Юэ (язык)
| Юэ (кантонский) | |
| Самоназвание: |
粵語/粤语,Jyut6jyu5 |
|---|---|
| Страны: |
Китай, Гонконг, Макао, Сабах Сандакан, Куала-Лумпур, Сингапур, Индонезия, Малайзия, Канада, США, Австралия, Новая Зеландия, Вьетнам, Таиланд, другие страны, в которых проживают эмигранты из Гуандуна |
| Регионы: |
Регионы Китая: Центральная и западная части провинции Гуандун, Гонконг, Аомынь, восточная и южная части Гуанси-Чжуанского автономного района |
| Официальный статус: | |
| Общее число говорящих: |
более 70 млн. |
| Рейтинг: |
16 [1] |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Письменность: |
китайское письмо, латиница |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Юэ (гуандунский, кантонский, юэский, паква; кант. трад. 粵語, упр. 粤语, ютпхин: jyut6jyu5, кант.-рус.: ютъю, букв. «юэский язык»; кант. трад. 廣東話, упр. 广东话, ютпхин: gwong²dung¹waa6, кант.-рус.: куонтунва, букв. «гуандунский язык») — один из языков китайской языковой группы[2], либо одна из главных диалектных групп китайского языка, в зависимости от точки зрения. Юэ, как и путунхуа (стандартный китайский), — изолирующий, тональный язык.
Юэский язык также называют кантонским языком или кантонским диалектом, однако последнее название также означает наречие Гуанчжоу. В этой статье речь идёт обо всех юэских диалектах, в том числе тайшаньском и кантонском (гуанчжоуском).
Содержание
Название
Название «кантонский» происходит от слова «Кантон» (Canton) — французской транскрипции, используемой в колониальную эпоху англичанами для обозначения Гуанчжоу, столицы провинции Гуандун. В узком смысле «кантонский» обозначает только диалект Гуанчжоу и окрестностей, включая Гонконг и Аомынь, который также может называться юэхай и гуанчжоуский. Термин «юэ» является транскрипцией литературного китайского (путунхуа) названия всего языкового ареала — yuè yǔ / юэ-юй.
Сами носители юэ в Китае называют свой язык просто baak waa (паква; кит. трад. 白話, упр. 白话, пиньинь: Báihuà) «простой язык» или кант. трад. 粵語, упр. 粤语, ютпхин: jyut6jyu5, кант.-рус.: ютъю, букв. «юэский язык». Следует отметить, что baak waa (白話) «простой язык», или, в пекинском произношении, «байхуа», используется для описания любой современной разговорной формы китайского, и противопоставляется классическому китайскому.
Жители Гонконга, Аомыня и многие иммигранты в других странах обычно называют свой язык кант. трад. 廣東話, упр. 广东话, ютпхин: gwong²dung¹waa6, кант.-рус.: куонтунва, букв. «гуандунский язык».
Распространение
На юэском говорят на юго-востоке материкового Китая, в Гонконге, Макао, в среде китайской диаспоры в Юго-Восточной Азии; кроме того, на нём говорят многие хуацяо (китайские эмигранты) гуандунского происхождения по всему миру.
Диалекты юэ различаются в зависимости от местности. Главный из них — гуанчжоуский диалект, который также называют просто «кантонский». Гуанчжоуский диалект является лингва-франка не только для провинции Гуандун, но и для большой зарубежной кантонской диаспоры. На нем говорят более 70 млн человек по всему миру. На гуанчжоуском диалекте также говорят в Гонконге — финансовом и культурном центре южного Китая. Кроме гуанчжоуского диалекта есть тайшаньский диалект, на котором говорят в уездах провинции Гуандун, откуда произошли большинство китайских иммигрантов в США времён «Закона о запрещении въезда китайцев» (Chinese Exclusion Act), остаётся диалектом, на котором говорят как недавние иммигранты в США из южного Китая, так и семьи американских китайцев гуандунского происхождения, проживающие в США уже на протяжении трёх поколений.
