Яворницкий, Дмитрий Иванович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Дмитрий Иванович Яворницкий
Дмитрiй Ивановичъ Эварницкий
Дата рождения:

25 октября (6 ноября) 1855(1855-11-06)

Место рождения:

село Борисовка,
Харьковская губерния ныне Харьковская область

Дата смерти:

5 августа 1940(1940-08-05) (84 года)

Место смерти:

Днепропетровск,
Украинская ССР

Страна:

Российская империя Российская империя
СССР СССР

Научная сфера:

История:

Подпись:

Дмитрий Иванович Яворницкий (также — Эварницкий) (рус. дореф. Дмитрiй Ивановичъ Эварницкий, укр. Дмитро́ Іва́нович Яворни́цький, 25 октября (6 ноября) 1855, село Борисовка, Харьковский уезд, Харьковская губерния, Российская империя5 августа 1940, Днепропетровск, СССР) — российский и советский украиновед, историк, краевед, археолог, этнограф, фольклорист, лексикограф, писатель, знаток истории Запорожского казачества.

Член-корреспондент Московского археологического общества (1885), действительный член Императорского Русского археологического общества (1886), Академик АН УССР (1929), один из крупнейших исследователей истории Запорожского казачества.

В годы гражданской войны Яворницкий не примкнул ни к одной из партий, отказался эмигрировать с целью сберечь для потомков ценности собранной им коллекции предметов казацкой старины. Сочувственно относился к казакам Добровольческой армии, в частности, поддерживал отношения с А. Г. Шкуро, А. И. Баштой и др.

Близкий друг Н. И. Костомарова, И. Е. Репина, Д. И. Багалея, Д. Л. Мордовцева, М. О. Микешина и др.





Биография

Сын сельского дьякона Ивана Якимовича Эварницкого (1827–1885), выходца из слободских казаков и крестьянки Анны Матвеевны Терновской (1830–1916). Род Эварницких, согласно исследованиям Дмитрия Ивановича, восходил к галичанам. Дмитрию Ивановичу удалось выяснить, что изначально фамилия его предков по мужской линии была Яворницкий, т.е. из города Явор в Галиции. После Февральской революции он восстановил исконную транскрипцию.[1] Однако, большая часть научных трудов Дмитрия Ивановича была написана и опубликована до 1917 года, под фамилией Эварницкий. Под ней же фигурирует учёный и в 3-м томе «Казачьего Словаря-Справочника» (Сан-Ансельмо, США, 1970 г.). Предки Дмитрия Ивановича, согласно его работе «По следам запорожцев», были православными шляхтичами из Речи Посполитой, бежавшими в Россию из-за гонений. Поселившись в Слободском крае часть Яворницких стала мещанами, часть вступила в духовное звание. Один из его предков, Роман Любицкий в 1713 г. занимал должность Бишкинского сотника Изюмского полка.[2] Дед историка — Яким Фёдорович Эварницкий — владел собственным хутором.

С 1867 года учился в Харьковском уездном училище. В 1874 году поступил в Харьковскую духовную семинарию. С 1877 по 1881 год[3] Дмитрий Эварницкий учился в Харьковском Императорском университете. Среди лекторов университета Яворницкому довелось услышать Н. Ф. Сумцова и А. А. Потебню.

В 1880-е годы Эварницкий проводил раскопки на Днепровских порогах. В письме Ф. Г. Лебединцеву в 1884 году Эварницкий писал о результатах своих поисков: «от первого до последнего, в лодке, причём едва не поплатился и жизнию… Не забудьте, что я лажу в Запорожье уже три года подряд, что я производил там раскопки, вскрыл 24 могилы, нашёл в них много разных вещей, видел много разных запорожских портретов, выкопал запорожца с усами, трубкой и пр.» Благодаря открытиям Эварницкий был оставлен на кафедре. В харьковский период Эварницкий ездил с лекциями по истории казачества в Екатеринославе, Полтаве, Чернигове, Херсоне, Москве, Санкт-Петербурге.

