощает Лелуша за все, что он сделал. Она рассказала Ролону, что знает истинную личность Лелуша, и в разговоре случайно упомянула о Нанналли, закономерно вызвав у лжебрата ревность. Ролон убирает «свидетельницу», изобразив это как суицид. Лелуш находит девушку прямо перед тем, как та умирает. Перед смертью Ширли признается, что она любила только Лелуша и будет его любить «даже в следующей жизни».

Милли Эшфорд

Милли Эшфорд (яп. ミレイ・アッシュフォード Мирэи Эссюфо:до)

Сэйю — Саяка Охара
Возраст: I арка — 18 лет, II арка — 19 лет
Знак зодиака: Лев
Национальность — британка

Внучка директора академии, Рубена К. Эшфорда, и президент школьного совета. Её дед и дед Нины работали вместе, разрабатывая Найтмаров серии «Ганимед». Заводная, веселая и общительная девушка. Очень любит поддразнивать Ширли, намекая на их отношения с Лелушем. Иногда допускает вольные комментарии в адрес подруг, из-за чего Ширли в шутку называет Милли извращенкой. Несмотря на это, Милли умная и хорошо чувствует других людей. Она одна из немногих, кто знает настоящую личность Лелуша. Милли, как и её дедушка, очень любит устраивать всякие костюмированные вечеринки и праздники. Её семья была союзниками матери Лелуша: она помогла Лелушу и Нанналли изменить фамилию и дала им новую жизнь. Семья Эшфорд хотела восстановить свой статус аристократов, поэтому у них было два варианта: раскрыть тайну Лелуша и Нанналли, или выдать детей за людей из благородной семьи. Они выбирают последнее.

В первом сезоне сериала Милли является президентом школьного совета, и её авторитет — вещь весьма ощутимая в Академии. Она знала и о прошлом Лелуша, и о происхождении Каллен, однако хранила все это в тайне. Милли намеревалась выйти замуж за графа Ллойда, но они не сошлись характерами и решили мирно расстаться. После окончания Академии Милли стала телеведущей, но не сразу определилась со своим образом: она вела и детские передачи, и прогноз погоды, и новости.

Ривал Кардемонд

Ривал Кардемонд (яп. リヴァル・カルデモンド Ривару Карудемондо)

Сэйю — Нориаки Сугияма
Возраст: I арка — 17 лет, II арка — 18 лет
Национальность — британец

Ещё один член школьного совета, и также друг Лелуша. Они часто общаются — играют в шахматы с аристократами на деньги, ездят на мотоцикле с коляской. Вообще, всё началось как раз-таки с шахмат. В Picture Drama 6 рассказывается, что Лелуш помог Ривалу выиграть у аристократа в шахматах, когда надежды на победу практически не было. С того момента они стали друзьями. Ривал очень быстро подружился с Судзаку, когда тот спас жизнь Лелушу. Влюблён в Милли. Вне школы Ривал работает барменом.

Нина Эйнштейн

Нина Эйнштейн (яп. ニーナ・アインシュタイン Ни:на Эинсютаин)

Сэйю — Саэко Тиба
Возраст: I арка — 17 лет, II арка — 18 лет
Знак зодиака: Дева
Национальность — британка

Одна из членов школьного совета. Обычно она сидит за компьютером или читает. Нина очень боится одиннадцатых (японцев), и новость о том, что Судзаку будет учиться в академии, напугала её. Нина обожает Юфемию за то, что та спасла ей жизнь. Так же она испытывает некоторое сексуальное влечение к принцессе (к слову, проявляется это в шокирующей сцене мастурбации на фотографию Юфемии с помощью уголка стола). Но, когда Зеро убил Юфемию, Нина срывается и идёт доделывать Ганимеда. В Ганимеде находилось очень много сакурадайта и ядерного оружия, которого было достаточно, чтобы уничтожить весь Токио. Она угрожала взрывом, чтобы выяснить, где Зеро.