Лингвистическая классификация
Точки зрения лингвистов на то, является ли юэский отдельным языком или диалектом китайского, разнятся. Это связано не столько с лингвистикой, сколько с политикой. Большинство западных специалистов считают юэ отдельным языком, в то время как китайская лингвистика относит его к диалектам китайского. В англоязычных странах количество учебных курсов по юэ приближается к количеству курсов по стандартному китайскому и значительно опережает другие китайские диалекты.
Письменность
Хотя официально юэский язык не имеет письменной формы, в обиходе сложилась письменная форма кантонского диалекта на основе традиционных китайских иероглифов с добавлением дополнительных знаков, в том числе фонетических.
История
Различия с классическим китайским
Фонетика всех современных наречий, родственных вэньяню, отличается от его фонетики. Рифмовавшиеся в вэньяне знаки сегодня не рифмуются. Некоторые лингвисты считают, что юэ ближе к вэньяню, чем путунхуа, как в части произношения, так и в грамматическом плане.[3] Многие стихи, утерявшие рифму в путунхуа, рифмуются в юэ.[3] Из-за некоторой архаичности юэ его изучают для ознакомления с культурой древнего Китая.[3]
Цинь и Хань
После завоевания циньскими солдатами южных территорий народы хань расселились по местности Линнань, занимавшей Гуандун, Гуанси, Хунань, Цзянси и север Вьетнама. В результате этого переселения путунхуа распространился по югу Китая. Когда Чжао То был назначен управляющим Намвьетом, туда устремились хань, что спровоцировало рост популярности путунхуа.
Суй
В правление династии Суй северный Китай охватили войны и смута, и многие северяне бежали на юг. В Линнане формируется собственный диалект китайского, отличный от столичного.
Тан
Произношение и грамматика юэского очень похожи на государственный язык династии Тан.[4] По данным диалектологии, мигранты из Гуанси принесли юэский в Гуандун.[4] Удалённость и слабая дорожная сеть создали условия, в которых язык практически не изменялся.[4]
Сун, Юань, Мин, Цин
При Сун различия между языком центрального Китая стали существеннее, принято считать, что тогда юэ отделился от путунхуа.
Закат Цин
Политика изоляционизма династии Цин привела к запрету морской торговли. Гуанчжоу был одним из немногих городов, где разрешалось торговать.[5] Иностранцы, таким образом, учили более распространённый в Гуанчжоу юэский, особенно кантонский диалект. Европейское владычество Макао и Гонконгом также увеличивало популярность юэ.
XX век
После падения династии Цин революционные лидеры, включая Сунь Ятсена, собрались для того, чтобы выбрать новый государственный язык взамен вэньяня. Путунхуа тогда был северным диалектом, на котором говорили маньчжурские чиновники. Он часто считался «не исконным» китайским. Юэ проиграл в голосовании несколько голосов.[3]
Популярность гонконгских фильмов и исполнителей кантопопа вызвали рост интереса к кантонскому. Политика китайского правительства — популяризация путунхуа. Хотя говорить на юэском и распространять культуру юга не запрещено, бюджетной поддержки у таких инициатив нет. Новости периодически сообщают о наказании школьников, говоривших на юэ.[4]
Диалекты
Юэский имеет несколько диалектов. Ниже приведена классификация Кэмпбелла англ. J.M. Campbell[6].
- Кантонский диалект (кит. трад. 廣府話, упр. 广府话, пиньинь: гуаньфу или кит. трад. 粵海話, упр. 粤海话, пиньинь: юэхай) — распространён в Гуанчжоу и соседних городах Чжуншань, Фошань (в провинции Гуандун); Учжоу (на востоке Гуанси-Чжуанского автономного района), а также в Гонконге (Сянгане) и Аомыне (Макао) — со своими говорами.
- Сыи (кит. трад. 四邑話, упр. 四邑话, пиньинь: сы и, тайш. seiyap) — также называется тайшаньским диалектом (кит. трад. 台山話, упр. 台山话, пиньинь: тайшаньи), доминировавшим в американских чайнатаунах до 1970-х; распространён на юге Гуандуна (городской округ Цзянмынь, в том числе в городском уезде Тайшань).
- Гаоянь (кит. трад. 高陽話, упр. 高阳话, пиньинь: гаоянь) — распространён в городском округе Янцзян на юго-западе Гуандуна.