В 1885 году Эварницкий был отстранён от работы в Харьковском университете как украинофил по подозрению в деле о южнорусском сепаратизме. Эварницкий обвинения отрицал: «И не думал и не думаю быть сепаратистом, — Люблю клочок земли! Люблю потому, что не нахожу ни где другого утешения, люблю потому, что там есть широкий простор для моей раздольной натуры, люблю потому, что в чистых речных водах своей Украйны вижу печальный образ своей особы. Эх, знали бы люди, как тяжело мне жить на свете! Одно утешение – броситься в степь, углубиться в дни давно прошедшего времени… Так разве это сепаратизм?».[4] По итогам следствия был оправдан.

В 1885 году Эварницкий переезжает в Санкт-Петербург, где читает лекции в гимназии и на Педагогических курсах. В Северной столице Дмитрий Иванович знакомится с И. Е. Репиным, А. Сластёном, Д. Л. Мордовцевым, М. О. Микешиным, пишет ряд статей по истории Запорожья, предисловие к поэме Т. Г. Шевченко, «Гайдамаки» (которая вышла тогда в русском переводе, с Иллюстрациями А. Сластёна). В том же году Эварницкий стал членом Археологического Общества. По совету Эварницкого, Илья Репин приступил к работе над картиной «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Эварницкий же вдохновил Николая Лысенко на создание оперы «Тарас Бульба».К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3645 дней]

Преподавал в Петербургском университете. Вновь по подозрению в участии в украинском национальном движении Д. И. Яворницкий в 1891 г. был уволен с работы и лишен права преподавать в учебных заведениях.[3]

В апреле 1892 г. он был вынужден поехать в 3-летнюю командировку в Среднюю Азию (сначала жил в Ташкенте, потом в Самарканде), где занимал должность чиновника по особым поручениям. Ученый должен был исследовать этот край и его исторические достопримечательности. В 1893 г. увидел свет «Путеводитель по Средней Азии от Баку до Ташкента в археологическом и историческом отношениях», за который Д. Яворницкий был награждён орденом Станислава 3-й степени и орденом Бухарской Золотой Звезды (в 1894 г.), а также получил чин коллежского асессора.[3]

В апреле 1895 г. по завершении срока среднеазиатской командировки Дмитрий Иванович переехал в Варшаву, где в 1895−1896 годах читал лекции по русской истории в Варшавском универститете.[3]

В 1896−1905 гг. продолжил преподавательскую работу в Московском университете, где также читал лекции по русской истории.[3]

В конце 1901 года Яворницкий защитил магистерскую диссертацию на историко-филологическом факультете Казанского университета. На защиту ученый представлял 2-е издание 1-го тома своей фундаментальной монографии «История запорожских казаков», изданную в Москве в 1900 году.[3]

В 1902 г., по приглашению Екатеринославского губернского земства, Эварницкий занял место заведующего Екатеринославским историческим музеем (ныне Днепропетровский национальный исторический музей им. академика Д. И. Яворницкого), который основал бизнесмен и меценат А. Н. Поль, потомок гетмана-мученика П. Л. Полуботка[1]. Ровно 30 лет своей жизни отдал Дмитрий Иванович этому музею, систематизировал и значительно пополнил его коллекции. Им было открыто множество предметов казачьей старины. Многолетние и самоотверженные исследования Эварницкого получили широкое признание и содействовали (прямо или косвенно) официальной реабилитации Запорожского казачьего войска в царствование Николая II[6].

В 1914 году Эварницкий активно участвовал в сборе средств в помощь раненным, беженцам и сиротам.

