Ядвига Ягайловна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Ядви́га (8 апреля 1408 — 8 декабря 1431) — принцесса польская из династии Ягеллонов.



Биография

Дочь Владислава II Ягайлы и его второй жены Анны Цельской. В 1413 году на съезде в Едлине в виду отсутствия у короля Владислава сыновей, была официально признана наследницей польского престола.

С 1419 года посватана с князем слупским Богуславом IX из дома Гриффинов и в то же время, в виду нерешительности померанцев, с Фридрихом, сыном курфюрста Бранденбурга Фридриха I фон Гогенцоллерна.

В апреле 1421 года между Польшей и Бранденбургом был заключён договор, согласно которому Ядвига станет женой Фридриха по достижении им совершеннолетия (в 1427 году). Кроме того, Фридрих должен был как можно скорее прибыть в Польшу для знакомства с польским языком и обычаями. 12 апреля 1422 года молодой жених Ядвиги прибыл в Польшу. В связи с такими активными действиями бранденбургской стороны, снова активизировались сторонники князя слупского в лице короля Германии, Венгрии и Чехии Сигизмунда Люксембургского и короля Норвегии, Швеции и Дании Эрика Померанского. Они оба приняли участие в торжественной коронации четвёртой жены Ягайлы Софьи Гольшанской в 1422 году.

После рождения Софьей наследника, Ягайло не спешил сделать окончательный выбор мужа Ядвиги. Руки Ядвиги для своего сына добивался и король Кипра Янус, но его усилия не увенчались успехом, так как около 1430 года Ядвига заболела, а 8 декабря 1431 года внезапно умерла.

В её отравлении обвиняли мачеху — королеву Софью. Дело дошло до принесения очистительной клятвы, однако сведения Яна Длугоша столь туманны, что не известно, клялась ли больная Ядвига, что не была отравлена[1][2], ли Софья, что не причастна к отравлению[3]. Между тем, Ядвига всегда отличалась слабым здоровьем и могла умереть от чего угодно[4].

Напишите отзыв о статье "Ядвига Ягайловна"

Примечания

  1. Małaczyńska G. Ядвига, дочь Владислава Ягелло = Jadwiga, córka Władysława Jagiełły // Polski Słownik Biograficzny. — 1962—1964. — Т. 10.
  2. Duczmal M. Ягеллоны. Биографический словарь = Jagiellonowie. Leksykon biograficzny. — Poznań — Kraków, 1996. — P. 421—432.
  3. Maleczyńska E. Политическая роль королевы Софьи Гольшанской в борьбе партий в Польше в 1422—1434 = Rola polityczna królowej Zofii Holszańskiej na tle walki stronnictw w Polsce w latach 1422—1434. — Lwów, 1936.
  4. Łowmiański H. Политика Ягеллонов = Polityka Jagiellonów. — Poznań, 2006. — ISBN 83-7177-401-X.

Литература

  • Tęgowski J. Первое поколение Гедиминовичей = Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. — Poznań — Wrocław, 1999. — ISBN 83-913563-1-0.
  • Wdowiszewski Z. Генеалогия Ягеллонов и дома Ваз в Польше = Genealogia Jagiellonów i Domu Wazów w Polsce. — Kraków, 2005. — ISBN 83-918497-2-4.

Отрывок, характеризующий Ядвига Ягайловна

Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.