Впервые научный талант Нины был замечен Ллойдом. Во втором сезоне она работала над оружием невероятной мощи — «Фреей» на основе урана-235 и сакурадайта. Была крайне подавлена, когда Судзаку под действием Гиасса «Выжить» уничтожил «Фреей» часть Токио. В дальнейшем разработала систему, с помощью которой можно было остановить цепную реакцию «Фреи».

Орден Чёрных рыцарей

Канамэ Оги

Канамэ Оги (яп. 扇要) — лидер небольшой группировки террористов, которую Лелуш выбрал как основу для создания «Ордена Чёрных рыцарей». После реорганизации ордена был назначен заместителем командующего. Часто сомневается и не способен на решительные действия, если это не касается защиты тех, кого он любит. Однако он верил в Зеро и выполнял все его указания до тех пор, пока не узнал о нём всю правду.

Впервые появляется в гетто Синдзюку, где подчиняется Лелушу, тогда ещё как неизвестному голосу по рации. Потом вместе с Карен решает поверить в обещание Зеро спасти Куруруги Судзаку. После признания Зеро передает ему право командования.

После боя с Корнелией на пирсе встречает раненную Вилетту Ну и забирает её домой для допроса, так как она в бессознательном состоянии сказала слово «Зеро». Однако потом выясняет, что она потеряла память и не помнит ничего, кроме того, что она британка. Он наблюдает за её действиями и постепенно сближается с ней так, что она сама решается стать одиннадцатой, но к концу первого сезона к ней возвращается память и она стреляет в него, но несмертельно. После объединения «Ордена Чёрных рыцарей» со Шнайзелем, она возвращается к Оги, а после свержения Императора Лелуша они женятся. Оги становится новым Премьер-министром Японии.

Кёсиро Тодо

Кёсиро Тодо (яп. 藤堂 鏡志朗) — японский офицер (в японской армии был полковником). Единственный, кто одержал победу над Британией 7 лет назад, так называемое «чудо Ицукусимы». Являлся офицером Японского освободительного фронта, после его распада переходит на сторону Зеро. Был назначен командующим всеми войсками ордена.

До основных событий аниме был учителем Курураги Судзаку.

Синъитиро Тамаки

Синъитиро Тамаки (яп. 玉城 真一郎) — член группировки Оги. Развязный и шумный тип, любит выпить, повеселиться и похвастаться. Считал Зеро своим другом, и после того, как Шнайзель рассказал о гиассе Зеро, был расстроен до слез.

Ёситака Минами

Кэнто Сугияма

Сэйю — Нориаки Сугияма.

Сёго Асахина

Сёго Асахина (яп. 朝比奈 省悟) — один из подчинённых Тодо, язвительный молодой человек с тёмно-зелёными волосами, в круглых очках и с характерным шрамом на левом глазу. Довольно уверен и самолюбив. Знает о том, что Тиба влюблена в Тодо.

Нагиса Тиба

Нагиса Тиба (яп. 千葉凪沙) — единственная женщина из окружения Тодо, влюблённая в него.

Рёга Сэмба

Рёга Сэмба (яп. 仙波 崚河) — подчинённый Кёсиро Тодо. На вид стар, но умело управляет своим «Найтмером». Посередине лба у него есть характерная бородавка. Убит сэром Джино Вейнбергом во время атаки на корабль, перевозивший генерал-губернатора Нанналли.

Косэцу Урабэ

Косэцу Урабэ (яп. 卜部 巧雪) — подчинённый Кёсиро Тодо. В начале второго сезона вместе с небольшим отрядом выполняет операцию по спасению Зеро (Лелуша). Взорвал свой «Найтмер», защищая Лелуша от «Винсента».

Ёсида

Наоми Иноуэ

Наоми Иноуэ (яп. 井上直美) — женщина с синими волосами средней длины. Она была командиром, отвечающим за материально-техническую поддержку. Погибла во время Чёрного восстания, когда верхняя половина её «Бурая» была разрушена.

