Юшков, Фёдор Осипович

Фёдор Осипович Юшков
Дата рождения	1819(1819)
Дата смерти	28 ноября 1876(1876-11-28)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Флот
Годы службы	1837—1863
Звание	контр-адмирал
Сражения/войны	Кавказская война 1817—1864, Крымская война
Награды и премии	Орден Святой Анны 2-й ст. (1854), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1855).

Фёдор Осипович Юшков (1819 — 28 ноября 1876) — русский адмирал из рода Юшковых; участник покорения Кавказа и Крымской войны.

Биография

Фёдор Юшков родился в 1819 году; по окончании домашнего образования Юшков поступил в Санкт-Петербургский университет, курс которого окончил в 1837 году. В следующем году он поступил юнкером в Балтийский флот, а ещё через год, 25 мая 1839 года, после экзамена в Морском корпусе был произведён в мичманы.

В течение этих двух лет он крейсировал на фрегатах «Кастор» и «Мельпомена» в Балтийском море.

Командированный в 1840 году в Николаев, Юшков принял участие в Абхазской экспедиции, во время которой, плавая на корабле «Три Иерарха» у абхазских берегов, неоднократно участвовал в береговых стычках с горцами, особенно же при занятии местечек Псезуапе и Туапсе; затем он был спущен на берег и вошёл в состав отряда, предназначенного жечь аулы. Во время действия этого отряда, встречавшего энергичное и сильное сопротивление со стороны горцев, Юшков не раз выказывал свою храбрость и распорядительность.

По окончании экспедиции он возвратился в Кронштадт и четыре следующих года плавал на фрегате «Паллада», транспортах «Волга» и «Або» и фрегате «Константин», причём 6 декабря 1843 года был произведён в лейтенанты.

Командированный в 1845 году в Астрахань, Юшков всю навигацию проплавал на пароходе «Кама» по портам Каспийского моря, после чего вернулся снова в Кронштадт и до 1851 года плавал на пароходофрегате «Грозящий», корабле «Ингерманланд», бриге «Аякс», корвете «Оливуца» и корабле «Полтава» в Балтийском море, причём с 14 августа 1849 года состоял адъютантом при начальнике главного морского штаба.

Назначенный в 1852 году командиром шхуны «Дождь», Юшков в том же году был произведён в капитан-лейтенанты, а ещё через два года был назначен адъютантом к Его Императорскому Высочеству генерал-адмиралу и тотчас же командирован с секретным поручением в Архангельск.

Возвратившись оттуда, он отправился в Севастополь, где участвовал в трёх вылазках и во время последней из них был ранен штыком в ногу. За отличия, выказанные в этих делах, он был награждён орденом св. Анны 2-й степени.

Оправившись от раны и прибыв в Кронштадт, Юшков в 1855 году, находясь флаг-офицером на пароходофрегате «Рюрик», принимал участие в защите Кронштадта от атаки англо-французского флота, за что был награждён орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, а затем, командуя винтовым фрегатом «Полкан», плавал в Балтийском и Средиземном морях, причём 26 августа 1856 года был произведён в капитаны 2-го ранга.

Произведённый 8 сентября 1859 года в капитаны 1-го ранга, с назначением командиром строившегося в Петербурге фрегата «Дмитрий Донской», он командовал этим судном до 1863 года, когда, произведённый 20 мая в контр-адмиралы, вышел в отставку.

Фёдор Осипович Юшков скончался 28 ноября 1876 года, на 58-м году от рождения. Ему принадлежит напечатанная в «Морском сборнике» за 1858 год статья: «Ответ на замечания И. И. фон Шанца о бриге «Филоктет» и фрегате «Полкан»». Похоронен на Тихвинском(Ново-Лазаревском) кладбише Александро-Невской лавры.

Источники

• Ястребцов Е. Юшков, Федор Осипович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Юшков, Фёдор Осипович

– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи: