Яджурведа

Статья по тематике Литература индуизма

Веды Риг · Яджур · Сама · Атхарва Деление Самхиты · Брахманы · Араньяки · Упанишады

Упанишады Айтарея · Брихадараньяка · Иша · Тайттирия · Чхандогья · Кена · Мундака · Мандукья · Катха · Прашна · Шветашватара

Веданга Шикша · Чхандас · Вьякарана · Нирукта · Джьотиша · Калпа

Итихасы Махабхарата · Рамаяна

Пураны Бхагавата · Брахмавайварта · Ваю · Вишну · Маркандея · Нарада · Падма

Другие писания Смрити · Шрути · Бхагавадгита · Агама · Панчаратра · Тантры · Кавача · Сутры · Стотры · Дхармашастры · Дивья-прабандха · Теварам · Чайтанья-чаритамрита · Рамачаритаманаса · Йога-Васиштха

Портал «Индуизм»

«Яджу́рве́да» (санскр. यजुर्वेद, yajurveda ^IAST) — одна из четырёх индуистских Вед. В основной части «Яджурведы», называемой Самхита, содержатся мантры, предназначенные для совершения жертвоприношений ведийской религии. В дополнительных текстах, Брахманах и Шраута-сутрах, описывается то, как исполнять ритуалы и жертвоприношения и даётся философское толкование мантр, изложенных в основной части «Яджурведы».

«Яджурведа» (санскр. यजुर्वेद, yajurveda ^IAST) — сложное слово, состоящее из двух частей यजुस्, yajus ^IAST — «правила жертвоприношений» и वेद, veda ^IAST — «знание». По мнению большинства учёных, «Яджурведа» была составлена в начале железного века, около X века до н. э., и отражала практики ведийской религии тех времён.

В «Яджурведе» содержатся первые известные упоминания чисел до триллиона («парардха»). В ней также обсуждается концепция числовой бесконечности («пурна», «полнота»). В частности, там говорится, что если вычесть «пурну» из «пурны», — получится «пурна».

«Яджурведа» состоит из двух основных Самхит: Шукла («белая») и Кришна («чёрная»). Обе содержат в себе мантры, необходимые для проведения ведийских ритуалов, но в «Кришна-Яджурведе» в состав основной Самхиты входит дополнительный комментарий в прозе, тогда как в «Шукла Яджур-веде» комментарии были выделены в отдельную Брахману — «Шатапатха-брахману».

Шукла-Яджурведа

Существуют две практически одинаковые шакхи, или редакции, «Шукла-Яджурведы», которые вместе называются «Ваджасанейи-самхита»:

• Мадхьяндиния-шакха
• Канва-шакха

Первая популярна в Северной Индии, Гуджарате и Махараштре (севернее от Нашика) и имеет многочисленных последователей. Вторая популярна в Южной Индии — Карнатаке, Керале, Андхра-Прадеш, Тамил-Наду и Ориссе. Принято считать, что Сурешварачарья, один из четырёх главных учеников Шанкары, следовал Канва-шакхе. Ведийские ритуалы в вайшнавском храме Ранганатхасвами в Шрирангаме, самом большом вайшнавском храме в Индии, также выполняются в соответствии с Канва-шакхой.

В состав «Шукла-Яджурведы» входят две Упанишады: «Ишавасья-упанишада» и «Брихадараньяка-упанишада». «Брихадараньяка-упанишада» — самая объёмная из всех Упанишад.

«Ваджасанейи-самхита» состоит из сорока глав, или адхьяй, в которых содержатся формулы, используемые в различных ритуалах.

Кришна-Яджурведа

Существуют четыре шакхи «Кришна-Яджурведы»:

• Тайттирия-самхита (ТС)
• Майтраяни-самхита (МС)
• Чарака-катха-самхита (КС)
• Капиштхала-катха-самхита (КапС)

К каждой рецензии принадлежат или принадлежали определённые Брахманы, к некоторым из них также относятся «Шраута-сутры», «Грихья-сутры», Араньяки, Упанишады и Пратишакхьи.

Наиболее известной из этих рецензий является «Тайттирия-самхита» (ТС), названная в честь Титтири, ученика Яски. Она состоит из 8 книг, или канд, подразделяющихся на главы, или пратапатхаки, в состав которых входят сборники гимнов. Отдельные гимны из этой Самхиты имеют особое значение в индуизме. Так, например, ТС 4.5 и ТС 4.7 — это «Рудра-сукта», а 1.8.6 — повторяется шиваитская мантра «Махамритьюмджая-мантра» (впервые в Риг-веде, 7.59.12). Мантра «бхур бхувах суваха», предваряющая мантру из Ригведы «Гаятри» (Ригведа, 3:62:10) — также из «Яджурведы», где она упоминается четыре раза.