Союзники Зеро

Ролон

Ролон Ламперуж (яп. ロロ・ランペルージ Роро Рампэру:дзи)

Сэйю — Такахиро Мидзусима
Псевдонимы: Rollon Haliburton[2]
Возраст: 16[3]
Национальность — британец

Ролон — подставной брат Лелуша, его настоящая фамилия неизвестна. Как выясняется в 2-й серии второго сезона, также владеет Гиассом. Уже с детства его готовили к профессии киллера. Ролон — член Бюро Тайной Информации, специально направленный в Академию императором Чарльзом для того, чтобы под видом брата Лелуша следить за передвижениями Лелуша и в том случае, если к нему вернется память — убить, а также затем, чтобы найти C.C., если она вдруг попытается войти с Лелушем в контакт. Гиасс Ролона на некоторое время останавливает внутренние часы окружающих, при этом у него самого на время останавливается сердце, и его долгое использование смертельно опасно.

Сильно привязался к Лелушу и полюбил его. Убил Ширли, так как ревновал брата к ней. Довольно наивный, так как даже после признания Лелуша, что он его ненавидит, встал на его защиту. Умер, защищая «брата» от Ордена Чёрных Рыцарей, из-за остановки сердца.


Дитхард Рид

Дитхард Рид (яп. ディートハルト・リート Ди:тохаруто Ри:то)

Сэйю — Дзёдзи Наката
Национальность — британец
Знак зодиака: Водолей
Образование: Главный Университет Британской Империи, Факультет права

Закончил Главный Университет Британской Империи, Факультет права и стал продюсером и журналистом на Hi-TV — британском телевизионном канале. Вступил в Орден из-за Зеро. Он захотел лично засвидетельствовать, как тот победит Британию и захватит мир.
В Ордене отвечает за разведку и связь с общественностью. Позже уходит из Ордена Чёрных Рыцарей и становится на сторону принца Шнайзеля. Убит Шнайзелем, находящимся под действием Гиасса.

Саёко Синодзаки

Саёко Синодзаки (яп. 篠崎咲世子) — молодая привлекательная одиннадцатая, служащая у семьи Эшфорд горничной, а также приставлена ухаживать за Нанналли. Дитхард использовал её на заданиях, потом она официально вступила в Орден. Очень преданная Лелушу, защищала его от Джеремии и старательно исполняла роль двойника Лелуша (чем навлекла на его голову большие неприятности, поскольку ухитрилась назначить свидание всем влюблённым в него девушкам). Владеет боевыми искусствами, куноити.

Тайдзо Кирихара

Тайдзо Кирихара (яп. 桐原泰三 Кирихара Тайдзо)

Сэйю — Симпати Цудзи

Пожилой промышленник, является одним из влиятельнейших людей в промышленной добыче сакурадайта (ресурса, из которого изготавливается топливо для «Найтмеров»), основатель корпорации Кирихара. Во времена правления премьер-министра Куруруги был одним из самых влиятельных политических лиц. После того, как Британия вторглась на территорию Японии, публично поддержал завоевание и колонизацию, за что получил прозвище «Предатель Кирихара». Однако на самом деле Кирихара не поддерживает Британию, а является главой Дома Киото, спонсирующего анти-британские организации. Он знал Лелуша и Нанналли, когда те были детьми, а также ему известно, что Зеро — это Лелуш. Но именно благодаря этому знанию он помогает Ордену Чёрных Рыцарей, так как уверен в целях Зеро.

После Чёрного Восстания был схвачен и казнён.

Кагуя Сумераги

Кагуя Сумераги (яп. 皇神楽耶 Сумераги Кагуя)

Сэйю — Мика Канаи
Национальность — японка
Образование: закончила школу

Молодая девушка, союзник Ордена Чёрных Рыцарей. Несмотря на её молодость и хрупкое телосложение, она довольно влиятельна. Кагуя восхищается Зеро с тех пор, как он объявил о себе, и её восхищение возросло после их личной встречи. Она верит, что Зеро победит в войне против Британии, а также хочет выйти за него замуж, мотивируя это тем, что «раз Зеро не может показать своё лицо, то ему нужен кто-то, кто скрасил бы его одиночество». Хотя она на первый взгляд ведет себя непосредственно и легкомысленно, Кагуя весьма умна. Кагуя жила вместе с Лелушем, Нанналли и Судзаку, когда те были маленькими, так как она двоюродная сестра Судзаку.

