Junkers Ju 52

Юнкерс Ю 52
Назначение:	бомбардировщик, транспортный самолёт
Первый полёт:	1931
Принят на вооружение:	1932
Производитель:	Junkers
Всего построено:	4845
Характеристики
Экипаж:	3 чел
Макс. скорость у земли:	290 км/ч
Макс. скорость на высоте:	210 км/ч
Боевой радиус:	650 км
Дальность полёта:	1300 км
Практический потолок:	5900 м
Скороподъёмность:	4 м/c м/мин
Размеры
Длина:	18,90 м
Высота:	4,65 м
Размах крыла:	29,25 м
Площадь крыла:	110,50 м²
Масса
Пустой:	6510 кг
Снаряжённый:	9200 кг
Макс. взлётная:	10 990 кг
Силовая установка
Двигатели:	3× BMW 132T
Тяга (мощность):	900 л.с. (750 кВт)
Вооружение
Стрелково-пушечное вооружение:	1× 13 мм MG 131 пулемёт 2× 7,92 мм пулемёта MG 15
Внутренняя бомбовая нагрузка:	455 кг

Junkers Ju 52Junkers Ju 52

Юнкерс Ю 52/3м (нем. Junkers Ju.52/3m, «3m» в обозначении означает drei Motoren — трёхмоторный) — немецкий пассажирский и военно-транспортный самолёт. Производился фирмой Юнкерса с 1932 по 1945 год.

Самолёт получил неофициальные прозвища: «Tante Ju» — «Тетушка Ю» и «Железная Анни», во время гражданской войны в Испании — «Pava» («Индюшка»).

История

Производился фирмой Юнкерса с 1932 по 1945 год. Построенный в 1930 году прототип Юнкерс Ю 52 имел один двигатель и характерный фюзеляж из гофрированного металла. По итогам прохождения испытаний, число двигателей было доведено до трёх, и самолёт получил обозначение Ju 52/3m. Добавление двигателей значительно улучшило лётные характеристики Ju 52, и он поступил в коммерческую эксплуатацию. Первоначально самолёт использовался в роли пассажирского авиалайнера в авиакомпании Люфтганза. Пассажирский семнадцатиместный Ju 52 совершал рейс из Берлина в Рим за 8 часов. Был создан и транспортный вариант. По некоторым сведениям, в конструкцию этого самолёта изначально была заложена возможность быстрой модернизации его в легкий бомбардировщик.

В 1936—1939 гг. модернизированные Ju 52 в составе возрождённых люфтваффе приняли участие в Испанской гражданской войне (в составе Легион «Кондор»), но уже в те годы его лётные характеристики как бомбардировщика оказались недостаточными, и Ju 52 понесли значительные потери. Значительную роль на начальном этапе франкистского мятежа сыграли транспортные самолёты, использованные для переброски войск. Гитлер так оценил их значение: «Франко должен воздвигнуть памятник Ю 52. Этому самолёту обязана победа революции в Испании».

Junkers Ju 352 «Herkules»

Преемником Ju 52 должен был стать Ju 252. Однако, поскольку он имел цельнометаллическую конструкцию, а для производства транспортных самолетов не хватало сырья и двигателей Jumo 211, весной 1942 года была начата разработка деревянного варианта с двигателями «BMW-Брамо» 323R-2.

В результате новый Ju 352 внешне напоминал Ju 252, хотя деревянное крыло сместили ближе к хвосту фюзеляжа, который сам по себе имел смешанную, деревянно-металлическую, конструкцию. Сзади был оборудован грузовой трап с гидравлическим подъемником, который позволял быстро осуществить погрузку крупногабаритных грузов. Съемный хвостовой конус мог заменяться на крюк для буксировки планёров. Воздушные винты с деревянными лопастями имели устройство реверса тяги, что значительно уменьшало пробег при посадке. Оборонительное вооружение состояло из одной пушки 20-мм MG 151 на турели за кабиной экипажа.

