Юшманов, Николай Владимирович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Владимирович Юшманов
Дата рождения:

12 (24) февраля 1896(1896-02-24)

Место рождения:

Санкт-Петербург,
Российская империя

Дата смерти:

2 апреля 1946(1946-04-02) (50 лет)

Место смерти:

Ленинград, РСФСР, СССР

Страна:

Российская империя, СССР

Научная сфера:

лингвистика

Учёная степень:

доктор филологических наук (1938)

Известные ученики:

Т. А. Шумовский

Награды и премии:

Никола́й Влади́мирович Юшма́нов (12 (24) февраля 1896, Санкт-Петербург — 2 апреля 1946, Ленинград) — советский лингвист, востоковед, арабист. Член-корреспондент Академии наук СССР с 29 апреля 1943 года по Отделению литературы и языка (семитология).





Биография

Николай Юшманов начал свою научную деятельность как интерлингвист-любитель. В 1911 году были опубликованы его первые статьи, посвящённые вопросам создания искусственного международного языка. Впоследствии он окончил Петроградский университет, получив специальность филолога-арабиста.

Преподавал в ЛГУ, Ленинградском институте философии, литературы и истории и других вузах. С 1931 по 1946 год работал в Институте языка и мышления АН СССР.

Научная деятельность

Николай Юшманов — основоположник научного изучения арабского языка в СССР, автор трёх грамматик арабского языка. Помимо арабского языка, занимался более широкими аспектами семитологии, историей семитских языков. Им предложена новая теория развития корня в семитских языках. Стал первым в СССР исследователем амхарского языка и языка хауса.

Самый известный труд Юшманова, «Грамматика литературного арабского языка», считается первым в СССР сжатым курсом арабской грамматики, построенным на научной основе. Целью книги являлось не только помочь читателю в овладении арабским языком на практическом уровне, но и наметить путь к его научному изучению. Работа включает анализ взглядов арабских грамматистов на различные аспекты языкознания и позволяет получить представление, помимо собственно грамматики арабского языка, о таких предметах, как арабское стихосложение, принятые у арабов мусульманская и христианская системы летосчисления и система личных имён[1].

Интерлингвистика также оставалась в сфере интересов Юшманова. Он изучал вопросы создания искусственных международных языков и теорию письма, а также теорию фонетики. В части его работ прослеживается влияние Н. Я. Марра.

Награды

Основные работы

Интерлингвистика

  • Грамматика иностранных слов (1933).
  • Ключ к латинским письменностям земного шара (1941).
  • Определитель языков (1941).

Семитология

  • Грамматика литературного арабского языка (1928).
  • Юшманов Н. В. Строй амхарского языка / Ленинградский научно-исследовательский институт языкознания. — Л.: Тип. «Коминтерн», 1936. — 40 с. — (Строй языков). (обл.)
  • Юшманов Н. В. Строй языка хауса / Ленинградский научно-исследовательский институт языкознания. — Л.: Тип. «Коминтерн», 1937. — 40 с. — (Строй языков). — 1 000 экз. (обл.)
  • Строй арабского языка (1938).

Посмертные издания

  • Юшманов Н. В. Амхарский язык. — [2-е изд., доп.]. — М.: Издательство восточной литературы, 1959. — 50 с. — (Языки зарубежного Востока и Африки). — 1 000 экз. (1-е издание вышло под загл.: Строй амхарского языка. — Л.: Ленинградский научно-исследовательский институт языкознания, тип. «Коминтерн», 1936. — 40 с.).
  • Краткая грамматика арабского языка (1964).
  • Элементы международной терминологии. Словарь-справочник (1968).
  • Юшманов Н. В. Избранные труды: Работы по общей фонетике, семитологии и арабской классической морфологии. — М.: Восточная литература, 1998. — 272 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-02-017839-X. (в пер.)

Напишите отзыв о статье "Юшманов, Николай Владимирович"

Примечания

  1. [urss.ru/cgi-bin/db.pl?lang=Ru&blang=ru&page=Book&id=53115 Аннотация] к книге: Юшманов, Н. В. Грамматика литературного арабского языка. — Изд. 4-е, стереот.. — М.: URSS, 2007. — 168 с. — (Языки народов мира). — ISBN 978-5-382-00055-8.

Литература

Ссылки

  • Юшманов Николай Владимирович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  • [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52927.ln-ru Профиль Николая Владимировича Юшманова] на официальном сайте РАН
  • Статья [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_colier/1909/%D0%AE%D0%A8%D0%9C%D0%90%D0%9D%D0%9E%D0%92 Юшманов Николай Владимирович] в Энциклопедии Кольера
  • [isaran.ru/?q=ru/fund&guid=7BB9D9DE-6B1A-91E9-B90F-2B4A8EA5D2FE&ida=2 Историческая справка] на сайте Архива РАН
  • [nuruliman.ru/archives/826 Арабист Н. В. Юшманов — кто он?]

Отрывок, характеризующий Юшманов, Николай Владимирович

Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.