Ракшата Чаула

Ракшата Чаула (яп. ラクシャータ・チャウラー) — красивая сексуальная индианка, изобретатель. В молодости вместе с Ллойдом Асплундом занимались проектировкой. Потом Ракшата стала работать на Орден, мотивируя это тем, что «Зеро — интересный парень». Называет Ллойда графом Пудингом, в молодости между ними что-то было.

Аямэ Футураба

Итидзику Хината

Мудзуки Минасэ

Кидзуна Кагэсаки

Китайская Федерация

Ли Синкэ

Ли Синкэ (яп. 黎星刻 Ли Синкэ)

Сэйю — Хикару Мидорикава
Возраст: I арка — 25 лет, II арка — 26 лет
Национальность — китаец

Офицер армии Китайской Федерации. Ли управляет Найтмером Шэнь Ху. Он достойный соперник Лелушу в стратегии и в силе Судзаку. Тем не менее, у него есть болезнь, которая медленно убивает его. Предположительная причина этой болезни — что Шэнь Ху работает на ядерной энергии, так как на него не действуют гасители сакурадайта, на котором работают практически все Найтмеры в сериале. В Японию Ли прибывает в качестве телохранителя Гао Хая. Предан Главе Китайской Федерации — девушке-альбиносу Тянь Цзы (天子). Присутствовал как один из заложников в финальной серии. Дальнейшая судьба неизвестна.

Тянь Цзы

Цзянь Лихуа (яп. 蒋麗華 ( チェン・リーファ ) Chen Rīfa, пиньинь Jiǎng Líhuá)

Сэйю — Тамаки Мацумото

Молодая императрица Китайской Федерации. Её называли только традиционным именем китайских императоров: Тянь Цзы (天子 Тэнси Tenshi, пиньинь Tiānzǐ), «Сын Небес». Евнухи называли её за глаза «марионеточной принцессой» и пользовались её юностью и нехваткой решимости, фактически управляя Китайской Федерацией. По сути она была заключённой в своём собственном дворце и никогда не видела мира за пределами Запретного города, который она не любила. Когда она была маленьким ребёнком, она спасла молодого Ли Синкэ от наказания за то, что он дал лекарства заключённому. Ли Синкэ дал ей обещание, что выведет её из Запретного города, из которого она так мечтала вырваться. Тянь Цзы была похищена Зеро (Лелушем) во время проведения церемонии бракосочетания с Первым Принцем Британским, Одиссеем, и использована в качестве заложницы. После того, как предательство было раскрыто, вновь заняла императорский престол и помогала Ордену Чёрных Рыцарей вместе со своей подругой, Кагуей Сумераги.

Хун Гу

Чжоу Сянлинь

Британская армия

Джеремия Готтвальд

Джеремия Готтвальд (яп. ジェレミア・ゴットバルト Дзэрэмиа Готтобаруто)

Сэйю — Кэн Нарита
Возраст: 28
Прозвище: Апельсин
Национальность — британец
Группа крови: А

Член британской армии, отличный пилот Найтмэров. Пурист.

В первых сериях Джеремия обвинил Судзаку в убийстве принца Кловиса. Кличку «Апельсин» Джеремии дал Зеро, для того чтобы сбить с толку спецслужбы, которые сосредоточились на расшифровке «апельсина». Во время битвы в Нарите Джеремия, сражаясь с Карен, был взорван в своём Найтмэре и числился погибшим. На самом деле он был спасён учёными, ранее проводившими эксперименты над С. С. Практически вся его левая сторона была заменена имплантатами металла, работающими на основном энергоносителе — сакурайдате. Позже принёс клятву верности Лелушу, так как изначально он служил его матери Марианне.