В 1915 г. Государь, во время своей поездки по Югу России, лично посетил Музей имени Поля. Гидом был профессор Эварницкий. В книге отзывов Николай II оставил сочувственную запись[1]. Данный факт имел особое значение в контексте драматических коллизий Первой мировой войны, когда к наследию Запорожского казачества вдруг обратились противники России — австрийцы, создавшие бригаду (легион) «Украинских Сечевых Стрельцов». Следует сказать, что не существует никаких положительных данных о принадлежности Яворницкого к какой-либо украинской (или не-украинской) партии. Скрупулёзный, добросовестный исследователь казачьей старины дистанцировался от политических дрязг того времени. В отличие от многих своих соотечественников, Дмитрий Иванович не запятнал себя ни австрофильством, ни раболепством перед большевиками…

В годы Гражданской войны в 1918−20 гг. Яворницкий преподавал в существовавшем тогда Екатеринославском университете, где создал кафедру украиноведения[7]. При этом Дмитрий Иванович не оставлял попечения и об историческом музее. Известно о знакомстве Яворницкого с генерал-лейтенантом А. Г. Шкуро, оставившим сочувственную запись в музейной книге отзывов[1]. Ради спасения уникальных собраний, опасаясь за их судьбу, учёный отказался эмигрировать в 1919 г.[1]

В 1920−1933 годах Яворницкий был преподавателем Екатеринославского (Днепропетровского) Института народного образования, где в 1925−1929 гг. возглавлял кафедру украиноведения.

В 1925 году избран членом-корреспондентом ВУАН.

В 1927 г. был назначен ответственным руководителем археологического надзора за раскопками на территории строительства Днепрогэса (пребывал в сей должности вплоть до 1932 года).

16 апреля 1929 года Дмитрий Иванович Яворницкий был избран действительным членом АН УССР[8].

Несмотря на это, есть основания полагать, что академик-слобожанин поддерживал связи с казачьим подпольем. В списке профессорских знакомых — кубанский сотник Антон Башта[1], герой Ледяного похода[9]. Знакомство Яворницкого и Башты состоялось в 1926 году[1].

Осенью 1932 года в разгар сталинских репрессий Д. И. Яворницкого обвинили в «украинском буржуазном национализме» и сняли с должности директора Исторического музея. «Эварницкий уволен на пенсию и передал музей новому заведующему-коммунисту» — пишет «Казачий Словарь-Справочник»[уточнить]. На тот момент Яворницкому было уже 78 лет, а потому его не отправили в ссылку и не расстреляли, но в скором времени оставили без средств к существованию, лишив пенсииК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2961 день]. В последние годы жизни Яворницкому помогали его знакомые и друзья. Вот примечательная цитата из письма Яворницкого академику живописи Н. С. Самокишу (июль 1936 г.): «Многоуважаемый Николай Семёнович! В Ваши края едет на службу в Красную армию молодой врач Д. И. Якимюк. Это добрый казак, которого я хорошо знаю, так как жил у меня два года. Очень прошу Вас, дорогой Николай Семёнович, приласкайте его, как своего сына… Покажите ему шедевры своей кисти…»[1]

В 1937 году, став доктором общественных наук, Яворницкий успел закончить свой труд «История города Екатеринослава», после чего приступил к систематизации богатейшего фольклорного и этнографического материала. Эту работу 5 августа 1940 г. прервала неожиданно наступившая смерть[10].

Дмитрий Иванович был дважды женат. Первый раз — на учительнице музыки Варваре Петровне Кокиной, с которой познакомился в Харькове (развелись в 1884 году). А второй (с 1918 года) — на молодой учительнице Серафиме Дмитриевне Бураковой из Екатеринослава.

