Кирха Святого Лазаря в Кингисеппе
| Лютеранский храм | |
Кирха Святого Лазаря
| |
| |
| Страна | Россия |
| Город | Кингисепп |
| Конфессия | Лютеранство |
| Епархия | Церковь Ингрии |
| Тип здания | Церковь |
| Дата основания | 1823 |
| Строительство | 1860—1863 годы |
| Состояние | Разрушена |
Кирха Святого Лазаря в Кингисеппе — лютеранская церковь в городе Кингисепп, бывший центр прихода Яама (фин. Jaama) Евангелическо-лютеранской Церкви Ингрии.
История
Отдельный городской немецко-финско-эстонский приход в Ямбурге был основан в 1823 году. Это стало возможным после того, как дирекция Ямбургской ситцевой фабрики по просьбе рабочих-лютеран предоставила им помещение для богослужений. Богослужения совершал пастор, приезжавший 3-4 раза в год из Эстляндии, из прихода Вайвара.
В 1860 году для строительства кирхи, на деньги прихожан с публичных торгов был приобретён участок земли с постройками на Большой Санкт-Петербургской улице, ранее принадлежавший уездному казначею Опёнкину.
Кирха была обустроена в деревянном доме, расположенном на северной стороне участка. Храм освятили 10 марта 1863 года во имя Святого Лазаря.
В 1873—1880 годах здание кирхи было расширено, к нему была пристроена колокольня.
В сентябре 1882 года, в связи со значительным увеличением эстонского населения, от немецко-финско-эстонского прихода отделился самостоятельный эстонский приход. Службы однако продолжали проводиться в общей для всех кирхе Святого Лазаря.
Здание под собственную кирху Святого Лазаря и церковную школу эстонцы обустроили в 1906—1907 годах в соседней волости Тешково.
Исторический приход Церкви Ингрии Яама считался отдельным городским, не входящим в Западно-Ингерманландское пробство.
С 1908 по 1911 год службы в приходе Яама проводил настоятель прихода Молосковица Йохан Эдвард Швиндт.
В 1922 году город Ямбург был переименован в город Кингисепп.
2 марта 1923 года кирха была закрыта для богослужений.
В 1925 (а по другим данным — в 1931 году), помещение кирхи было передано школе.
Некоторое время в 1930 году, после закрытия ситцевой фабрики, лютеранская община проводила службы в бывшей католической школе.
До настоящего времени здание кирхи не сохранилось[1][2].
Современность
В 1996 году был зарегистрирован возрождённый лютеранский приход Церкви Ингрии «Ямбургский».
В настоящее время приход входит в Западно-Ингерманландское пробство[3].
Прихожане
В 1862 году в приходе числилось 250 человек.
В 1904 году, кроме финнов в приходе Яама числилось около 300 немцев. Эстонцев в самостоятельном приходе было 3250 человек[4].
По другим данным, эстонский приход западно-ингерманландского пробства Тешково, был самым большим в Ингерманландии и насчитывавал в 1904 году 8500 прихожан[5].
Духовенство
| Настоятели церкви | |
|---|---|
| Даты | Пастор |
| 1855—1868 | Константин Хунниус |
| 1869—1887 | Георг Гоффмейстер |
| 1888—1908 | Иоганн Эдуард Роберт Гершельман |
| 1908—1911† | Йохан Эдвард Швиндт |
| 1921—1931 | Лео Йоханнес Шульц |
Фото
|
|
Напишите отзыв о статье "Кирха Святого Лазаря в Кингисеппе"
Примечания
- ↑ Е. Л. Александрова, М. М. Браудзе, В. А. Высоцкая, Е. А. Петрова «История финской Евангелическо-Лютеранской Церкви Ингерманландии», СПб, 2012, стр. 329—331, ISBN 978-5-904790-08-0
- ↑ [www.inkeri.ru/virt/p.php?id=5 Jaama — все приходы Ингерманландии на Инкери. Ру]
- ↑ [www.elci.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=25&Itemid=42#%D0%93%D1%83%D0%B1%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%86%D1%8B Западно-Ингерманландское пробство]
- ↑ Georg Luther, Herdaminne for Ingermanland II, De finska och svenska forsamlingarna och deras prasterskap 1704—1940. ISBN 951-583-052-4, Svenska litteratursallskapet i Finland, Helsingfors 2000, стр. 149—150
- ↑ [www.skatarina.ru/library/lutvros/lutvros/lr33.htm Эстонцы-лютеране в России.]
Литература
- Александрова Е. Л., Браудзе М. М., Высоцкая В. А., Петрова Е. А. «История финской Евангелическо-Лютеранской Церкви Ингерманландии», СПб, 2012, 398 стр., ISBN 978-5-904790-08-0
- Georg Luther, Herdaminne for Ingermanland II, De finska och svenska forsamlingarna och deras prasterskap 1704—1940. ISBN 951-583-052-4, Svenska litteratursallskapet i Finland, Helsingfors 2000
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кирха Святого Лазаря в Кингисеппе
Балашев утвердительно наклонил голову.– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