Основная особенность — благодаря одному из имплантатов стал невосприимчив к Гиассу и может разрушить его действие. В сериале этот процесс показан как обратный действию Гиасса, и, как показывает эпизод со смертью Ширли (которая уже находилась ранее под действием Гиасса), Гиасс после нейтрализации можно наложить повторно: это видно по глазам Ширли после попытки Лелуша не дать ей умереть с помощью своей силы.

Вилетта Ну

Вилетта Ну (яп. ヴィレッタ・ヌゥ Виретта Ну:)

Сэйю — Акэно Ватанабэ

Один из элитных пилотов Найтмера, более хладнокровная, чем Джеремия, за которым она везде следует. Хотела вернуть своему роду благородство и стать дворянкой. Джеремия добивался для неё титула баронессы, так как звание рыцаря по наследству не передаётся. Потерявшую память Вилетту подобрал Оги и выходил. Они влюбились, Виолетта даже сказала, что не против стать «одиннадцатой» ради Оги. Когда к ней вернулась память, она стреляет в Оги и сбегает, не простив себе чувств к «одиннадцатому». Постепенно она понимает, что всё-таки влюблена в него. Зеро пригрозил ей раскрыть её связь с Оги, из-за чего ей пришлось встать на сторону Лелуша. Потом Виолета по своему желанию следует за Зеро. В конце сериала она узнаёт, что беременна, и говорит об этом Оги, тот просит её остаться на острове, чтобы «новая жизнь» не пострадала в войне. После смерти Лелуша они женятся, и её показывают сидящей за столиком в баре, поглаживающую живот, и смотрящую на экране телевизора на своего мужа, сопровождающего Наналли.

Гилберт Г. П. Гилфорд

Гилберт Г.П. Гилфорд (яп. ギルバート・G・P・ギルフォード Girubāto. G. P. Girufōdo)

Сэйю — Ёсиюки Коно
Возраст: 27
Прозвище: Копьё Империи
Национальность — британец

Рыцарь и верный последователь принцессы Корнелии. Стройный, темноволосый, в очках, Гилфорд прибывает в Одиннадцатый Сектор вслед за принцессой Корнелией для того, чтобы противостоять Зеро. Он же, после провала и отстранения Джеремии, даёт ему выбор: начать карьеру с нуля, в качестве простого пилота Найтмеров, либо удалиться и выращивать апельсины. Сражался с Тодо Кёсиро в битвах при Нарите и за поселение Токио.

После смерти генерал-губернатора Калареса объявил себя временным правителем Зоны 11. После этого поставил вновь появившемуся Зеро ультиматум — либо Британия убивает захваченных в плен Чёрных рыцарей, либо он сражается с ним один на один. Зеро сумел освободить пленных, снова использовав подвижное основание поселения Токио.

С помощью гиасса Лелуш приказал Гилфорду начать принимать его за принцессу Корнелию, если Лелуш примет определенную позу. Это пригодилось, когда Шнайзель захватил в плен Лелуша — Гилфорд перешёл на сторону Лелуша и даже защитил его от «Фреи», выпущенной Судзаку, при этом было показано уничтожение его Найтмера. В самом конце аниме он появляется рядом с настоящей Корнелией в тёмных очках; считается, что он ослеп, но будь это так, в последнем эпизоде ему не дали бы в руки огнестрельное оружие.

Канон Мальдини

Канон Мальдини (яп. カノン・マルディーニ Канон Маруди:ни)

Сэйю — Кодзо Мито

Адъютант и первый помощник принца Шнайзеля. Возраст — 28 лет. Граф. Выглядит как молодой человек с розоватыми волосами чуть по плечи и голубыми глазами. Учился вместе с Ллойдом Асплундом и Шнайзелем Британским в одной академии, где изначально относился к принцу враждебно. Дошло до того, что Шнайзель в прямом смысле кнутом приструнил его, публично. По его словам, тогда принц Шнайзель был хорош с кнутом, а вот говорить не особо умел. На приеме говорит, что у Шнайзеля есть тяга к необычным вещам, к которым причисляет и себя. Пошутил над Милли, сказав: «Я правая рука принца Шнайзеля — и в обществе, и в личной жизни», — что, однако, может трактоваться более чем двояко. Очень предан Шнайзелю, не перечит, даже если тот поступает бесчеловечно, что для самого Мальдини не характерно. К примеру, он проявляет доброту к Нине, но её же готов моментально застрелить, если она нападёт на принца, когда та своим вторжением прерывает игру Зеро (Лелуша) и Шнайзеля в шахматы (он оттесняет принца и рука с пистолетом под камзолом). Находится в хороших отношениях с Судзаку Куруруги. Довольно умён, в финальной битве Императора Лелуша и мира Шнайзель использовал его тактический талант. Был среди заложников в финальном эпизоде, но дальнейшая судьба неизвестна. Вероятно, остался помощником Шнайзеля.