Могила Яворницкого находится на площади возле стен исторического музея.[11]

Творчество

Работы Яворницкого носят бытоописательный характер. Яворницкий одним из первых в научном сообществе обратился к комплексному изучению истории Запорожского казачества («История запорожских казаков»[12]), издал большое количество документов. Собрал обширный фольклорный материал (сб. «Малороссийские народные песни, собранные в 1878−1905 гг.», 1906). Яворницкий писал также повести («Наша доля — Божья воля», 1901; «За чужой грех», 1907; «В бурсу! В бурсу! В бурсу!», 1908, и др.), сатирические рассказы, стихи.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3774 дня]

Сочинения Яворницкого

  • Где девались запорожские восковые клейноды? // Исторический вестник — СПб., 1889. — Т. 38. — № 11. — С. 394−403.
  • Как в старину переделывали старых людей в молодые (Народное предание). // Исторический вестник — СПб., 1888. — Т. 33. — № 8. — С. 374−379.
  • Переправа через Днепровские пороги. // Исторический вестник — СПб., 1888. — Т. 31. — № 1. — С. 187−200.
  • Скифская жертвенная чаша. // Исторический вестник — СПб., 1889. — Т. 35. — № 3. — С. 720−722.
  • Самарканд. // Московские Ведомости — N 274, 1892.
  • Церковные памятники Запорожья. // Исторический вестник — СПб., 1893. — Т. 52. — № 6. — С. 770−782.
  • К вопросу о числе, порядке и топографии 3апорожских Сечей по новым архивным данным. // доклад на XI Археологическом Съезде, Киев, Заседание от 7 августa 1899.
  • Іван Дмитрович Сірко, славний кошовий отаман війська запорозьких низових козаків.[13]
  • История города Екатеринослава. 1936 год.[14]
  • Днепровские пороги.[15]
  • До історії степової України. — 1929.
  • Запорожье в остатках старины и преданиях народа. [ru.museum.dp.ua/zospart1.html Том 1]. [ru.museum.dp.ua/zospart2.html Том 2].
  • История запорожских казаков. [ru.museum.dp.ua/zaporozhyecossackshistory.html Том 1]. [ru.museum.dp.ua/zaporozhyecossackshistory2.html Том 2]. [ru.museum.dp.ua/zaporozhyecossackshistory3.html Том 3].

Память

  • 11 октября 1940 года указом Президиума ВС УССР, Днепропетровскому историческому музею было присвоено имя его первого директора — академика Д. И. Яворницкого.[1]
  • В официальном заключении на книгу «Украинская культура» (под ред. К. Гуслистого, С. Маслова, М. Рыльского) от 18 августа 1947 г., Дмитрий Яворницкий был, наряду с Николаем Сумцовым, Борисом Гринченко, Хведиром (Фёдором) Вовком, Дмитрием Багалеем (Багалием, Баголием) и многими другими учеными, наречён «буржуазным деятелем украинской культуры с националистическими, антинаучными взглядами»[16] Предположительно, после и вследствие сего, Днепропетровский исторический музей был лишён имени Яворницкого.
  • В 1961 году останки Яворницкого были перенесены с Днепропетровского городского кладбища на территорию Днепропетровского исторического музея. Указом Президиума Верховного Совета УССР музею возвращено имя Д. И. Яворницкого.
  • В 1995 году на могиле Яворницкого на площади у стен исторического музея в Днепропетровске был установлен памятник по проекту скульптора В. Р. Наконечного и архитектора В. И. Мирошниченко.[11]
  • В 2005 году была выпущена памятная монета Украины, посвящённая Яворницкому.[17]
  • Также были выпущены украинские почтовая марка и конверт, посвящённые писателю.
  • В 2005 году именем Яворницкого была названа улица в Днепропетровске[18]. B феврале 2016 года в Днепропетровске центральный проспект Карла Маркса был переименован в проспект Дмитрия Яворницкого[19].