- Ухуа (кит. трад. 吳化話, упр. 吴化话, пиньинь: ухуа ngfaa) — на востоке Гуанси-Чжуанского автономного района (городской округ Учжоу и др).
- Гоулоу (кит. 勾漏話, ngaulau) — на западе Гуандуна и востоке Гуанси-Чжуанского автономного района; включает диалект городского округа Юйлинь.
- Юнсюнь (кит. трад. 邕潯話, упр. 邕浔话, пиньинь: юнсюнь, jungcam) — распространён в Гуанси-Чжуанском автономном районе и его столице Наньнине.
- Циньлянь (кит. трад. 欽廉話, упр. 钦廉话, пиньинь: циньлянь, jamlim) — распространён на юге Гуанси-Чжуанского автономного района, включая диалект городского округа Бэйхай.
- Даньчжоу (кит. трад. 儋州話, упр. 儋州话, пиньинь: даньчжоу или хай, хайнань юэ) — включает диалект Чанцзян-Лиского автономного уезда (Changjiang Li Autonomous County) на острове Хайнань.
- Хайхуа (кит. трад. 海話, упр. 海话, пиньинь: хайхуа) — включает диалект городского уезда Ляньцзяна (Lianjiang) на крайнем юго-западе Гуандуна (северо-запад полуострова Лэйчжоубаньдао).
| Юэ |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| |
Диалекты провинции Гуанси взаимопонимаемы с кантонским. Диалект Учжоу ближе кантонскому, чем тайшаньскому, хотя Гуанчжоу от Учжоу вдвое дальше.[7] Раньше пинхуа (кит. трад. 廣西平話, упр. 广西平话, пиньинь: гуанси пинхуа), взаимопонимаемый с кантонским и распространённый в центральной части Гуанси, классифицировали как диалект юэского языка, однако в 1980-х Академия общественных наук КНР постановила что пинхуа является языком[8], западная наука восприняла эти изменения.
Кантонский (гуанчжоуский) диалект «юэхай» считается престижным и формально представляет собой стандарт. В прошлом «кантонским языком» называли именно этот идиом, впоследствии название частично перешло на всю группу юэ.
В материковом Китае всё образование ведётся на путунхуа, однако в Гонконге и Макао учителя говорят по-кантонски. Кантонский там широко используется в обиходе, в том числе в фильмопроизводстве и как язык песен. Гонконг и Макао изолированы от материка, а кантоноговорящая диаспора (хуацяо) по всему миру насчитывает 40 000 000 человек, что способствует сохранению языковой идентичности. Большинство фильмов «уся» снимаются на юэских языках, а впоследствии дублируются на путунхуа или сопровождаются субтитрами.
Кантонский диалект
Кантонский (гуанчжоуский) диалект — престижное наречие провинции Гуандун, и, наряду с английским является одним из официальных языков. Кантонский имеет наибольшее распространение среди диалектов юэской семьи: на нём говорят в Гуанчжоу, Гонконге, Макао; он является lingua franca не только в Гуандуне, но и вне Китая, занимая второе, после тайшаньского, место по распространённости вне Китая.
Фонетика
Положение в КНР
Использование
По закону, государственным языком КНР и Тайваня является путунхуа (кит. трад. 普通話, упр. 普通话, пиньинь: pǔtōnghuà или кит. трад. 國語, упр. 国语, пиньинь: guóyǔ, палл.: гоюй). Всё образование ведётся на путунхуа. Юэский — де-факто язык Гонконга (вместе с английском) и Макао (вместе с португальским), хотя официально используется выражение «китайский язык». Юэ — язык китайских диаспор Австралии, Юго-Восточной Азии, Северной Америки и Европы. Предки многих хуацяо из указанных регионов когда-то жили в Гуандуне. Диаспора создавалась в то время, когда путунхуа еще не насаждался государством. В разговорном юэском Гонконга часто встречается переключение кодов: в кантонские фразы вставляются английские слова.
