Циркин, Юлий Беркович

Юлий Беркович Циркин
Место рождения:	Ленинград
Научная сфера:	антиковедение, востоковедение
Место работы:	Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Ленинградский государственный университет
Научный руководитель:	Н. Н. Залесский
Известен как:	исследователь истории древней Испании, истории Финикии, Греции, Рима
Награды и премии:
Сайт:	[www.novsu.ru/person/cub/i.75526/?man_id=87616&typeShow=1 Страница на сайте НовГУ]

Юлий Беркович Циркин (20 апреля 1935, Ленинград) — советский и российский антиковед и востоковед, доктор исторических наук, профессор.

Биография

Отец учёного — Берк Лейбович Циркин, — погиб 10 декабря 1941 года в боях за Ленинград. Мать — Дора Михайловна Давидович, эвакуировалась из города только летом 1942 года. Сам Ю. Б. Циркин был эвакуирован в Сталинград вместе с дедом и бабкой, откуда вновь пришлось эвакуироваться в июле 1942 года. Бабка умерла в Стерлитамаке, Ю. Б. Циркин вместе с дедом оказался в деревне Веселовка в Чувашии. Позже семья воссоединилась, а в сентябре 1945 года вернулась в Ленинград.

Основные даты биографии:

• 1953 — окончание 301-й мужской школы г. Ленинграда.
• 1954 — не прошел по конкурсу в ЛГПИ им. Герцена и призван в Советскую армию.
• 1958 — поступление на исторический факультет ЛГУ.
• 1962 — женитьба на однокурснице, Людмиле Павловне Гороховской.
• 1963 — окончание университета, поступление в аспирантуру.
• 1968 — защита кандидатской диссертации.
• 1970 — начало работы в НовГУ (тогда — Новгородский государственный пединститут).
• 1971 — старший преподаватель.
• 1974 — доцент.
• 1972 — первая зарубежная публикация.
• 1976 — первая монография («Финикийская культура в Испании»).
• 1978 — докторская диссертация.
• 1980 — присвоение ВАКом докторской степени.
• 1980 — профессор
• 1981—1992 — заведующий кафедрой всеобщей истории.
• 1989 — приглашение для чтения лекций в Испанию.

Научная деятельность

Ю. Б. Циркин, заинтересовавшись историей Испании ещё в университете, посвятил ей множество научных трудов (по словам А. Б. Егорова, «можно сказать, что именно он открыл российскому читателю древнюю Испанию»). Кроме истории Испании в круг научных интересов входят история греческой колонизации, история и культура Финикии и главной финикийской колонии — Карфагена, политическая история Рима эпохи гражданских войн I века до н. э., переход от античности к Средневековью. Кандидатская диссертация — «Фокейцы на Западе (VII—IV вв. до н. э.)» (1968). В 1976 году вышла первая монография — «Финикийская культура в Испании», а в 1978 году в ЛГУ была защищена докторская диссертация «Финикийцы в Испании. К проблеме культурных контактов в древнем Средиземноморье» (оппоненты — Б. Б. Пиотровский, И. С. Свенцицкая, Э. Д. Фролов). В 1980—1990-е годы Ю. Б. Циркиным разрабатывалась тема истории Карфагена и Испании соответствующего периода, изучалась древнеримская религия. В середине — второй половине 2000-х годов исследователь рассматривал проблемы поздней античности: переход от античности к Средневековью в Испании, кризис Римской империи III века.

Работы Ю. Б. Циркина часто публиковались в европейских изданиях (журналы Rivista di Studi Finici, Oikumene, Studia Phoenicia, Klio и др.) В 1988 году монография «Финикийская культура в Испании» была переведена на арабский язык.

Большое признание Ю. Б. Циркин получил в Испании, куда был приглашён в 1989 году для чтения лекций в университетах Мадрида, Кордовы, Алькала-де-Энареса.

Библиография

Монографии и научно-популярные работы Ю. Б. Циркина:

• 1976 — «Финикийская культура в Испании».
• 1986 — «Карфаген и его культура».
• 1999 — «Финикийская мифология»
• 2000 — [elar.uniyar.ac.ru/jspui/handle/123456789/1754 «Мифы Древнего Рима»] (словарь-указатель).
• 2000 — «Мифы Финикии и Угарита» (словарь-указатель).
• 2003 — «История библейских стран».
• 2004 — «Передняя Азия» (словарь-указатель).
• 2006 — [elar.uniyar.ac.ru/jspui/handle/123456789/413 «Гражданские войны в Риме. Побежденные»].
• 2006 — [elar.uniyar.ac.ru/jspui/handle/123456789/2618 «Античные и раннесредневековые источники по истории Испании»].
• 2010 — «Испания от Античности к Средневековью».
• 2011 — «История Древней Испании»

[annales.info/sbo/bibliogr/tzirkin.htm Список печатных работ (до 2002 года)]

Литература

• Егоров А. Б. К 75-летию Юлия Берковича Циркина // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира: Альманах. Вып. 9. / Ред. Э. Д. Фролов. — СПб.: Изд. дом СПбГУ, 2010. — С. 476—485.

Ссылки

• [elar.uniyar.ac.ru/jspui/browse?type=author&value=%D0%A6%D0%B8%D1%80%D0%BA%D0%B8%D0%BD%2C+%D0%AE%D0%BB%D0%B8%D0%B9+%D0%91%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 Статьи и монографии Ю. Б. Циркина в свободном доступе]

Отрывок, характеризующий Циркин, Юлий Беркович

– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.