Напишите отзыв о статье "Яворницкий, Дмитрий Иванович"

Литература о Яворницком

  • Гапусенко И. Дмитрий Иванович Яворницкий. — К. 1969.
  • Дорошенко Д. Д. И. Эварницкий. — «ЛНВ», XII, 1913.
  • Дорошенко Д. Запорожский отец. — «Днепровская волна», 8, 1913.
  • Ефремов С. Писатель-колорист. — Записки ист.-филол. отдела УАН, 1927.
  • Капустіна Н. І. Дмитро Яворницький та його родовід. — Харків: Харківський приватний музей міської садиби, 2009.
  • Малый словарь истории Украины / Ответственный редактор Валерий Смолий. — М., Просвещение, 1997.
  • Олейник М. Фольклористично-этнографическая деятельность Д. И. Яворницкого. — «Нар. Творчество и этнография», 6, 1965.
  • Петров В. Памяти академика Д. И. Яворницкого. — "Известия АН СССР, 7-8, 1940.
  • Сборник Днепропетровского краевого археологического музея. — Днепропетровск, 1929.
  • Шаповал И. М. (укр.) В поисках сокровищ / Авториз. перевод с украинского Н. Андриевской; Вступ. ст. к укр. изданию Максима Рыльского. — М.: Советский писатель, 1968. — 392 с. — 30 000 экз. (в пер.) (Первое украинское издание — Киев, 1963).
  • Шаповал И. М. В поисках сокровищ. — М., Советский писатель, 1989.[20]
  • Шубравская М. M. Д. И. Яворницкий. — К., 1972.
  • Шубравська M. M. Д. І. Яворницький. — К., 1972.
  • Энциклопедия украиноведения. В 10-х томах. / Главный редактор Владимир Кубийович. — Париж; Нью-Йорк: Молодая жизнь, 1954—1989.

Ссылки

  • [ru.museum.dp.ua/ Сайт Днепропетровского национального исторического музея им. Д. И. Яворницкого]
  • [ru.museum.dp.ua/affiliates/housemuseum/yavordim01 Мемориальный дом-музей Яворницкого.] Страничка на официальном сайте исторического музея.
  • [museum.dp.ua/bibliographyyavornitsky.html Библиография Дмитрия Яворницкого // Сайт Днепропетровского Национального исторического музея им. Д. И. Яворницкого (museum.dp.ua).  (Проверено 15 сентября 2012)]
  • [museum.dp.ua/library/yavorworks Произведения Дмитрия Яворницкого (доступные для чтения) // Сайт Днепропетровского Национального исторического музея им. Д. И. Яворницкого (museum.dp.ua).  (Проверено 15 сентября 2012)]
  • [svitlytsia.crimea.ua/index.php?section=article&artID=1740 Яворницкий Д. И. О значении украинского козачества: Лекция, прочитанная в Московском университете 5 октября 1901 года (с сокр.) / Підготував Олександр Зобенко. // Всеукраїнська громадсько-полiтична та лiтературна газета «Кримська свiтлиця», 13.02.2004. — № 7.  (рус.)]
  • [www.pravoslavie.ru/news/32250.htm «Выставка „Духовные сокровища Приднепровья“ открылась в Днепропетровске»: репортаж о выставке коллекции, собранной Д.Яворницким // © Православие. Ru (www.pravoslavie.ru) 13.10.2009.]