Развитие
В некоторых аспектах юэские более консервативны, чем путунхуа. В частности, в юэских сохранились оканчивающие слог согласные, которые в путунхуа утеряны. В путунхуа 23 рифмы, а в юэском — 59, что позволяет последнему обходиться меньшим количеством сложных слов.[4] Например, следствием этого является разница в передаче иностранных слов: фамилия Бекхэм транскрибируется на кантонский двумя иероглифами: кант. трад. 碧咸, ютпхин: bik1haam4, кант.-рус.: пикха:м, а на путунхуа — четырьмя: кит. трад. 貝克漢, упр. 贝克汉, пиньинь: bèikèhànmǔ, палл.: бэйкэханьму.[4]
С другой стороны, юэ утерял различия в инициалях и медиалях; путунхуа сохранил их, а уские языки обладают архаичным делением на три серии взрывных инициалей, унаследованным из среднекитайского языка. И юэ и путунхуа сократили количество серий до двух.
Наречия
Тайшаньский диалект, за границей известный в первую очередь по говору старых актёров китайского происхождения (герой вестерн-сериала «Bonanza» Хоп Синг), более консервативен, чем кантонский. В нём сохранилась инициаль /n/, которая в кантонском после Второй мировой войны превратилась в /l/ («нга:у лам» вместо «нга:у нам» для кит. упр. 牛腩, палл.: ню нань) и не произошло более позднее выпадение инициали /ng/, в результате которого вышеприведённое слово начинает произноситься как «а:у лам». Обычное для тайшаньского слово «sŭe» (кит. трад. 誰, упр. 谁, пиньинь: shui2, палл.: шуй) использует тот же иероглиф, что и путунхуа, в кантонском же используется классическое выражение кант. трад. 邊個, упр. 边个, ютпхин: bīn go, кант.-рус.: пинь ко, дословно означающее «тот некто».
Звучание
Юэские на слух отличаются от путунхуа из-за отличной фонетики. В юэ слог строится по другим законам: например, разрешены слоги, оканчивающиеся не на носовой согласный («лак»). Тональный рисунок кантонского также отличается от путунхуа: в юэ выделяют от шести до восьми тонов. Ютпхин, Йельская система романизации выделяют шесть тонов, однако результат исследования зависит от того, считается ли значимой разница между высоким ровным и высоким нисходящим тонами. В кантонском эти два тона слились. Старые системы романизации выделяют до девяти тонов, включая так называемые «входящие», встречающиеся только в слогах, кончающихся на /p/, /t/ или /k/.[9]
| Ханьцзы | 裔 | 屹 | 藝 | 憶 | 譯 | 懿 | 誼 | 肄 | 翳 | 邑 | 佚 |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Кантонский диалект | ёй | нгат | нгай | ик | и:к | и | и | си | ай | яп | ят |
| Путунхуа | и (yì) | ||||||||||
| Комментарий | В юэском не произошли некоторые фонетические процессы, в результате чего его фонетика более традиционна и сохраняет различия между слогами, слившимися в путунхуа. | ||||||||||
| Ханьцзы | 譚 | 壇 | 鹽 | 言 | 添 | 天 | 含 | 寒 | 五 | 唔 | |
| Кантонский диалект | тха:м | тха:нь | им | инь | тхим | тхинь | хам | хонь | ын | м | |
| Путунхуа | тань (tán) | янь (yán) | тянь (tiān) | хань (hán) | у | у | |||||
| Комментарий | Конечные /m/ и /n/ в путунхуа превратились в /n/. | В юэ имеются слоги из одного носового согласного. | |||||||||
В путунхуа относительно недавно произошли фонетические изменения, увеличившие разницу в произношении: [kʲ], [tsʲ] → [tɕ], это отражают старые романизации китайского: Peking (Пекин), Kiangsi (Цзянси), Fukien (Фуцзянь).
| Ханьцзы | 晶 | 精 | 經 | 京 |
|---|---|---|---|---|
| Кантонский диалект | чин | кин | ||
| Путунхуа | цзин (jīng) | |||
| Комментарий | В юэ сохраняется противопоставление [kʲ] и [tsʲ]. | |||
| 學 | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Юэ | Хакка | Миннань | Вьетнамский | Корейский | Японский | Путунхуа |
| хок | hók | ha̍k | học | 학 хак | がく гаку | сюэ (xué) |
Однако, в путунхуа более консервативная система гласных: многие присутствующие в путунхуа дифтонги исчезли в кантонском диалекте юэского языка.
