Ядозубы

Ядозубы
Жилатье (Heloderma suspectum)
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Животные Подцарство:  Эуметазои Без ранга:  Двусторонне-симметричные Без ранга:  Вторичноротые Тип:  Хордовые Подтип:  Позвоночные Инфратип:  Челюстноротые Надкласс:  Четвероногие Класс:  Пресмыкающиеся Подкласс:  Диапсиды Инфракласс:  Лепидозавроморфы Надотряд:  Лепидозавры Отряд:  Чешуйчатые Подотряд:  Ящерицы Семейство:  Ядозубы
Международное научное название
Helodermatidae Wiegmann, 1829
Виды
Heloderma horridum Heloderma suspectum
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе

Ядозу́бы (лат. Helodermatidae) — семейство ядовитых ящериц, состоящее из единственного рода Heloderma, включающего 2 современных вида ящериц, которые распространены преимущественно на юго-западе США и в Мексике.

Внешний вид

Ядозубы обладают плотным вальковатым телом, закруглённой и несколько уплощённой головой и довольно коротким хвостом, в котором у них откладываются запасы жира. Конечности короткие, пятипалые, пальцы снабжены длинными когтями. Глаза небольшие, с подвижными веками. Барабанная перепонка расположена открыто, у заднего края рта. Язык толстый, раздвоенный. Туловище покрыто крупной зернистой чешуёй, расположенной правильными поперечными рядами; на спине, боках и наружной стороне ног под чешуёй залегают костные пластинки — остеодермы. Теменное отверстие отсутствует, височные дуги недоразвиты.

Окраска предупредительная — пёстрая, с оранжевыми, красноватыми или жёлтыми пятнами на тёмном фоне, образующими ковровый рисунок; особенно ярко выражена у молодых особей. На хвосте чередуются тёмные и светлые поперечные полосы. Окраска и рисунок изменчивы. Иногда тёмный фон преобладает в окраске, а светлый рисунок выражен в виде отдельных, более или менее правильно расположенных, небольших округлых пятен и полос. В других случаях животные могут быть оранжево-красными или буровато-жёлтыми с отдельными тёмными пятнами. Встречаются и одноцветные, серовато-бурые экземпляры.

Распространение

Распространены ядозубы на юго-западе США (в штатах Юта, Невада, Аризона, Нью-Мексико и Калифорния), в Мексике; ареал одного из видов на юге достигает северной части Гватемалы; Северной и Южной Америке.

Образ жизни

Ядозубы населяют довольно засушливые районы: каменистые предгорья, полупустыни и пустыни (включая Сонору и Мохаве), встречаются в редколесьях, зарослях кустарников и кактусов. Иногда селятся на берегах водоёмов, по пересыхающим руслам рек. Роют неглубокие норы или занимают норы других животных. Ядозубы довольно медлительны и неповоротливы; в случае опасности часто не пытаются бежать, а ложатся на землю, доверяясь своей яркой предупредительной окраске. Несмотря на среду обитания, эти ящерицы не любят сухости, предпочитая дни когда относительная влажность доходит от 50–80%. Охотно заходят в воду и умеют плавать, причём, в отличие от многих ящериц, не прижимают ноги к телу, а гребут ими как вёслами. В неволе часто и подолгу лежат в воде. В жаркое время года ведут сумеречный и ночной образ жизни; зимой впадают в спячку.

Наиболее активны ядозубы весной, когда появляется их излюбленная пища — птичьи яйца. Питаются также насекомыми и другими беспозвоночными, ящерицами, змеями, лягушками, грызунами и птенцами, поедают яйца черепах и других рептилий. Добычу разыскивают при помощи обоняния, постоянно высовывая язык, который связан с находящимся во рту якобсоновым органом.

Подобно многим другим пресмыкающимся, ядозубы способны длительное время (до 5 месяцев) голодать. Организм этих ящериц хорошо приспособлен к редкому употреблению больших объемов пищи. Это является существенным преимуществом в условиях, когда регулярная добыча встречается не часто. Взрослые особи способны за один раз съесть количество пищи, составляющее около одной трети их веса. Полный годовой запас пищи они в основном съедают всего за 3–4 кормления. При этом, особенно когда пища обильна, излишки питательных веществ откладываются в виде жировой ткани в хвосте — этот запас жира служит источником питания в длительные периоды зимней спячки. Низкая скорость метаболизма и относительно низкая температура тела также способствуют уменьшению потребности в регулярном питании. Таким образом, особенности физиологии организма ядозубов обеспечивают поддержание нормального энергетического баланса в длительные периоды между кормлениями.