Бартли Аспуриус

Бартли Аспуриус (яп. バトレー・アスプリウス) — генерал. Под руководством генерал-губернатора Кловиса руководил изучением С. С. Позже под его началом заново собирали Лорда Джеремию. Убит во время атаки ордена Чёрных рыцарей на культ.

Андреас Дарлтон

Андреас Дарлтон (яп. アンドレアス・ダールトン) — подчинённый Корнелии. Хорошо сложенный солдат, со шрамом, по диагонали пересекающим переносицу. Один из немногих британцев, поддержавших Юфемию в выборе рыцаря. Убит Лелушем после выполнения приказа (вывести из строя Найтмер Корнелии) в конце первого сезона.

Кьювелл Сорэси

Ллойд Асплунд

Ллойд Асплунд (яп. ロイド・アスプルンド Роидо Асупурундо)

Сэйю — Тэцу Сиратори

Прозвище: Граф Пудинг
Возраст: 29 лет
Знак зодиака: водолей
Группа крови: АВ

Разработчик Ланселота. Усовершенствовал Найтмеры с шестого уровня до более высоких (первая версия Ланселота — Найтмер седьмого поколения). Вечный соперник Ракшаты Чаулы, с которой работал вместе ранее, как и с Сесиль. Между ним и Ракшатой, вероятно, что-то было, так как Сесиль говорит, что с того и началось их противостояние. Помощницу побаивается. Его сердце и душа полностью принадлежат науке, поэтому он рассматривает Судзаку исключительно как деталь или запчасть Ланселота, которого тот пилотирует. Команда Ллойда не принадлежит к основным вооруженным силам Британской Армии в Одиннадцатом Секторе. Второй принц Шнайзель разрешил Ллойду находиться и вести разработки в Одиннадцатом Секторе, не участвуя в сражениях. В общении Ллойду свойственны прямота и логичность, вкупе с львиной долей провокации и насмешливого отношения к собеседнику, из-за чего он довольно часто ссорится с Сесиль и получает от неё нагоняй. Немного покровительственно относится к Нине из-за её теории, впоследствии воплотившейся в «Фрею». С Шнайзелем общается вежливо, как старые знакомые, как и с Каноном Мальдини. Он учился с ними обоими в одной академии, присутствовал при конфликте между Мальдини и принцем. Вместе с Ниной и Сесиль вел разработки по защите от Фреи. В полушутку говорил Лелушу, что хотел бы исследовать Гиасс как необычное явление, но именно от вопросов науки, связанных с Гиассом, он далек. Считает, что люди в отличие от машин невероятно хрупки, и если с Судзаку что-то произойдет, придётся просто поискать другую «запчасть». Ллойд является британским графом. Сделал предложение Милли Эшфорд, но позже Милли разорвала помолвку и ушла из аристократии.