В путунхуа сохраняется тройное противопоставление альвеолярных, альвео-палатальных и ретрофлексных фрикативов.
| 將 | 張 | |
|---|---|---|
| Путунхуа и древнеюэский | цзян | чжан |
| Современный юэский | чён | |
Утеря разницы между альвеолярными и алвео-палатальными согласными произошла в середине XIX века и задокументирована в словарях.
«Начальные «ч» и «ц» постоянно путают, некоторые и вовсе не могут их отличить, чаще произнося слова начинающиеся с «ц» - со звуком «ч», нежели наоборот».
Оригинальный текст (англ.)The initials "ch" and "ts" are constantly confounded, and some persons are absolutely unable to detect the difference, more frequently calling the words under "ts" as "ch", than contrariwise.
— A Tonic Dictionary of the Chinese Language in the Canton Dialect: Williams, (1856)
«Инициаль «с» может звучать как «ш» и наоборот».
Оригинальный текст (англ.)'s initial may be heard for sh initial and vice versa.
— A Pocket Dictionary of Cantonese: Cowles (1914)
Тоны юэ и путунхуа связаны регулярными соответствиями: например, низкий нисходящий (четвёртый) тон юэского соответствует второму (восходящему) тону путунхуа. Объяснение этому следует искать в этимологии. В юэском, по некоторым подсчётам, девять тонов, считая «тоны инь» и «тоны ян». В путунхуа все тональные пары среднекитайского, кроме пары ровных тонов, слились; в юэском не только сохранились описанные четыре пары, но даже произошло дальнейшее расщепление.
См. также
Notes
Напишите отзыв о статье "Юэ (язык)"
Примечания
- ↑ [www.davidpbrown.co.uk/help/top−100-languages-by-population.html www.davidpbrown.co.uk/help/top−100-languages-by-population.html]
- ↑ Коряков Ю. Б. Китайские языки // Большая российская энциклопедия, том 14, Москва: Научное изд-во «Большая Российская энциклопедия», 2009.
- ↑ 1 2 3 4 South China Morning Post. [2009] (2009). 06, October. "Cantonese almost became the official language", by He Huifeng.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 South China Morning Post. [2009] (2009). 11, October. "Linguistic heritage in peril". By Chloe Lai.
- ↑ Li Qingxin. The Maritime Silk Road. — China Intercontinental Press. — ISBN 7508509323.
- ↑ [language.glossika.com/yue-dialects-classification/ Yue Dialects Classification] at Glossika
- ↑ Ramsey S. Robert. [books.google.com/books?id=2E_5nR0SoXoC The Languages of China]. — Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1987. — ISBN 0-671-06694-9.
- ↑ 现代汉语 "Modern Chinese" ISBN 7-04-002652-X page 15
- ↑ Tan Lee; Kochanski, G; Shih, C; Li, Yujia (16–20 September 2002). "[citeseer.ist.psu.edu/lee02modeling.html Modeling Tones in Continuous Cantonese Speech]". 'Proceedings of ICSLP2002 (Seventh International Conference on Spoken Language Processing)'. Проверено 2007-08-20.
Ссылки
- [www.cantonese.sheik.co.uk/ Уроки юэского, кантонско-английский и англо-кантонский словарь]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Юэ (язык)
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.
В 1806 м году Пфуль был одним из составителей плана войны, кончившейся Иеной и Ауерштетом; но в исходе этой войны он не видел ни малейшего доказательства неправильности своей теории. Напротив, сделанные отступления от его теории, по его понятиям, были единственной причиной всей неудачи, и он с свойственной ему радостной иронией говорил: «Ich sagte ja, daji die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird». [Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту (нем.) ] Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают цель теории – приложение ее к практике; он в любви к теории ненавидел всякую практику и знать ее не хотел. Он даже радовался неуспеху, потому что неуспех, происходивший от отступления в практике от теории, доказывал ему только справедливость его теории.
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.
Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“
Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.
Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