Самки ядозубов откладывает до 12 яиц, закапывая их в землю на глубину 7–12 см. Яйца ядозубов покрыты мягкой пергаментовидной оболочкой. Самка не охраняет кладку.

Яд и ядовитый аппарат

Ядовитый аппарат

В состав ядовитого аппарата ядозубов входят парные ядовитые железы, ведущие к зубам протоки желёз, и зубы.

Яд вырабатывается видоизменёнными подчелюстными и подъязычными слюнными железами, расположенными по бокам снизу у передней половины нижней челюсти. Снаружи железы имеют вид вздутий снизу челюсти. Каждая железа окружена соединительнотканной капсулой, которая образует внутри септы (перегородки), разделяющие железу на 3 или 4 крупные доли. Отходящие от капсулы и крупных септ мелкие перегородки, делят доли на многочисленные дольки. Яд по нескольким протокам поступает в ротовую полость к наружной стороне наиболее крупных зубов нижней челюсти.

Зубы ядозубов длинные и изогнутые назад, несут на передней и задней поверхностях бороздки, имеющими острые режущие края. Бороздка на передней поверхности зуба более глубокая. У взрослых жилатье всего 41–45 зубов: 18 на зубной кости, 16–18 на верхнечелюстной и 7–9 на переднечелюстной. Наиболее крупные зубы на зубной кости достигают в длину у жилатье 5,0 мм, у эскорпиона — 6,0 мм, соответственно длина зубов на верхнечелюстной кости равна 3,2 и 4,5 мм, на переднечелюстной — 2,0 и 2,3 мм. Наиболее глубокие бороздки расположены на зубах, сидящих на переднем крае зубной (от четвёртого до седьмого зуба) и верхнечелюстной кости. Зубы, сидящие на краю предчелюстной, имеют слабо выраженные бороздки, а зубы, сидящие в середине предчелюстной, обычно не имеют бороздок. Выпавший или сломанный зуб быстро заменяется новым. Зубы окружены складкой слизистой оболочки и вдоль всех зубов нижней челюсти проходит желобок, образованный выстилкой ротовой полости. По этому желобку яд свободно растекается и достигает основания зубов. Яд заполняет бороздки зубов за счёт капиллярного эффекта. Зубы верхней челюсти смачиваются ядом при закрывании рта и соприкосновении зубов.

Во время укуса дёсны отодвигаются, что не только освобождает зубы, но и увеличивает давление на ядовитые железы. При укусе зубы почти на полсантиметра уходят в тело жертвы. Из-за несовершенства ядовитого аппарата при укусе ящерица вынуждена удерживать свою жертву некоторое время для того, чтобы яд проник внутрь тела.

Клиника отравления

Укусы ядозубов довольно редки и обычно являются следствием неосторожного обращения с ящерицей при отлове или содержании в неволе.

Клиническая картина отравления характеризуется прежде всего сильной болью в месте укуса, которая может длиться от 0,5–8 ч и более (в зависимости от тяжести отравления). В месте укуса развивается отёк, который прогрессивно нарастает в течение нескольких часов. У укушенных людей наблюдается слабость, головокружение. Эти симптомы могут быть связаны со снижением артериального давления, наблюдаемым во время отравления. Дыхание учащено, слизистые, как правило, синюшные, наблюдаются лимфадениты. Очень часто места укуса кровоточат, отмечается тромбоцитопения. Несмотря на повреждения тканей в месте укуса, некрозы наблюдаются редко. Однако в рану может попасть вторичная инфекция.

Лечение отравления ядом ядозуба (хелодерматизма) в целом носит симптоматический характер.

Химический состав и механизм действия яда

Яд представляет собой серозный секрет модифицированных слюнных желез, содержащий токсические полипептиды. Он используется в основном для защиты от врагов, а не для нападения и охоты. Для человека укус ядозуба очень болезнен, но, кроме редких случаев, не смертелен, однако мелкие животные погибают от него довольно быстро (через несколько минут), причём на теплокровных яд действует сильнее, чем на холоднокровных. Так смертельная доза в пересчёте на 1 кг веса тела составляет 10 мг сухого яда для мышей и 400 мг для змей. При внутривенном введении смертельная доза для мыши 0,5–1 мг/кг, для человека оценивается в 5–8 мг (но может быть и ниже). Устойчивость ядозубов к собственному яду очень высока.

