Яванцы| Численность и ареал |
|---|
|
Всего: 100-125 млн человек
 Индонезия:
83 200 000-85 500 000
 Малайзия:
1 000 000-1 500 00
 Нидерланды:
150 000—300 000
 Суринам:
75 000—200 000
 Новая Каледония:
5 000</small>
|
<tr><th style="">Язык</th><td class="" style="text-align:left;">
яванский, индонезийский
</td></tr><tr><th style="">Религия</th><td class="" style="text-align:left;">
ислам, индуизм, кебатинан
</td></tr><tr><th style="">Родственные народы</th><td class="" style="text-align:left;">
сунды, мадурцы
</td></tr>
</table>
Ява́нцы — коренное население острова Ява. Язык — яванский, относится к индонезийской группе австронезийской языковой семьи. Широко распространён также индонезийский. Религия — ислам (мусульмане-сунниты), малая часть исповедует индуизм. Индуизм был распространён раньше ислама. Вместе с родственными им сундами и мадурцами яванцы насчитывают 140 млн.чел. Расовый тип — южномонголоидный. Ареал расселения яванцев — центральная и западная оконечность острова Ява, южная оконечность Суматры. Сунды занимают запад острова, а мадурцы — восточную окраину. Местами народы живут смешанно.
История
Индонезия в целом заселена с древнейших времен. Ява среди других островов ранее других отличалась более высоким уровнем развития. Раннее проникновение индуизма и буддизма, связи с Индией, оказали на культуру Явы большое влияние. На Центральной Яве до сих пор сохраняется много индуистских и буддийских храмов типа чанди, включая знаменитый Боробудур. Среди археологических находок самыми древними являются мегалиты, много бронзовых изделий, орудий и украшений. В VIII—X вв. здесь господствовала династия Шайлендра. Чуть позже возникает государство-империя Маджапахит с центром в районе современной деревни Травулан недалеко от Моджокерто, которое просуществовало до 16 в. Распад Маджапахита совпал с приходом новой религии ислама, которую брали на вооружение в борьбе с центром бывшие вассалы Маджапахита. Дальнейшая история Явы тесно связана с общеиндонезийской, с появлением здесь Магеллана, затем испанских и голландских колонизаторов.
Занятия
- Основное занятие — земледелие. Основная культура — рис. Половиджо — общее название второстепенных культур (кукуруза, фасоль, соя, горох). Рис высеивают на полях двух типов. Савах — орошаемое поле, тегал — суходольное.
- Орудия труда просты — деревянный плуг, топорик, жатвенный нож ани-ани, нож-резак, серповидные ножи, мотыга (пачал).
- Рыболовством занимаются артельно, ловят рыбу неводами. В рыболовстве используют лодки прау-майянг (большая, берёт до 20 человек), и прау (маленькая).
- Ремесла: изготовление батика, оружия, лодок, ювелирное, гончарство, резьба. Батик — особо окрашенная ткань, основные тона — коричневый, фиолетовый, синий, красный, реже — белый, зелёный. Особо ценятся мастера, изготовляющие крисы (панде), это волнообразный традиционный меч. В ювелирном деле преобладает не гравировка, а чеканка.
- Резьба на Яве — скорее искусство, чем ремесло. Для резьбы идёт дерево, камень, кость, рог, скорлупа ореха, резьбой украшают мебель, шкатулки.
Распространено плетение из расщеплённого бамбука, листьев, трав.
Селения и жилища
Селение называют кампунг или деса. Оно делится на дукухи (кварталы до 100 домов). Выделяется дом старосты десы (лураха). В десах есть ланггары, то есть общинные дома, иногда мечети.
