Перов, Юрий Валерианович

Юрий Валерьянович Перов
Дата рождения:	27 сентября 1940(1940-09-27)
Место рождения:	Тотьма, РСФСР, СССР
Дата смерти:	26 декабря 2008(2008-12-26) (68 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург, Российская Федерация
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Основные интересы:	история философии
Награды:

Юрий Валерьянович Перов (27 сентября 1940 — 26 декабря 2008) — российский философ, декан философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета с 1984 года по 1989 год, доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой истории философии философского факультета СПбГУ.

Родился в Тотьме Вологодской обл. В 1957 году поступил и в 1962 году окончил философский факультет ЛГУ, затем два года учился в аспирантуре. C 1964 года работал на факультете ассистентом, с 1970 — доцентом. В 1976—1977 преподавал философию в вузах Чехословакии. С 1982 до самой смерти — заведующий кафедрой истории философии; профессор (с 1985). С 1984 по 1989 был деканом философского факультета. С 1986 года до самой смерти являлся председателем диссертационного совета по защите докторских диссертаций.

За заслуги перед Университетом в 1999 году Ю. В. Перов был награждён юбилейной грамотой и медалью, а в 2000 году ему присвоено почётное звание «Заслуженный деятель науки Российской Федерации».

Сын Вадим — заведующий кафедрой этики философского факультета СПбГУ.

Именем Ю. В. Перова назван один из кабинетов на философском факультете СПбГУ

Философия

Мы живем в «постметафизическую» эпоху; метафизики (в исходном и строгом значении понятия) ныне нет

Сочинения

• [abuss.narod.ru/Biblio/perov.htm Историчность и историческая реальность]

Тексты on-line

• [anthropology.ru/ru/texts/perov_y/metares02_01.html Проблематичность метафизических оснований философии истории]
• [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Article/Per_VopMet.php К вопросу о «метафизических» предпосылках философии ценностей]
• [anthropology.ru/ru/texts/perov_y/social.html Проблема философского статуса социальной философии]

Отрывок, характеризующий Перов, Юрий Валерианович

Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.