Рецензия «Тайттирия-самхита» «Кришна-Яджурведы» наиболее распространена в Южной Индии. Тайттирия-шакха состоит из «Тайттирия-самхиты» (имеющей семь канд), «Тайттирия-брахманы» (имеющей три канды), «Тайттирия-араньяки» (имеющей семь прашн), «Тайттирия-упанишады» (имеющей три прашны или валли) — Шикша-валли, Ананда-валли и Бхригу-валли — и «Маханараяна-упанишады». «Тайттирия-упанишада» и «Маханараяна-упанишада» считаются седьмой, восьмой, девятой и десятой прашнами Араньяки. Термины «прапатхака» и «канда» (обозначающие разделы) в ведийской литературе взаимозаменяемы. «Прашна» и «валли» относятся к разделам Араньяки.

«Тайттирия-самхита» является самым поздним добавлением в Кришна-Яджурведу.

История появления «Кришна-Яджурведы» и «Шукла-Яджурведы»

См. также: Яджнавалкья

История гласит, что ведийский провидец Яджнавалкья изучал «Яджурведу» под руководством мудреца Вайшампаяны, своего дяди по матери. Яджнавалкья родился дабы исполнить определённые цели богов. Его называли Экасандхиграхи, — он был настолько умён, что запоминал всё, услышав только один раз.

Однажды, Вайшампаяна сильно разгневался на Яджнавалкью за то, что тот возгордился своей учёностью. В гневе, Вайшампаяна потребовал своего ученика отдать назад ранее переданное ему знание «Яджурведы».

По требованию своего гуру, Яджнавалкья изверг всё приобретённое от своего учителя знание в форме пищи. Другие ученики Вайшампаяны приняли облик куропаток и съели извергнутую еду, представлявшую собой знание, которое они жаждали получить.

На санскрите, куропатка называется «титтири». Так как птицы титтири «съели» эту Веду, она получила название «Тайттирия Яджурведы». Она также известна как «Кришна-Яджурведа» («Чёрная Яджурведа»), по причине того, что представляет собой извергнутую субстанцию.

После этого Яджнавалкья решил более не принимать человеческого гуру и стал поклоняться богу Солнца Сурье с целью получить от него части Вед, неизвестные даже его предыдущему духовному учителю Вайшампаяне.

По прошествии какого-то времени, бог Солнца, удовлетворённый аскезами Яджнавалкьи, принял форму коня и поведал мудрецу другую часть «Яджурведы», доселе неизвестную человечеству. Так как эта часть «Яджурведы» была получена от бога Солнца, она называется «Шукла-Яджурведа» («Белая Яджурведа»). Она также известна как «Ваджасанея-самхита», так как Сурья поведал её в облике коня (слово «ваджи» на санскрите означает «конь»). Яджнавалкья разделил «Ваджасанея-самхиту» на пятнадцать частей, каждая из которых состоит из тысяч Яджур-мантр. Такие риши как Канва, Мадхьяндина и другие создали известные шакхи, названные их именами.

См. также

• Упанишады
• Брахманы (книги)
• Веданта-сутры

Литература

• Кокова Ю. Г. [www.academia.edu/download/30555548/%D0%9B%D0%B8%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B0_%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BD_%D0%90%D0%B7%D0%B8%D0%B8_%D0%B8_%D0%90%D1%84.pdf#page=137 Древнеиндийская литература] //Литературы стран Азии и Африки. Начальный период разви-тия. Коллективная монография.—СПб., 2012.—348 с. — 2012. — С. 137.
• Кохановский В. П., Яковлев В. П. [elar.urfu.ru/bitstream/10995/973/1/2001_hist_phil.pdf История философии]: Учебник для высш. учеб. заведений. — Феникс, 2001.
• Юринов В. Ю. [кфу.рф/f18/bin_files/1!163.doc Индийская классическая философия.]

Ссылки

• [www.sanskritweb.net/yajurveda Sanskrit Web] Свободные для скачивания отредактированные тексты «Тайттирия-самхиты», «Тайттирия-брахманы», «Тайттирия-араньяки», «Экагни-канды» и т. д. на санскрите с переводом на английский.  (англ.)
• [www.sacred-texts.com/hin/yv/index.htm Sacred Texts] Электронный текст перевода «Тайттирия-самхиты», выполненный в 1914 году Артуром Кейтом  (англ.)
• [www.sacred-texts.com/hin/wyv/index.htm The Texts of the White Yajurveda] 1899, полный текст Белой Яджурведы  (англ.)

Отрывок, характеризующий Яджурведа

– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d'aller s'enterrer dans les steppes, quand l'armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c'est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l'Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L'Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l'Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.