Действие яда ядозубов в основном нейротоксическое, как и у яда аспидов. Симптомы отравления включают диспноэ, спонтанные судороги, геморрагические очаги в глазах и желудочно-кишечном тракте, застойные явления в лёгких, приводящие к отёку. Смерть наступает в результате острой дыхательной недостаточности. У лабораторных животных яд вызывает уменьшение протромбинового времени свёртывания крови, гипотензию, тахикардию и расстройство дыхания.

В яде ядозубов обнаружены:

• гиалуронидаза;
• гилатид — реагирует с рецепторами ГПП-1, улучшает память (хищники лучше запоминают ящерицу, которую лучше не трогать);
• гилатоксин — глюкопротеин, понижающий кровяное давление и оказывающий влияние на мышечный тонус;
• оксидаза L-аминокислот;
• серотонин;
• фосфолипаза A2;
• хелодерматин — глюкопротеин, фермент, понижающий, в зависимости от дозы, артериальное кровяное давление;
• хелотермин — глюкопротеин, вызывающий летаргию, слабость мышц, гипотермию;
• эксендин-1 (хелоспектин) — побуждает выделение амилазы поджелудочной железы, оказывает действие, сходное с действием ВИП;
• эксендин-2 (гелодермин) — полипептид, вызывающий понижение кровяного давления, по спектру биологической активности сходен с ВИП;
• эксендин-4 (эксенатид) — пептид, активирующий выделение инсулина через активизацию рецепторов ГПП-1.

Протеолитическая активность яда сравнительно низка. Важное значение имеет способность яда высвобождать брадикинин, возможно, связанная с каллекриинами слюнных желёз. Брадикининлибераторным действием яда можно объяснить его гипотензивный эффект.

Эволюция и палеонтология

Семейство Helodermatidae впервые появляется в меловом периоде. Первый представитель современного рода Heloderma — Heloderma texana — известен из миоцена. Позвонки и остеодермы современного вида Heloderma suspectum были найдены в позднеплейстоценовых (возраст от 8 000–10 000 до 22 000–22 760 лет) отложениях вблизи Лас-Вегаса, штат Невада, в Аризоне и Техасе.

Ископаемые виды надсемейства Helodermatoidea:

• Primaderma nessovi — мел, альб–сеноман (около 98 млн. лет назад), Юта (США);
• Palaeosaniwa canadensis — верхний мел, кампан (74–83 млн. лет назад), Альберта (Канада), Монтана и Вайоминг (США);
• Estesia mongoliensis — верхний мел, кампан (около 77 млн. лет назад), Монголия;
• Gobiderma pulchrum — верхний мел, Монголия;
• Paraderma bogerti — верхний мел (65–70 млн. лет назад), Вайоминг (США);
• Eurheloderma gallicum — олигоцен, Франция;
• Lowesaurus mattewi — олигоцен (25–32 млн. лет назад), Колорадо и Небраска (США);
• Heloderma texana — ранний миоцен (около 23 млн. лет назад), Техас (США)

Согласно современным представлениям, ядовитые железы ядозубов являются упрощением ядовитых желёз предковой для всех Squamata формы, которая обладала ядовитыми железами как на верхней, так и на нижней челюстях. Змеи сохранили только верхнечелюстные железы, тогда как большинство ядовитых ящериц, наоборот, нижнечелюстные. Отсутствие ядовитых желёз у настоящих ящериц считается таким образом результатом их утраты в ходе эволюции. Признаки присутствия ядовитых желёз были обнаружены у жившего в конце мелового периода (65 млн. лет назад) ископаемого рода Paraderma.

Значение для человека

Экономического значения ядозубы не имеют, поскольку присутствие многочисленных остеодерм делает их шкуры малопригодными для выделки, а мясо считается (ошибочно) ядовитым. Раньше кожа ядозубов использовалась местными индейскими племенами для изготовления различных украшений и поделок.

Ядозубы и сахарный диабет

В процессе поглощения пищи модифицированная слюнная железа ядозубов секретирует особое вещество — эксендин-4, которое поступает в пищеварительный тракт и в систему кровообращения. В организме ядозуба это вещество участвует в переваривании, всасывании и депонировании питательных веществ. Кроме того, эксендин-4, предположительно, играет роль в регенерации кишечника ящерицы, который подвергается атрофии для сохранения энергии в промежутках между крайне нерегулярными приёмами пищи.