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Шаповал И. М., 1968, [уточнить].
  2. Ошибка в сносках?: Неверный тег <ref>; для сносок koch не указан текст
  3. 1 2 3 4 5 6 [www.tourdnepr.com/content/view/350/270/ Мемориальный дом-музей академика Д. И. Яворницкого г. Днепропетровск // © Сайт «Путеводитель по Днепропетровщине - информация о Днепропетровской области» (www.tourdnepr.com) (Проверено 5 апреля 2014)]
  4. [virtlibrary.dp.ua/page/abros/abr1.htm Абросимова С. В. Енциклопедист козаччини: [До 150-річчя від дня народження Д.І.Яворницького] //Україн. iсторич. журнал. - 2005. - № 4. - С. 4-46.]
  5. Г. А. Шалюгин. [books.google.com/books?id=X4oXAQAAIAAJ&q=запорожцы+пишут+письмо+турецкому+султану Чеховское притяжение]. Таврия, 2006. С. 34.
  6. 8 августа 1910 г. 1-й Ейский полк Кубанского казачьего войска был Высочайше переименован в 1-й Запорожский полк ККВ (В.К. Шенк, "Казачьи войска" - СПб, 1912 г.). Впрочем, ещё и ранее этого судьбоносного указа, некоторые казаки СЕИВ (Собственного Его Императорского Величества) Конвоя носили запорожские оселедцы - что отражено в документальной кинохронике: в частности, кадры христосования Николая II с казаками-конвойцами (почти все они бритоголовые, у многих отпущены оселедцы)неоднократно демонстрировались по НТВ в 2003-07 гг.[уточнить]К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3645 дней]
  7. Шаповал И. М., 1968, Екатеринославский университет существовал в 1918−20 гг. (в каковой период там и преподавал Яворницкий). В 1939 г. университет в Днепропетровске был возрождён.[уточните ссылку].
  8. «Дмитро Іванович Яворницький. Біографія»
  9. Елисеев Ф. И. С Корниловским конным — 2003.
  10. [museum.dp.ua/yavor_13.html Гордеев А. Ф., Ченцок В. В. О последних годах жизни и деятельности Д. И. Яворницкого (рус.)] // Регіональне і загальне в історії: Тези міжнародної наукової конференції, присвяченої 140-річчю від дня народження Д. І. Яворницького та 90-літтю XIII Археологічного з’їзду (9 листопада 1995 р.) — Дніпропетровськ, 1995. — 328 с.
  11. 1 2 [www.arheolog-ck.ru/?p=2304 Яворницький Дмитро Іванович // © Сайт «Археологія Середньої Наддніпрянщини» (www.arheolog-ck.ru)11 ноября 2009. (укр.)]
  12. Эварницкій Д. І. Исторія запорожскихъ козаковъ: в 3-хъ т. — СПб.: 1892−1897.;</br>Яворницький Д. І. Історія запорізьких козаків: у 3-х т. / З російської переклав Іван Сварник. — Львів: «Світ», 1990; К.: «Наукова думка», 1991. (укр.);</br>Яворницкий Д. И. История запорожских казаков: в 3 т. — М.; [www.cossackdom.com/book/bookyvor/ К.: «Наукова думка»], 1990. (рус.).
  13. [ru.museum.dp.ua/yavornitskypublication07.html Яворницький Д. І. Iван Дмитрович Сірко] // Іван Сірко: Зб.: Для серед. та ст. шк. віку. — К.: Веселка, 1992. — 151 с.: іл. — (Кошові Запорозької Січі) (укр.)
  14. [ru.museum.dp.ua/yekaterinoslavhistory.html Яворницкий Д. И. История города Екатеринослава. − 2-е изд., доп. — Днепропетровск: Січ, 1996. — 277 с.: ил. — Текст на рус., англ. и нем. яз.]; [ru.museum.dp.ua/theyekaterinoslavhistory.html на укр. яз.]
  15. [ru.museum.dp.ua/yavornitskypublication05.html Яворницький Д. І. Дніпрові пороги: Географ.-істор. нарис / Худож. О. М. Бузілов. — Дніпропетровськ: Промінь, 1989. — 142 с.: іл.]
  16. Шаповал Ю. «Україна ХХ століття: обличчя та події в контексті важкої історії».
  17. [numizmat.com.ua/catalog/coins/?256 Дмитрий Яворницкий (Дмитро Яворницький): описание монеты // Сайт «Numizmat.com.ua»  (Проверено 15 сентября 2012)]
  18. [www.realnest.com.ua/information/newspaper/2006/05/468 RealNest. Информация]
  19. [www.aif.ua/society/social/v_dnepropetrovske_pereimenovali_neskolko_ulic В Днепропетровске переименовали несколько улиц]. // АиФ в Украине, 22 февраля 2016 года.
  20. Два русских издания книги «В поисках сокровищ» (1968 и 1989 гг.) существенно различаются между собой. Второе издание более подробно — однако, наличествует ряд труднообъяснимых в эпоху «гласности» купюр.

Отрывок, характеризующий Яворницкий, Дмитрий Иванович

В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.