Традиционный яванский дом - прямоугольный или квадратный. Стоит на кирпичном или глинобитном цоколе, имеет каркасно-столбовую конструкцию. Каркас и крыша — из бамбука, стены, потолок, пол — из плетёного бамбука. У более богатых используются дерево, доски, черепица. Пирамидальное завершение четырехскатной кровли - напоминание о древних башнеобразных храмах (чанди) и мифической горе Меру. С веранды (пендопо), где принимают гостей, а раньше селили женатых сыновей и приезжающих родственников, узкий проход ведет во внутренние покои, собственно жилую часть - далем, где находится место для ритуалов и медитаций - кробоган, куда имели доступ только члены семьи. Здесь же расположены и собственно спальни, которые называются сентонг. В традиционном интерьере жителей Явы мебель практически отсутствовала. Вдоль стен стояли разной ширины лавки, на которых днем помещалась утварь, а ночью раскладывалась постель.[1]
Транспорт преобладает гужевой. Повозки разных типов:
- геробак — крытая, с плетёными стенами, 2-колёсная, с 2 быками;
- андонг — пассажирская, 4-колёсная, лёгкая;
- докар — 2-колёсная, с маленькими японскими лошадьми;
- бечак — 3-колёсная коляска.
Пища и одежда
Пища не отличается от общеиндонезийской. Основной продукт — рис, который жарят по-явански, рассыпчатым и употребляют с овощами и приправами. Главные национальные блюда — наси горенг и наси улам(рис с зеленью)). Употребляется рыба, мясо.
Традиционная одежда — головной убор блангкон, прямо или косо застёгнутая куртка с рукавами, широкий пояс стаген, каин сампинг (вид саронга) — у мужчин; кембен (род топа) или баджу кебая (приталенная кофта), широкий пояс стаген, каин — у женщин.
Социальные отношения
В деревне глава — лурах (староста), затем — кебаян (староста дукухи). Каум выполняет религиозные службы.
Крестьяне делятся на несколько степеней. Гогол, или кули кенченг — владеет савахом, кули гундул — владеет савахом, но не имеет участка в деревне, и дом строит на арендованном участке, кули карангкопек — имеет участок в деревне и дом, но не имеет поля, маргесари — не имеет ни участка, ни поля, но имеет дом на арендованном участке, индунг теолор — не имеет ничего. Первые составляют самю богатую прослойку.
В браке и семье — нормы мусульманского права, Семьи — моногамные, у богатых возможна полигиния. Отец жениха держит инициативу. Платится петукан (выкуп). Брак оформляется в мечети. Предпочтительны браки с дочерью брата матери, между троюродными кузенами. Не одобряется сорорат и левират. Семьи многодетны.
Счёт родства — билатеральный.
Дети обозначаются не по полу, а по поколению, каканг — старшие брат и сестра, ади — младшие брат и сестра. Чтобы уточнить пол, добавляется слово лананг (мужчина) или ведок (женщина).
Культура
Литература на яванском языке — одна из самых древних в Индонезии. Своеобразны музыка, танцы, театр[2].
Среди памятников архитектуры самые крупные храмы (чанди) — Боробудур, Лара Джонгранг, Павон, Мендут, Каласанг.
У яванцев сохраняется анимизм, с элементами индуизма. Местные духи (янг, хьянг) приравнены к богам, носят титул Санг (Сангьянг), тот же, что Шива и Аллах. Духи добрые — демиты, злые — лелембуты, местные, а джины и раксасы — заимствованные. Почитаются Даньянг-деса — покровитель деревни, и деви-Сри — богиня риса. Культ отправляет дукун (шаман), умиротворяя духов. Атрибут дукуна (шамана) — дукунский жезл, это — деревянный брусок с вырезанными на нём изображениями духов.
Напишите отзыв о статье "Яванцы"
Примечания
- ↑ Rumah Jawa. - в: Погадаев, В. Малайский мир (Бруней, Индонезия, Малайзия, Сингапур). Лингвострановедческий словарь. М.:"Восточная книга", 2012, с. 558
- ↑ Виктор Погадаев. Стройная яванка танцевала. - "Сударушка", №9, 2001
См. также
Литература
- Народы Юго-Восточной Азии, этнографический очерк под ред. А. А. Губера и др., М.-1966.
- Народы мира, под ред. Ю. В. Бромлея, М.,1988.
- Яванская культура: К характеристике крупнейшего этноса Юго-Восточной Азии. МИИ. Вып. III. М.: Моск. фил. Геогр. Общ-ва СССР, 1989. 84 с.
Отрывок, характеризующий Яванцы
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
