Гапонов, Юрий Владимирович

Юрий Владимирович Гапонов
Дата рождения:	3 сентября 1934(1934-09-03)
Место рождения:	Свердловск
Дата смерти:	21 декабря 2009(2009-12-21) (75 лет)
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	теоретическая физика
Место работы:	Курчатовский институт
Учёная степень:	доктор физико-математических наук
Альма-матер:	физический факультет МГУ
Научный руководитель:	И. С. Шапиро, А. Б. Мигдал

Ю́рий Влади́мирович Гапо́нов (3 сентября 1934, Свердловск — 21 декабря 2009) — советский и российский физик-теоретик. Занимал должность заместителя директора по научной работе Института молекулярной физики РНЦ «Курчатовский институт».

Главными направлениями научной деятельности являлись физика элементарных частиц и слабого взаимодействия. Имеет крупные достижения в области нейтринной физики, физики ядерного бета-распада, двойного бета-распада, математической физики, физики изотопов.

Биография

В 1952 году поступил на физический факультет МГУ. Окончил учёбу в 1958 году, защитив диплом под руководством И. С. Шапиро. С 1963 года работал в Курчатовском институте под руководством А. Б. Мигдала.

Научные достижения

В ходе выполнения дипломной работы в университете изучал нарушение чётности в слабых взаимодействиях на примере β-γ-корреляций при β-распаде атомных ядер. Провёл первый в мире расчёт этих корреляций.

В 1965 году опубликовал фундаментальную работу по определению сечения процесса нейтринной диссоциации дейтрона в нейтральном канале. Этот процесс был открыт экспериментально только 8 лет спустя. На его основе были проведены первые эксперименты по изучению нейтринных осцилляций, позволившие решить проблему дефицита солнечных нейтрино.

Под научным руководством А. Б. Мигдала на основе теории конечных ферми-систем изучает структур атомного ядра. Ю. В. Гапонов предсказал эффект гигантского гамов-теллеровского резонанса, позволившего глубже понять природу коллективных явления в ядре, а также рассчитать процессы, происходящие при β-распаде.

Изучая изотопы, пытался обнаружить эффекты, выходящие за рамки существовавшей на тот момент теории элементарных частиц.

В последние годы предложил новый подход к теории майорановского нейтрино, основанный на применении паулиевской симметрии. В рамках развитого подхода показал, что наиболее вероятна нормальная иерархия масс нейтрино, и оценил абсолютные значения этих масс. Также получил новые связи между значениями углов нейтринного смешивания.

Награды

• лауреат премии им. И. В. Курчатова

Литература

• Ю. Г. Абов, Е. П. Велихов, С. С. Герштейн, С. П. Денисов, Г. В. Домогацкий, А. А. Коршенинников, В. А. Матвеев, Ю. Ц. Оганесян, В. Я. Панченко, О. Г. Ряжская, В. А. Рубаков, А. Н. Сисакян. [dx.doi.org/10.3367/UFNr.0181.201103g.0335 Памяти Юрия Владимировича Гапонова] // УФН. — 2011. — Т. 181. — С. 335–336.

Ссылки

• [wwwinfo.jinr.ru/~jinrmag/win/2009/51/ne51.htm Юрий Владимирович Гапонов.] Памяти коллеги // Еженедельник Объединённого института ядерных исследований

Отрывок, характеризующий Гапонов, Юрий Владимирович

И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.