Юшков, Алексей Анатольевич

Алексей Юшков
Общая информация
Полное имя	Алексей Анатольевич Юшков
Родился	1 февраля 1967(1967-02-01) Свердловск, СССР
Умер	29 августа 1996(1996-08-29) (29 лет) Новотроицк, Россия
Гражданство	СССР СССР→ Россия Россия
Рост	181 см
Вес	77 кг
Позиция	защитник полузащитник
Карьера
Клубная карьера*
1984—1989	Уралмаш
1990	Зенит (Ленинград)	6 (0)
1990	Уралмаш	34 (11)
1991	Торпедо (Москва)	24 (5)
1992	Динамо (Москва)	0 (0)
1992—1995	Уралмаш	104 (1)
1996	Носта	29 (0)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Алексей Анатольевич Юшков (1 февраля 1967, Свердловск, СССР — 29 августа 1996, Новотроицк, Россия) — советский и российский футболист, защитник, полузащитник. Мастер спорта (1990).

Воспитанник свердловского футбола. В 1984—1989 годах играл во второй лиге в «Уралмаше». В 1991 году был приглашён в ленинградский «Зенит», однако вскоре после начала сезона вернулся в «Уралмаш». Сезон-1991 отыграл в московском «Торпедо». В 1992 году перешёл в московское «Динамо», но провёл за команду только один официальный матч — на Кубок СССР. В 1992—1995 годах вновь играл в составе «Уралмаша», за который в высшей лиге провёл 104 матча, забил один гол. В 1996 году подписал контракт с новотроицкой «Ностой», успел сыграть за команду 29 матчей, 29 августа погиб в автокатастрофе.

Достижения

• Чемпионат СССР:

Третий призёр (1): 1991.

• Кубок СССР:

Финалист (1): 1991.

Ссылки

• [www.fc-dynamo.ru/igry/prot.php?id=465 На сайте «Динамо» Москва]
• [zenit-history.ru/sezony/71-igroki-yu/554-yushkov-aleksej-anatolevich Профиль на сайте zenit-history.ru]
• [www.klisf.ru/index.app?cmd=ln&lang=ru&id=627897429725704 Профиль на сайте КЛИСФ]

Отрывок, характеризующий Юшков, Алексей Анатольевич

– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.