Язаты
Язаты (авест. «достойные почитания») — в зороастрийской мифологии особый вид божеств, приближенных к Ахура Мазде, его помощников и свиты[1]. Являются творениями.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение Портал |
| Основы вероучения |
| Дуализм |
|
Спента Маинью · Ангра-Майнью |
| Религиозные тексты |
| Гаты · Авеста Денкард · Бундахишн |
| Богослужение и культура |
|
Мобед · Ясна |
| Последователи |
|
|
После того, как Заратуштра отказался от старых богов в ходе своей религиозной реформы, их стали именовать «язатами», но уже в новом статусе «достойных почитания». Так, в «Семиглаве» язатами именуются отвергнутые боги, кроме Индры и ещё нескольких. Последующие зороастрийские тексты помещают язатов в иерархии сразу за божествами Амеша Спента и выделяют среди них наиболее почитаемых: Ахуров (к которым иногда причисляли самого Ахуру Мазду, Митру и водного бога Апама Напата.[2]
Ахура Мазда сотворил богов-язатов ("достойных почитания")[3]:
- Аши;
- Веретрагна;
- Хварно;
- Митра;
- Хаома;
- Ардвисура Анахита;
- Геуш Урван;
- Вайю;
- Хвархшайта;
- Тиштрйя.
В среднеперсидских источниках понятия «ахуры» и «язаты» — фактически синонимы[2].
Классический зороастризм
В классическом зороастризме, опирающемся на Авесту выделяется два типа язатов, одни относятся к духовному миру[4], другие к физическому (телесному)[5]. Существует особый порядок язатов, в котором у каждого из них есть своё число. Каждый язат соответствует одному из дней месяца, всего их насчитывается 30[6]:
| Язаты духовного мира | Язаты физического (телесного) мира |
|---|---|
| 1. Охрмазд | 9. Адар |
| 2. Вохуман | 10. Абан |
| 3. Ардвахишт | 11. Хваршед |
| 4. Шахревар | 12. Мах |
| 5. Спандармад | 13. Тир/Тиштар |
| 6. Хордад | 14. Гошорун |
| 7. Амурдад | 16. Михр |
| 8. Дей-па-Адар | 19. Фравардин |
| 15. Дей-па-Михр | 21. Рам |
| 17. Срош | 22. Вад/Говад |
| 18. Рашну | 27. Асман |
| 20. Вархаран | 28. Зам |
| 23. Дей-па-Ден | 30. Анагран |
| 24. Ден | |
| 25. Ард | |
| 26. Аштад | |
| 29. Махраспанд |
Напишите отзыв о статье "Язаты"
Примечания
- ↑ История Древнего Востока, Кузищин, В.И., Приложение "Божества ведущих цивилизаций древнего Ближнего Востока, Ирана и Индии Египта"
- ↑ 1 2 И. Б. Рак, Мифы древнего и раннесредневекового Ирана
- ↑ [typology.chat.ru/Iran1.htm Творение мира и борьба со злом в мифологии зороастризма. Фанталов, А.Н.]
- ↑ Yazatanâm mainyavanâm: Ясна 3:4)
- ↑ Yazatanâm gaêthyanâm: Yasna 3:4
- ↑ [avesta.org/ritual/rcc5.htm J.J. Modi: The Religious Ceremonies and Customs of the Parsees (Bombay, 1922.) Part 5.]
Отрывок, характеризующий Язаты
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
