Ющенко, Александр Иванович

Александр Иванович Ющенко
укр. Олександр Іванович Ющенко
Дата рождения:	2 декабря (20 ноября) 1869(1869-11-20)
Место рождения:	хутор Водотеча, Глуховский уезд, Черниговская губерния, Российская империя
Дата смерти:	13 июня 1936(1936-06-13) (66 лет)
Место смерти:	Харьков, Украинская ССР, СССР
Страна:	Российская империя, СССР
Научная сфера:	психиатрия, биохимия
Место работы:	Харьковский Императорский университет, ВОПНЛ им. академика А. И. Ющенко, Больница Святого великомученика Пантелеимона, Императорский Институт экспериментальной медицины, Юрьевский университет,Северо-Кавказский государственный университет, Институт клинической психиатрии и социальной психогигиены
Учёная степень:	доктор медицинских наук
Учёное звание:	профессор, академик РАМН
Альма-матер:	Харьковский Императорский университет, Санкт-Петербургская медико-хирургическая академия
Научный руководитель:	П. И. Ковалевский, В. М. Бехтерев, М. В. Ненцкий
Известные ученики:	Н. М. Иценко, М. П. Невский, В. М. Коваленко
Известен как:	один из основателей биохимической школы в психиатрии, основатель советской школы биологической психиатрии и Ростовской научной школы психиатрии, реформатор психиатрии

Алекса́ндр Ива́нович Ю́щенко (укр. Олександр Іванович Ющенко; 2 декабря (20 ноября) 1869, хутор Водотеча — 13 июня, 1936, Харьков) — украинский советский психиатр, известный как один из основателей биохимического направления психиатрии, исследователь микроскопического строения симпатических узлов животных и человека, прогрессивного паралича у детей, неврозов и психопатий, конституции человека.

Биография

Рождение, ранние годы

Александр Иванович Ющенко родился в крестьянской семье на хуторе Водотеча недалеко от уездного города Глухов Черниговской губернии (теперь — окраина Глухова, районного центра Сумской области).

Начальное образование мальчик получил у дьячка в церковно-приходской, потом — земской школе. Закончив школу с отличием, А. И. Ющенко в 1880 поступил в гимназию.

Становление

Окончив гимназию в 1888, Александр Иванович Ющенко поступил на медицинский факультет Харьковского Императорского университета. На IV курсе за научную работу «Содержание свободной соляной кислоты и состояние пищеварительной способности желудка при различных заболеваниях его» университет наградил А. И. Ющенка золотой медалью.

Расцвет, зрелые годы

А. И. Ющенко окончил университет в 1893 и 2 года работал на его кафедре нервных и душевных болезней, заведующим которой был П. И. Ковалевский, известный психиатр, публицист и общественный деятель. В 1896 под его руководством он защитил докторскую диссертацию о строении симпатических нервных узлов у млекопитающих и человека. В 1896 П. И. Ковалевский стал ректором Варшавского университета и короткий период А. И. Ющенко работал в Варшаве вместе с ним. Однако, после тяжелой болезни, перенесённой летом 1896, профессор П. И. Ковалевский был вынужден оставить должность ректора, а Александр Иванович отправился в Санкт-Петербург, в клинику нервных и душевных болезней Медико-хирургической академии «для дальнейшего усовершенствования» под руководством В. М. Бехтерева. Там он работал в клинике, занимался в гистологической и физиологической лаборатории.

Ростовский период

В Донском государственном университете (ныне Южный федеральный университет) Александр Иванович Ющенко начал работать в 1920 году. Здесь он продолжил активно заниматься научно-исследовательской, педагогической и общественной деятельностью. По инициативе заведующего кафедрой психиатрии К. С. Агаджанянца, который увеличивал её штат, 9 июня 1920 года А. И. Ющенко стал профессором кафедры. Когда К. С. Агаджанянц эмигрировал в Турцию, Александр Иванович занял его место заведующего кафедрой и психиатрической клиникой, а в 1921 году исполнял обязанности ректора университета.

Научная концепция

По мнению Александра Ивановича Ющенка, психиатрия должна опираться на 4 столпа:

1. Психология и психопатология;
2. Анатомия и гистология;
3. Биохимия;
4. Физиология коры мозга.

Юридические взгляды на психиатрическую помощь

Работая в Донском государственном университете, Александр Иванович Ющенко продолжил традиции своего предшественника К. С. Агаджанянца по реформированию процесса оказания медицинской помощи психически больным. Он считал, что психиатрическая больница должна осуществлять лечебно-диагностические функции, а не призрение. С этой целью в рапорте от 30 июля 1920 А. И. Ющенко впервые ставит вопрос о том, что нельзя помещать психически больного на лечение, не спрашивая «согласия заведующего и не справляясь с числом мест» и недопустимо, когда это делают не в структуре лечебно-профилактических заведений, а административные организации, в том числе, далёкие от медицины («здравотдел, военное ведомство, милиция»).

Административные достижения в Донском государственном университете

Деятельность А. И. Ющенко на должности заведующего кафедрой и клиникой началась с административно-хозяйственной работы. Материальное состояние клиники было очень тяжелым, поэтому многие больные отказывались от госпитализации и ситуация, по словам самого Александра Ивановича составляла «угрозу самых ужасных эксцессов, как пожары, самоубийства, убийства больными друг друга и служащих».

Однако Александр Иванович Ющенко пытался найти выход из тяжелой экономической ситуации путём реорганизации финансирования и его подконтрольности коллективом кафедры и клиники. В 1924 на кафедре был сделан капитальный ремонт, были созданы музей и библиотеку, велась интенсивную педагогическую и научную работу.

Оценки

П. И. Эмдин, российский и советский невропатолог и нейрохирург, сотрудник А. И. Ющенка, в 1928 пишет:

У всех пустовали аудитории, не было больных, в палатах было холодно и голодно, а в аудитории Александра Ивановича было много студентов и в палатах полно больных. Александр Иванович требовал, чтобы студенты учились. Всюду... он негодовал, грозил, требовал... И молодежь быстро начала учиться не на страх, а на совесть, ибо лекции были увлекательны, занятия новы и интересны. Поднята была дисциплина в клинике снизу доверху. Александр Иванович сконцентрировал вокруг себя много талантливых молодых врачей... научная работа закипела в кабинетах и лабораториях клиники.

Список произведений

1. Ющенко А. И. [books.google.com.ua/books?id=JZnftgAACAAJ&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Основы учений о преступнике, душевнобольном и психологии нормального человека: введение в курс судебной психопатологии] = Основы ученій о преступникѣ, душевнобольном и психологіи нормальнаго человѣка: введеніе в курс судебной психопатологіи. — М.: Изд. К. Л. Риккера, 1913. — 72 с.

Отрывок, характеризующий Ющенко, Александр Иванович

– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.