Сесиль Круми

Сесиль Круми (яп. セシル・クルーミー Сэсиру Куруми)

Сэйю — Кикуко Иноуэ
Прозвище: Серокрылый Ангел
Знак зодиака: Дева

Сесиль родилась в любящей семье. Ей всегда оказывали должное внимание, и девочка росла смышленой и доброй. Уже в начальной школе она всегда хотела радовать родителей, но могла это делать пока только посредством учёбы. Сесиль всегда хотела себе братика или сестрёнку, но, к сожалению, не свершилось. Уже в средней школе девушка старалась жить самостоятельно, никого не обременяя. Когда началась война, она четко решила по достижении совершеннолетия пойти на службу. Так она и попала в лабораторию особого назначения. Как потом выяснилось, она неплохо разбиралась в машинах и приняла непосредственное участие в создании Ланселота. Энерго-крылья же, используемые многими Найтмерами в последней битве, — и вовсе её изобретение. Вместе с Ллойдом Асплундом усовершенствовала захваченный в бою Гурен. Хорошо умеет пилотировать Найтмер. В отношениях с Ракшатой Чаулой, в отличие от Ллойда, индифферентна. Немного яростна, если Ллойд начинает провоцировать людей. Вполне может избить начальника. Обладает прямотой в необходимых ситуациях, к примеру, когда спросила у Шнайзеля, кто отдал приказ стрелять по Судзаку.

В спешлах ко второму сезону упоминает, что у всех мужчин, которые ей нравились, «в жизни было что-то более важное, чем я», и, смущаясь, она меняет тему разговора, когда С. С. говорит о том, что Сесиль, очевидно, любит Судзаку.

Рыцари Круглого стола

Бисмарк Вальдштейн

Бисмарк Вальдштейн (яп. ビスマルク・ヴァルトシュタイン) — первый Рыцарь Круглого стола. Его найтмер — Галахад. Также обладает Гиассом. Способность его Гиасса — предугадывать движения в будущем, однако это не помогло ему победить Судзаку, так как тот под действием Гиасса был намного сильнее его. Убит Судзаку при восстании Рыцарей Круга.

Джино Вейнберг

Джино Вейнберг (яп. ジノ・ヴァインベルグ) — третий рыцарь, ровесник Судзаку. Найтмер — Тристан. Джино — дворянин и первоклассный пилот. Он довольно весёлый и привлекательный молодой человек, вешается на Судзаку, считая его настоящим другом. Поступил также в Академию Эшфорд вместе с Аней ради развлечения. Нравится девушкам, что было показано в 12 серии 2 сезона. Неравнодушен к Каллен.

Доротея Эрнст

Доротея Эрнст (яп. ドロテア・エルンスト) — четвёртый рыцарь. Появляется в конце второго сезона. Смуглая женщина с чёрными волосами и зелёными глазами. Вместе с Джино, Моникой и Бисмарком участвовала в восстании Рыцарей Круга. Убита Судзаку во время восстания.

Аня Альстрейм

Аня Альстрейм (яп. アーニャ・アールストレイム)

Возраст: 15

Аня Алстрейм — шестой рыцарь, самая юная из рыцарей Круга. Девочка не любит много говорить, она опытный и умелый воин. Она пилотирует Найтмер «Мордред». В Сектор 11 она прибывает, чтобы помочь в расследовании дела Зеро и защитить королевскую семью.

Аня никогда не расстается со своим телефоном, очень любит фотографировать и делать пометки на память. Как позже выясняется, это не связано с природным любопытством, а на это есть очень веская причина — девочка не доверяет собственным воспоминаниям, потому что они часто расходятся с действительностью. То, что Аня когда-то фотографировала, она потом не может вспомнить, а то, что она помнит, часто противоречит её собственным записям.

Причина этого — императрица Марианна. Когда-то в детстве маленькая Аня попала во дворец императрицы Марианны, и случилось так, что она оказалась рядом как раз в тот момент, когда мать Лелуша убили. Марианна владела гиассом, который позволял ей вселяться в тела других людей, и она вселилась в Аню.

Аня принимала участие в войнах с Зеро, она защищала сначала принцессу Корнелию, а потом и императора. Но в конце концов из-за вмешательства Марианны она не смогла принять участие в основных событиях. После войны помогала Апельсину выращивать, собственно, апельсины.

Нонетт Энниграм

Нонетт Энниграм (яп. ノネット・エニアグラム) — девятый рыцарь. Молодая женщина со светлыми волосами. По характеру — весёлый и добрый человек. Она училась вместе с Корнелией, и она является одним из немногих людей, которых Корнелия побаивается. Не принимает важного участия в аниме, за весь сериал она не произнесла ни слова.

