Юферов, Герман Владимирович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Юферов Герман Владимирович»)
Перейти к: навигация, поиск
Герман Юферов
Личная информация
Пол

мужской

Полное имя

Герман Владимирович Юферов

Гражданство

СССР СССР
Россия Россия

Специализация

современное пятиборье

Клуб

«Вооруженные Силы» Санкт-Петербург Санкт-Петербург-Ленинград

Дата рождения

2 июля 1963(1963-07-02) (60 лет)

Место рождения

Минск

Юферов Герман Владимирович (род. 2 июля 1963, Минск, СССР) — советский, российский спортсмен по современному пятиборью и фехтованию. Заслуженный мастер спорта СССР по современному пятиборью (1991), мастер спорта по фехтованию. Чемпион мира (1990, 1991). Участник I Игр Доброй Воли 1986 года в Москве. Участник XXIV Олимпийских игр в Сеуле Южная Корея, занял 20 место в личном первенстве и 5 место в команде. Первый чемпион России по современному пятиборью в личном первенстве (1993).



Биография

Юферов Герман Владимирович родился 2 июля 1963 года в городе Минске. До 16 лет занимался плаванием.

Выступал за Вооруженные Силы (Ленинград). Член сборной команды СССР 1986 по 1994 годы.

Неоднократно занимал призовые места на Всесоюзных и международных соревнованиях.

С 1994 года стал активно выступать в соревнованиях по фехтованию . Чемпион России по фехтованию на шпагах (1995). Мастер спорта России по фехтованию.

С 2007 года первый вице-президент Федерации современного пятиборья Санкт-Петербурга.

Олимпийские игры 1988 года.

На Олимпийских играх 1988 года в Сеуле Республика Корея Республика Корея выступал в составе команды СССР, занявшей 5 место. В личном первенстве неудачно выступил в конкуре и в итоге финишировал на 20 месте.

Место Спортсмен Возраст
очки
победы/поражения

Сумма
20 Юферов Герман СССР СССР 25 716 949
42/23
1324/3:13.82 934/191 1084/13:47.16 5007

Достижения

Напишите отзыв о статье "Юферов, Герман Владимирович"

Отрывок, характеризующий Юферов, Герман Владимирович

– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.