Прозванный «Геркулесом» Ju 352 VI совершил первый полет 1 октября 1943 года с заводского аэродрома во Фрицларе. Вскоре состоялся полет второго прототипа V2, после которого незамедлительно последовал заказ на 10 предсерийных Ju 352А-0. Серийные Ju 352А-1 стали поставляться люфтваффе с февраля 1944 года, но ухудшение военной обстановки летом привело к прекращению производства транспортных самолетов. Всего было построено два прототипа, десять Ju 352А-0 и тридцать три Ju352A-1. На практике этот самолет зарекомендовал себя достойным преемником Ju 52/3m, отличаясь высокой прочностью и надежностью.

Использование

В ходе боевых действий

Впоследствии Ю 52 стал основным военно-транспортным самолётом Германии во Второй мировой войне. Широко применялся на всех фронтах и в тылу, производился всю войну. Принимал активное участие в крупнейшей немецкой воздушно-десантной операции — захвате острова Крит. Использовался для снабжения войск, в том числе и попавших в окружение, выстраивая «воздушные мосты» снабжения.

После окружения немецких войск под Сталинградом, попытка организовать их снабжение авиацией при отсутствии господства в воздухе и мощной советской системе ПВО, а также в результате разгрома Тацинского аэродрома 24 танковым корпусом, привело к потере свыше 300 военно-транспортных Ю 52. Это, а также утраченное во второй половине войны превосходство в воздухе привело к снижению роли немецкой военно-транспортной авиации в боевых действиях. Тем не менее, Ю 52 производился до самого конца войны. В завершающий период войны и после капитуляции Германии большая их часть была уничтожена.

Последний раз массово использовался во время наступления в Арденнах (операция «Вахта на Рейне»). Во время операции самолеты Ju-52 произвели выброску воздушного десанта в тылу американцев, но из-за неопытности пилотов парашютисты были рассеяны на большой территории. После парашютисты решили выходить к своим. Хотя из 200 человек вышло менее половины, они навели панику в тылу союзников.

Производство и использование после войны

После окончания Второй мировой войны эта модель самолёта в небольших количествах производилась во Франции под названием Amiot A.A.C. 1 Toucan (серия в 415 машин, до 1947) и в Испании (до 1952). В настоящее время в мире имеется более 20 таких самолётов в качестве памятников и музейных экспонатов и несколько летающих экземпляров.

Эксплуатанты

• Третий рейх Третий рейх — на вооружении люфтваффе с момента образования в 1933 году до капитуляции Германии в мае 1945 года
• Болгария — в 1938 году два Ju 52/3mg4e получены из Германии для военно-воздушных сил Болгарии
• Финляндия Финляндия — два пассажирских самолёта Ju-52/3m финской авиакомпании «AERO OY» после начала финской войны 1939—1940 были переданы в состав военно-воздушных сил Финляндии
• Швейцария Швейцария — в военно-воздушных силах Швейцарии эксплуатировался до 1980-х годов.

Галерея

• Junkers Ju 52.JPG

  Ю-52 в Мадридском авиамузее

• Junkers Ju-523m.JPG

  Внешний вид Юнкерса-52

• Junkers Ju-52 3m cockpit.jpg

  Кокпит Юнкерса-52

• Dombås 1940 4.PNG

  Ju 52, подбитый в апреле 1940 в битве за деревню Dombås, Норвегия.

• Ju52 100831.jpg

  Вид с крыла Ju 52

• D-ANOY.jpg

  Ю-52 в центре посетителей Мюнхенского аэропорта

Интересные факты

• 15 мая 1941 года немецкий Ju 52 вторгся в советское воздушное пространство и, пролетев по маршруту Белосток — Минск — Смоленск незамеченным, приземлился в Москве на центральном аэродроме около стадиона «Динамо».
• Один из финских Ju 52, имевших собственное название «Каlevа» был сбит советскими бомбардировщиками ДБ-3Т 14 июня 1940 года. Он выполнял рейс Таллин — Хельсинки.

См. также

• Бомбардировка Герники

Ссылки

• Jane, Fred T. The Junkers Ju 52/3m. Jane’s Fighting Aircraft of World War II. London: Studio, 1946. ISBN 1-85170-493-0.
• [airwar.ru/enc/cww2/ju52.html Junkers Ju 52] на сайте Airwar.ru
• [www.dw-world.de/dw/article/0,,15334178,00.html Воздушный олдтаймер D-AQUI «Berlin Tempelhof»] // Фоторепортаж на сайте Deutsche Welle

Отрывок, характеризующий Junkers Ju 52

Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.