Лукиано Брадли

Лукиано Брадли (яп. ルキアーノ・ブラッドリー) — десятый Рыцарь. Сам о себе говорит: «признанный гений убийства». «Британский кровопийца», как называют его японцы. Каллен, убившая его впоследствии, назвала его убожеством. Жестокий Рыцарь; упивается людскими страхами и смертью.

Моника Кружевски

Моника Кружевски (яп. モニカ・クルシェフスキー) — двенадцатый рыцарь. Молодая и привлекательная девушка, и к тому же она является очень умелым и опытным бойцом. Судя по её фамилии, она польского происхождения. Была назначена командующей флагманом «Великая Британия». Убита Судзаку ближе к концу второго сезона, после того как попыталась восстать против Лелуша.

Второстепенные персонажи

Артур

Обычный чёрный кот с чёрными пятнами на кончике хвоста и на стороне правого глаза, которого нашла принцесса Юфемия во время прогулки с Сузаку. Именно этот кот устроил переполох в Академии Эшфорд, когда стащил у Лелуша маску Зеро. У Артура с Сузаку сложилась своеобразная дружба, хотя Артур все время кусал и шипел на Сузаку. Несмотря на это, в первом сезоне Артур спас его, прыгнув на Тамаки, когда тот стрелял в Сузаку.

Мао

Мао (яп. マオ Мао)

Сэйю — Такэси Кусао
Национальность — китаец

Сирота, который в 6 лет получил Гиасс от C.C. С помощью своего Гиасса он читает мысли других людей. Его психика крайне расшатана, и Гиасс вышел из-под его контроля, поэтому он слышит мысли всех людей в радиусе 500 метров от него, из-за чего постоянно носит наушники, на которых Мао часто прослушивает записанные слова благодарности и поддержки от C.C., мысли которой он не мог прочитать. Мао влюбился в неё, но она оставила его из-за того, что он был не в состоянии выполнить свою часть контракта. Когда он находит C.C. в Зоне 11, она пытается избавиться от него, но терпит неудачу, потому что Мао был решительно настроен распилить её на части и увезти с собой. Он сделал бы это, если бы ему не помешал Лелуш, который натравил на Мао полицию и приказал стрелять в него. Но из-за того, что он отдал приказ «стрелять», а не «убить», Мао выжил и взял Нанналли в заложники, надеясь привлечь, а потом устранить Лелуша. Лелуш и Судзаку смогли спасти Нанналли, а Мао проиграл. Он прочитал мысли Судзаку о том, что тот убил своего отца, но Лелуш с помощью своего Гиасса приказал ему замолчать, и лишённый речи Мао убежал. C.C. убивает его, выстрелив в него со словами «С любовью, Мао…».

Гэмбу Куруруги

Гэмбу Куруруги (яп. 枢木 ゲンブ)

Национальность — японец

Отец Судзаку Куруруги. Премьер-министр тогда ещё Японии. Во время войны Японии с Британией был убит собственным сыном ради всеобщего блага. Не помогло. В итоге Япония проиграла, но Судзаку считает, что такой исход позволил избежать ещё больших жертв среди жителей Японии.

Наото

Наото (яп. 永田) — вёл трейлер, перевозивший C.C. в первой серии первого сезона аниме. Взорвал себя и трейлер, когда машину обнаружила британская армия.

Напишите отзыв о статье "Список персонажей Code Geass"

Примечания

  1. «Ви» — приставка к имени наследника престола Британской Империи (наподобие немецкого «фон»). Аналогичные приставки в сериале имеются у всех принцев и принцесс и зависят, судя по всему, от их матерей: например, у родных сестер Корнелии и Юфемии ли Британских они одинаковы.
  2. «The Gallows of the Counterattack» (Code Geass: Lelouch of the Rebellion R2)
  3. Newtype Japan, May 2008 insert booklet, Code Geass: Lelouch of the Rebellion — The Beginning

Отрывок, характеризующий Список персонажей Code Geass

– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.