Аминофф, Юхан Фредрик

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Юхан Фредрик Аминофф»)
Перейти к: навигация, поиск
Юхан Фредрик Аминофф
Johan Fredrik Aminoff
Дата рождения

26 января 1756(1756-01-26)

Место рождения

усадьба Рилакс

Дата смерти

30 марта 1842(1842-03-30) (86 лет)

Место смерти

усадьба Рилакс

Принадлежность

Швеция, Россия

Юхан Фредрик Аминофф (швед. Johan Fredrik Aminoff; 26 января 1756, имение Рилакс, Финляндия — 30 марта 1842, имение Рилакс, Финляндия) — шведский военный и политик, сыгравший видную роль в истории Финляндии после завоевания её Россией.





Биография

Родился 26 января 1756 года в имении Рилакс (швед. Rilax, фин. Riilahden kartano) в Западном Нюланде.

В 1770 году стал пажом короля Адольфа Фредрика, а после его смерти Густава III. Благодаря своей красивой наружности и прекрасным манерам, пользовался при дворе большим успехом и быстро продвигался в офицерских чинах, сделавшись вскоре приближённым короля.

С началом русско-шведской войны 1788—1790 годов последовал за королём в Финляндию, где в 1790 году после стычки у Пирттимяки получил под своё командование Бьёрнеборгский полк.

После смерти своего покровителя Аминофф вместе с другими сторонниками Густава III подвергся преследованию. В 1793 году он был уволен со всех постов и получил приказ на время малолетства Густава IV Адольфа покинуть Швецию. Однако в Штральзунде он был арестован и возвращён в Стокгольм, где предстал перед судом по обвинению в попытке свержения шведского правительства. Суд приговорил его к лишению дворянства и смертной казни, которую регент Карл Сёдерманландский заменил на пожизненное заключение в Карлстенской крепости. После того как Густав Адольф в 1796 году взял правление в свои руки, Аминоффу были возвращены все права: дворянство, чины и имение.

В 1798 году он вновь стал полковником Бьёрнеборгского полка, а в 1799 году получил чин генерал-майора.

Во время русско-шведской войны 1808—1809 годов состоял в штабе главнокомандующего шведскими войсками барона Клингспора. Во время капитуляции шведских войск у Каликса в 1809 году некоторые офицеры предлагали ему возглавить войска, чтобы избежать позора сдачи оружия, однако Аминофф отказался от данного предложения.

После заключения мирного договора он остался в Финляндии, которая по условиям мира отошла к России. В 1810 году он прибыл в Петербург во главе депутации финских офицеров, которые хлопотали о сохранении за ними прежних их бостелей (земельных участков) и в то же время имела ещё одну задачу — представить императору необходимость для Финляндии независимого законодательства по всем хозяйственным делам, отдельного войска, права определять налоги, права поступать на русскую службу и т. п. В результате настойчивых действий депутации, 15 марта (27 марта1810 год последовал манифест, упразднявший финские войска, но сохранявший за финскими офицерами их прежние права и оклады. Этот же манифест устанавливал главные основания будущей военной организации Финляндии.

При учреждении в 1810 году комиссии по финляндским делам Аминофф был назначен членом этой комиссии.

В 1808 году король Густав IV Адольф возвёл его вместе с его братом Густавом в баронское достоинство, но в это время Финляндия была уже присоединена к России, и диплом на баронский титул был выдан им лишь 6 мая 1812 года императором Александром I. 12 декабря 1819 года во время своей поездки по Финляндии император возвел Аминоффа в графское достоинство Великого Княжества Финляндского.

28 августа 1821 года Аминофф, ставший к этому времени уже тайным советником, был назначен вице-канцлером Абоского университета.

Последние годы жизни провёл в родовом имении Рилакс, где и умер 30 марта 1842 года.

Семья

Был трижды женат:

  • с 1778 года на Юханне Барбаре Хисингер,
  • с 1791 года на баронессе Фредерике Руут,
  • с 1801 года на Еве Матильде Брункруне.

Источники

Напишите отзыв о статье "Аминофф, Юхан Фредрик"

Ссылки

  • [www.kansallisbiografia.fi/kb/artikkeli/572/ Aminoff, Johan Fredrik (1756—1842)]  (фин.)
  • [runeberg.org/nfaa/0631.html Aminoff, Johan Fredrik] Nordisk familjebok.

Отрывок, характеризующий Аминофф, Юхан Фредрик

– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.