Яблоновский, Ян Станислав

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ян Станислав Яблоновский
польск. Jan Stanisław Jabłonowski<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Ян Станислав Яблоновский</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб Прус III</td></tr>

Хорунжий великий коронный
1687 — 1693
Предшественник: Александр Поляновский
Преемник: Александр Ян Яблоновский
Воевода волынский
1693 — 1697
Предшественник: Ежи Ян Вандалин Мнишек
Преемник: Ян Франтишек Стадницкий
Воевода русский
1697 — 1731
Предшественник: Марек Матчинский
Преемник: Август Александр Чарторыйский
Канцлер великий коронный
1706 — 1709
Предшественник: Анджей Хризостом Залуский
Преемник: Ян Шембек
 
Рождение: 1669(1669)
Смерть: 28 апреля 1731(1731-04-28)
Львов
Род: Яблоновские
Отец: Станислав Ян Яблоновский
Мать: Марианна Казановская
Супруга: Жанна Мария де Бетюн
Дети: Ян Каетан, Станислав Винцент, Дмитрий Александр, Катарина и Марианна
 
Награды:

Ян Станислав Яблоновский (польск. Jan Stanisław Jabłonowski, 1669 — 28 апреля 1731) — польский государственный деятель и писатель, хорунжий великий коронный (1687—1693), воевода волынский (1693—1697) и русский (1697—1731), канцлер великий коронный (1706—1709), старший сын знаменитого полководца и гетмана великого коронного Станислава Яна Яблоновского (1634—1702) и Марианны Казановской (1643—1687), дядя польского короля Станислава Лещинского.





Биография

Будучи влиятельным магнатом и главой рода Яблоновских получил должность коронного канцлера. Во время войны Карла XII с Августом II Яблоновский поддерживал последнего, но затем стал приверженцем своего племянника Станислава Лещинского, которого шведский король возвёл на польский престол. Август II приказал арестовать Яблоновского и заключил в крепость Кёнигштайн.

Освобождённый из заключения, Яблоновский оставил политическую деятельность и занялся литературой. Он писал о недостатках современной ему польской жизни и призывал своих соотечественников произвести улучшения. Мысли о необходимости реформ он изложил в сочинении: «Skrupuł bez skrupu ł u w Polszcze albo o ś wiecenie grzechów narodowi naszemu polskiemu zwyczajniejszych a za grzechy nie mianych etc.» (1730). Тут он осуждал, между прочим, liberum veto, говоря, что из него произойдёт когда-нибудь vae (горе).

Семья и дети

6 февраля 1693 года Ян Станислав Яблоновский женился на француженке Жанне Марии де Бетюн (ум. 1744), племяннице польской королевы Марысеньки. От этого брака происходят все последующие Яблоновские. Дети:

Представляют интерес его мемуары, часть которых напечатана (1694—1695, 1698—1700 гг)[1].

Сочинения

  • [memoirs.ru/texts/Yablonovski.htm Петр I в Русской Раве в 1698 году // Киевская старина, 1882. — Т. 1. — № 1. — С. 214—218.]

Напишите отзыв о статье "Яблоновский, Ян Станислав"

Примечания

Литература

Отрывок, характеризующий Яблоновский, Ян Станислав

– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.