Яблоков, Герман
| Яблоков Герман | |
| англ. Herman Yablokoff | |
| Имя при рождении: |
Яблоник Хаим |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Яблоков Герман (Яблоник Хаим) ( англ. Herman Yablokoff 11 августа 1903, Гродно — 3 апреля 1981, Нью-Йорк ) — артист, певец, композитор, поэт, драматург, режиссёр, продюсер. Автор и исполнитель известной песни «Купите папиросы»[1][2][3].
Содержание
Биография
 Внешние видеофайлы
| |
|---|---|
| Герман Яблоков «Одесса-мама» | |
|
|
[www.bravica.tv/ru/video_TdpXekzU6n-n0.htm Bravica.TV, 11 октября 2011 г.] |
Родился в бедной семье мостильщика дорог Алтера Яблоника и домохозяйки Ривы-Леи Шиллингофф. Получил традиционное еврейское религиозное образование в хедере и иешиве. В возрасте 10 лет был певчим в хоре известного кантора Иосифа Альтшуля, а с 12 играл детские роли в местном еврейском театре. В возрасте 17 лет ушёл из дома, присоединившись к группе актёров, дававших представления на идиш в городах и местечках Литвы и Польши.
В 1924 году через Германию и Голландию Яблоков эмигрировал в США. На Эллис-Айленде ему пришлось дать импровизированный концерт для иммиграционных чиновников, не веривших, что он профессиональный артист.
После нескольких лет на еврейских сценах Торонто, Монреаля и Лос-Анджелеса был принят в Еврейский актёрский союз и поселился в Нью-Йорке. В 1930-х и 1940-х он был одним из самых заметных личностей в театральном мире Второй Авеню в эпоху расцвета американского театра на идиш[4].
С 1931 член, с 1945 и до конца своей жизни президент Еврейского актёрского союзa, а также в разные годы возглавлял Еврейский театральный альянс и Еврейский Национальный театр в Нью-Йорке[4].
В 1932 году впервые прозвучала песня Яблокова «Койфт-же папиросен», которая была сочинена в 1922 году под впечатлением от страданий детей, осиротевших во время еврейских погромов после Первой мировой войны. Благодаря фольклорной мелодии и сентиментальным словам, песня стала очень популярной, a в 1935 году была им использована в спектакле «Папиросен», основанном на сюжете песни[4]. Для этого же спектакля Яблоков написал песню «Shvayg mayn harts» («Be Still, My Heart»), которую позже американский хиппи Eden Ahbez адаптировал для популярного американского джазового пианиста и певца Нэт Кинг Коула как «Nature Boy» — главный коммерческий успех и их самих, и других многочисленных исполнителей. В 1951 году Eden Ahbez, ознакомившись с иском от Яблокова, позвонил ему первым и заявил о своей невиновности, объяснив совпадение мелодий тем, что «…слышал, как будто ангелы пели её… в горах Калифорнии». Тем не менее хиппи предложил 10000 $ за отказ от иска в суде[5]. Об этом эпизоде Яблоков вспоминает так:
Я сказал ему, что деньги для меня не самое важное. Я бы хотел, чтобы он признал — песня украдена, и если он действительно услышал её от ангелов, то они, должно быть, тоже сделали копию моей песни.— Neil W. Levin, Herman Yablokoff[5]
В конце концов юристы предложили внесудебное урегулирование за солидную сумму в 25000 $ (227147 $ по курсу 2015 года), и Яблоков согласился.
Мюзиклы
- «Der Payatz» (1934)
- "The King of Song"
- «Папиросен» (1935)
- "Goldela Dem Bakers" (1940)
- "Mein Veise Blum"
- "Der Dishwasher" (1936)
- "My Son and I"
Воспоминания
- "Вокруг света с еврейским театром"
Напишите отзыв о статье "Яблоков, Герман"
Примечания
- ↑
[youtube.com/watch?v=q-opHpayQow Сестры Бэрри — Купите папиросы…, 19 июня 2011 года]
- ↑ [youtube.com/watch?v=aMGddgRRbes Джемма Халид — Купите папиросы…, 7 мая 2010 года]
- ↑ [youtube.com/watch?v=QZwHFsjxnaE Пётр Налич — Выступление на церемонии вручения премии ФЕОР «Скрипач на крыше» 1 декабря 2013 года в Государственном Кремлёвском Дворце. Герман Яблоков «Купите папиросы»]
- ↑ 1 2 3 Цукерман, Яков. [nyjewishimprints.info/Y/Yablokoff.htm Герман Яблоков (Хаим Яблоник)] Артист, певец, композитор, поэт, драматург, режиссёр, продюсер. NY Jewish Imprints. Проверено 20 февраля 2015. [archive.is/bTepq Архивировано из первоисточника 20 февраля 2015].
- ↑ 1 2 Levin, Neil W. [www.milkenarchive.org/people/view/all/754/Yablokoff,+Herman Herman Yablokoff]. Milken Archive of Jewish Music.
Ссылки
- [newswe.com/index.php?go=Pages&in=view&id=6295 Артист, певец, композитор, поэт, драматург, режиссёр, продюсер Герман Яблоков]
Отрывок, характеризующий Яблоков, Герман
– Ну, ну, ну, – сказала мать.– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