В начале 90-х годов XX века учёные обнаружили, что действие эксендина-4 очень похоже на действие гормона — глюкагоноподобного пептида-1 (ГПП-1), который секретируется эндокринными клетками пищеварительного тракта человека. По сравнению с ГПП-1, эксендин-4 обладал существенно большей продолжительностью действия. ГПП-1 играет важную роль в поддержании обмена глюкозы, обеспечивая постоянное, но не чрезмерное поступление глюкозы в кровь. ГПП-1 стимулирует глюкозозависимую секрецию инсулина, ингибирует высвобождение глюкозы из печени после приёма пищи, замедляет всасывание пищи в кишечнике, уменьшает аппетит и способствует появлению чувства насыщения (все эти звенья метаболизма нарушаются при развитии сахарного диабета 2 типа).

Обнаружение у эксендина-4 свойств ГПП-1 и факта, что продолжительность действия эксендина значительно превышает продолжительность действия и период полувыведения ГПП-1, привело к разработке синтетического аналога эксендина-4. Препарат получил название эксенатид и применяется для лечения сахарного диабета 2 типа. Эксенатид стал первым в новом классе сахароснижающих препаратов — миметиков инкретина.

Охранный статус

Отлов обоих видов считается незаконным; они внесены в Конвенцию о международной торговле CITES и в международную Красную Книгу со статусом «уязвимый» (Vulnerable). Наибольший ущерб популяции этих редких ящериц наносит разрушение их привычной среды обитания.

Классификация

В семейство Helodermatidae входит один современный род Heloderma с двумя видами, образующими несколько подвидов:

• Жилатье (Heloderma suspectum)
  • Heloderma suspectum suspectum
  • Heloderma suspectum cinctum
• Эскорпион (Heloderma horridum)
  • Heloderma horridum horridum
  • Heloderma horridum alvarezi
  • Heloderma horridum exasperatum
  • Heloderma horridum charlesbogerti

Оба вида очень сходны внешне и по образу жизни, но существует несколько важных отличий между этими близкородственными ящерицами:

Название	Эскорпион	Жилатье
Научное название	Heloderma horridum	Heloderma suspectum
Длина	До 89 см	33–56 см
Хвост	Длинный (до 40 позвонков), с 6–7 светлыми полосами	Короткий (25–28 позвонков), с 4–5 светлыми полосами
Окраска	Тёмно-бурая с желтоватыми пятнами и полосами, обычно не образующими правильного поперечного узора, иногда однотонная серовато-бурая или почти чёрная; пятна на голове отсутствуют	Тёмно-бурая или чёрная с оранжево-жёлтыми, оранжево-красными, красно-бурыми или беловато-жёлтыми пятнами, обычно образующими поперечный узор; есть пятна на голове
Ареал	Мексика, Гватемала	Юго-западные штаты США, Мексика
Количество яиц в кладке	До 13	2–12
Инкубационный период	6 месяцев	10 месяцев
Количество подвидов	4	2

См. также

• Татцельвурм

Ссылки

• [reptile-database.reptarium.cz/families/helodermatidae.php Family Helodermatidae (Gila Monsters)]
• [animals.jrank.org/pages/3767/Gila-Monster-Mexican-Beaded-Lizard-Helodermatidae-PHYSICAL-CHARACTERISTICS.html Gila Monster and Mexican Beaded Lizard: Helodermatidae — Physical Characteristics]
• [wwwchem.csustan.edu/chem4400/sjbr/venom.htm Biochemistry of Helodermatid Venom]
• [herpetology.com/heloderma.html Heloderma Information Site]
• [www.heloderma.net/ Heloderma.net]

Литература

• Вагнер Ю. Н.,. Ядозуб // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Даревский И. С., Орлов Н. Л. Редкие и исчезающие животные. Земноводные и пресмыкающиеся: Справ. пособие. — М.: Высш. шк., 1988. — С. 296–297.
• Орлов Б. Н., Гелашвили Д. Б. Зоотоксинология (ядовитые животные и их яды) — М.: «Высшая школа», 1985 — С. 251–254
• Жизнь животных в 7-ми т. / Гл. редактор В. Е. Соколов. Т. 5. Земноводные и пресмыкающиеся. / А. Г. Банников, И. С. Даревский, М. Н. Денисова и др.; под ред. А. Г. Банникова — 2-е изд., перераб. — М.: Просвещение, 1985. — С. 252–253.
• Beck, Daniel D. (2005). Biology of Gila Monsters and Beaded Lizards (Organisms and Environments). University of California Press. p. 247.

Отрывок, характеризующий Ядозубы

Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.