Явашов, Ананий Иванов

Ананий Иванов Явашов
болг. Анание Иванов Явашов
Памятник в Разграде
Дата рождения:	1 октября 1855(1855-10-01)
Место рождения:	Разград, Османская империя
Дата смерти:	25 мая 1934(1934-05-25) (78 лет)
Место смерти:	Третье Болгарское царство
Страна:	Болгария Болгария
Научная сфера:	археология, ботаника
Учёное звание:	профессор, академик Болгарской академии наук (с 1900)
Альма-матер:	Чешский технический университет (химическая промышленность)
Известен как:	депутат 3-го Верховного Народного Собрания Болгарии

Ананий Иванов Явашов (болг. Анание Иванов Явашов; 1 октября 1855 — 25 мая 1934) — болгарский археолог, ботаник, педагог и просветитель.

Биография

Родился 1 октября 1855 года в городе Разград (Османская империя). Обучался в Болградской гимназии и Праге, с 1881 по 1884 годы учился в Чешском государственном политехническом университете по специальности «Химическая промышленность». Летом 1884 года вернулся в Болгарию, начав заниматься преподавательской и инспекторской деятельностью. Работал преподавателем и инспектором до 1925 года, пока не вышел на пенсию. Преподавал в основном в Разграде и Варне, короткое время работал в Софии, Шумене, Свиштове, Добриче и Велико-Тырново.

В 1878 году после образования Княжества Болгария на плечи Явашова легла обязанность по переводу важнейших учебников для начальных и средних школ, поскольку он был одним из немногих высокообразованных педагогов в болгарской провинции и тем самым становился ответственным за развитие болгарской системы образования. Также он занимался активной общественной деятельностью, будучи избранным в 3-е Великое Народное Собранеи Болгарии. Основал и возглавил культурное общество «Развитие», участвовал в создании ряда болгарских ассоциаций — пчеловодов, виноделов, археологического общества и археологического музея в родном Разграде. С 1900 года постоянный член отделения естественных наук и математики Болгарского книжного общества (современное название с 1911 года — Болгарская академия наук).

В рамках своей научной деятельности Явашов занимался изучением болгарской флоры, опубликовав в журнале Болгарской академии наук «Основы изучения болгарской флоры» (болг. Принос за познаване на българската флора), что стало первым подобным болгарским научным трудом в сфере ботаники. Также Явашов был известным археологом — в 1887 году на развалинах древнеримского города Абриттус (в 3 км от современного Разграда) им была раскопана базилика VI века нашей эры. Найденные им артефакты вскоре составили коллекцию музея города Разград, и именно с подачи Явашова начались археологические раскопки в Болгарии (раскопки Абриттуса были возобновлены с новой силой в 1953 году). За свою деятельность Явашов удостоился звания почётного гражданина Разграда и памятника в родном городе.

Скончался 25 мая 1934. Его внуки стали известны в сфере искусства — актёр Ананий Явашев и художник Христо Явашев.

Библиография

• Принос за проучване на българскате флора (1887)
• Принос към народната ботаническа медицина (1905)
• Разград. Неговото археологическо и историческо минало. Част I (1930)
• Текето Демир баба (1934)
• Материали за български ботаничен речник (1939)

Научные статьи

• Anastica hierohontica (1897)
• Mandragora officinalis (1897)
• Календар на "Природа" (1901)
• Зимният сън на природата (1903)

См. также

• Абриттус

Литература

• Стефан Йорданов Станев: [books.google.de/books?id=5kkUgwLGcC4C&pg Малко познати имена от българската ботаника], 2001, S. 17 ff.
• М. Босева: Академик Анание Иванов Явашов. 140 години от рождението му, 1955

Ссылки

• [www.lostbulgaria.com/?p=5784 Фотография Анания Явашова (около 1930 года)]

Отрывок, характеризующий Явашов, Ананий Иванов

Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.